Автор: Принято, сравнивая западных и восточных святых, ставить рядом Сергия Радонежского и Франциска Ассизского. Мне же кажется, что с гораздо большим основанием можно видеть в Сергии небесного брата святого Бенедикта — по судьбе, характеру духовности, влиянию на монашество и Церковь в целом. Зачем вообще сравнивать? Чтобы лучше понять далёкое – через близкое, чужое – через родное. Сравнение не имеет смысла, если оно искусственно, надумано; если же исходит из глубинного родства – может принести пользу.
Человек, ищущий Бога, уходит от мира в пустыню – эта история совершенно архетипична, и мы наблюдаем её вновь и вновь. «Жажда одиночества, тишины, свободы – это и есть жажда «освободить» время от загромождающих его мертвых тел, сделать его тем, чем оно должно быть, – вместилищем, чашей вечности…» — объяснял о. Александр Шмеман. Так вышел из своего города в неизвестность Авраам. «Его первой молитвой на протяжении этих дней и дорог было молчаливое внимание, постоянная обращённость к Богу», — пишет об Аврааме о. Жак Лёв. Так ушёл в пустыню Иоанн Креститель. Так поступил перед началом проповеди Царства и сам Иисус. Так продал наследство и поселился в пустыне молодой египтянин Антоний…
Так, оставив учёбу в слишком светском Риме, ушёл в горы Субиако в начале VI века юноша из христианской семьи, носящий имя Благословенный, Benedictus. Несмотря на молодость, он имел основания бежать от славы чудотворца – разбитый его старой служанкой чужой кувшин восстановился по его молитве. Глубокая молитва отмечает уже его юность, она станет частью девиза основанного им ордена. После трёх лет одиночества при тайной поддержке единственного монаха из монастыря неподалёку, который делился с юным отшельником скудной пищей, Бенедикта случайно обнаруживают священник и пастухи. Последние становятся его кормильцами, а Бенедикт – их духовным наставником. Адальбер де Вогюе пишет: «Искушение, героический отказ, духовное влияние не ближнего – три этих факта объединились в цикл, которому суждено было повториться».
Подобным образом через восемь столетий – срок больший, нежели отделяющий нас от Сергия, – уйдёт в лес, но без столь явно известного нам повода, юный боярский сын Варфоломей с братом Стефаном; так же ища абсолютного уединения вне монастыря, куда уйдёт вскоре не выдержавший Стефан. И через несколько лет одиночества, искушений, молитвы снова произойдёт по евангельскому слову: «не может укрыться город, стоящий на верху горы», и к выстоявшему и духовно опытному Варфоломею, принявшему монашеский постриг под именем Сергия, начнут стекаться ученики.
Бенедикта же с его славой духовного наставника позвали монахи одного из местных монастырей, лишившиеся аббата. Здесь его ждали предательство – слишком требовательного настоятеля попытались отравить, чудесное избавление – на этот раз кувшин с отравленным вином после привычного начертания креста, наоборот, разбился, — и тихий, тайный уход.
Таким же уходом отреагирует Сергий на зависть вернувшегося к нему в монастырь брата, считавшего, что по старшинству ему надлежит быть настоятелем. Оба настоятеля, Бенедикт и Сергий, вместо какого-либо выяснения отношений предпочли немедленно молча и скрытно уйти. Удивительно свидетельство биографа Бенедикта, папы Григория Великого: у него при этом было «спокойное лицо, и душа его была покойна». О последующем периоде жизни в созерцании святой Григорий говорит: «Он жил сам с собой под взглядом Бога».
Бенедикт повторит уход ещё раз, уже из первого своего монастыря в Субиако, чтобы избежать столкновения со смертельно завидующим ему местным священником Флораном, — только после этого ухода основан знаменитый монастырь Монте-Кассино на месте языческого храма – и тут Бенедикт не боится столкновения, разрушает алтарь и срубает священные деревья. Сергий же вернётся на Маковицу, в будущую лавру. Удивительно близка практика обоих настоятелей. Монашеское Правило Бенедикта трезво, конкретно, практично, учитывает людское несовершенство, ведёт к святости не жёсткостью и принуждением, но увещаниями, заботой, молитвой на фоне труда, дисциплины и первенства молитвы. «Устав Св. Бенедикта написан для монастыря, в котором живут несовершенные монахи. Он предполагает, что в этом монастыре будут иметь место и жалобы, и дурное поведение. Он собирается узнать человеческую природу, работать с ней, и сделать людей лучше. … Св. Бенедикт понимал, что пишет Устав для обычных людей. … Св. Бенедикт учит нас, как быть практичным, умеренным, стойким. Он делится с нами своим здравым смыслом», — пишет брат Бенет Твидтен, OSB в предназначенном для облатов комментарии к Правилу. И когда читаешь Ключевского: «Жизнеописатель, сам живший в братстве, воспитанном Сергием, живыми чертами описывает, как оно воспитывалось, с какой постепенностью и любовью к человеку, с каким терпением и знанием души человеческой. … Читая эти рассказы, видишь пред собою практическую школу благонравия, в которой сверх религиозно-иноческого воспитания главными житейскими науками были уменье отдавать всего себя на общее дело, навык к усиленному труду и привычка к строгому порядку в занятиях, помыслах и чувствах. Наставник вел ежедневную дробную терпеливую работу над каждым отдельным братом, над отдельными особенностями каждого брата, приспособляя их к целям всего братства», — рядом с образом Сергия встаёт образ Бенедикта.
Вот что пишет тот же историк о значении сергиева монастыря: «Так воспиталось дружное братство, производившее, по современным свидетельствам, глубокое назидательное впечатление на мирян. Мир приходил к монастырю с пытливым взглядом, каким он привык смотреть на монашество, и если его не встречали здесь словами «прииди» и «виждь», то потому, что такой зазыв был противен Сергиевой дисциплине. Мир смотрел на чин жизни в монастыре Преподобного Сергия, и то, что он видел, быт и обстановка пустынного братства поучали его самым простым правилам, которыми крепко людское христианское общежитие. … Надобно припомнить людей XIV века, и быт и обстановку, запас их умственных и нравственных средств, чтобы понять впечатление этого зрелища на набожных наблюдателей. Нам … трудно уже воспроизвести слагавшееся из этих наблюдений настроение нравственной сосредоточенности и общественного братства, какое разносили по своим углам из этой пустыни побывавшие в ней люди XIV в. Таких людей была капля в море православного русского населения. Но ведь и в тесто немного нужно вещества, вызывающего в нем живительное брожение».
Русский XIV век – это пора медленного восстановления после монгольского нашествия, и всего лишь пятый век с момента появления на Руси первых христиан. V-VI века Бенедикта Нурсийского – это время после завоевания Рима варварами. Хотя монашество на христианском Западе развивалось с середины IVвека и связано с такими именами, как Евсевий Верчелльский и Павлин Ноланский, Мартин Турский и Иероним, Августин и Иоанн Кассиан, отцом западного монашества считается именно Бенедикт. Бенедикт Анианский и Ромуальд, Бруно и Бернар; камальдулы, картузианцы, цистерцианцы, трапписты – всё это ветви от единого корня святого Бенедикта, его Правила и его ордена. Более полутысячи лет бенедиктинские монастыри были основными центрами культуры в Западной Европе; не случайно американский историк Томас Вудс назвал свою книгу «Как католическая церковь создала западную цивилизацию» — и бенедиктинцы были в авангарде этой работы. Роль, подобную Монте-Кассино, сыграла в истории Руси Троице-Сергиева Лавра: около 40 монастырей было основано учениками святого Сергия, от Галиции до Вологодчины, и из них, в свою очередь, вышли основатели ещё более 50 обителей. Не зря святого Сергия зовут «игумен земли Русской».
Ни Бенедикт, ни Сергий не оставили богословских или художественных произведений. Но богатый плод дали их духовные наследники: от монахов Беды Достопочтенного, Алкуина и Ансельма Кентерберийского, автора Salve Regina и Alma Redemptoris mater Германа Калеки – до облатов Томаса Мора, Романо Гвардини, Жака Маритена, Йозефа Ратцингера; до Андрея Рублёва и Даниила Чёрного – духовных «внуков» святого Сергия.
После гибели империи, слома всей народной жизни и самого государства – восстановление духовных сил и христианской жизни, сохранение культуры и цивилизации. Таковы оказались плоды наставничества Бенедикта и Сергия. В чём корни духовной силы этих святых, действующей сотни и тысячи лет? Оба – явные харизматики, люди глубокой молитвы, начавшие с радикального ухода от мира. Чудотворцы, воскресавшие мёртвых; визионеры – Бенедикт видел весь мир, собранный в единый солнечный луч в сверхъестественном свете, Сергий – Богородицу с Петром и Иоанном и множество птиц, предвещавших множество его учеников; провидцы, предсказавшие свою смерть – Бенедикт за шесть дней, Сергий за шесть месяцев; оба заслужили славу миротворцев. И одновременно оба – наставники большой трезвости, умеренности, практичности, дисциплины, сдержанности; смиренные и трудолюбивые. Ora et labora, молись и трудись – вот завет обоих. Только так придёт мир.