Автор: Мы сегодня стоим перед выбором: работа как отчуждение, как рабство, и рабство, к которому мы принуждены обстоятельствами, нуждой, обществом; или работа как выражение нашего «я», являющегося отношением с бесконечностью.
Элиот в поэме «Камень» так описывает ситуацию современного человека:
«Кажется, что-то случилось, чего не случалось
прежде: хотя мы не знаем, когда, почему, где и как.
Люди оставили Бога не ради других богов, но ради не-бога; отнюдь не случалось прежде,Чтобы люди и отрицали богов, и поклонялись богом, первым из них признав Разум,
А затем Деньги и Власть, с позволенья сказать, Жизнь, Расу и Диалектику:
Церковь отвергнута, башня разрушена, колокола низринуты, что же нам делать?
Разве стоять с пустыми руками ладонями вверх
И век постепенно идущий вспять.
Безвидность и пустота. Безвидность и пустота. И тма над бездною.
Это Церковь предала людей или люди предали Церковь?
Когда с Церковью не считаются, даже не борются, люди забыли всех богов,
Кроме Похоти, Лихоимства и Власти».
Следствия всего этого стали чувство одиночества и утрата вкуса к жизни, и поэтому утрата смысла работы как выражения личности и как пользы другим.
Тейард де Шарден пишет: «Главная опасность, которая грозит человечеству, не внешняя катастрофа, не голод и не чума, а особая духовная болезнь, самая страшная из всех, ибо это бич, затрагивающий самые основы человеческого бытия – утрата вкуса к жизни».
Все обращается в ничто. Итальянский поэт Павезе пишет:
«Нет ничего горше, чем заря дня, когда ничего не произойдет;
нет ничего горше
никчемности…
медленный ход времени
безжалостен к тому, кто уже ничего не ждет».
Человек, неспособный быть самим собой, ищет спасения в создании идеологических систем, где не было бы вовлечено его человеческое «я», где не требовалась его свобода. «Там, где нет храма, — пишет Элиот, — нет дома».
Совсем другое понятие о человеке представляет Восьмой Псалом:
Господи Боже наш!
Как величественно имя Твоё по всей земле!
Слава твоя простирается превыше небес!
Из уст младенцев и грудных детей
Ты устроил хвалу, ради врагов Твоих,
Дабы сделать безмолвным врага и мстителя.
Когда взираю на небеса Твои, дело твоих перстов,
На луну и звёзды, которые Ты поставил: то что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что ты посещаешь его?
Не много Ты умалил его пред Ангелами;
Славою и честью увенчал его;
Поставил его владыкою над делами рук Твоих;
Все положил под ноги его:
Овец и волов всех,
И также полевых зверей,
Птиц небесных и рыб морских,
Все преходящее морскими стезями.
Господи, Боже наш!
Как величественно имя Твоё по всей земле!
«Славою и честью увенчал его», славою и честью увенчал каждое человеческое «я» (не только мудрецов и царей). В этом псалме говорится о смысле жизни, о судьбе, о цели человеческого существования в истории. Какой смысл жизни? Почему Бог оценивает маленькое, незаметное действие человека? «Что есть человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что ты посещаешь его?» Почему мимолетное мгновение, когда человек старается выразить себя, для Бога является драгоценным? Потому что человек – это отношение с Ним, смысл жизни – отношение с тем, кто творит жизнь, с Творцом.
Поэтому жизнь человека, которая проходит день за днём в труде – это что-то великое, потому что величие человека зависит от того, что сам человек – отношение с Бесконечным.
«Славою и честью увенчал его; Поставил его владыкою над делами рук Твоих»: чтобы жить по своей природе, чтобы испытывать отношение с Бесконечным, т.е. чтобы совершенствовать себя, человек должен взять в свои руки и заниматься всем, что сотворено Богом; Всё это узнавали дети Израиля в течении многовековой истории их отношения с Богом.
И мы, мы можем пережить работу несмотря на все трудности и на несоответствия, с которыми мы сталкиваемся, как жертвоприношение к Богу, как любовь ко Христу. Таким образом работа становится молитвой. Мы обновляем девиз св. Бенедикта: «молись и трудись».
Работа остается тяжелой и утомительной, но обретает смысл и становится выражением личности, нашего отношения с Творцом. Даже каждодневный труд, самый простой, на первый взгляд унизительный, обретает достоинство… Становится великим как дело Творца.
Шарль Пеги так описывает это новое сознание:
“Мы знали трудовую честь точно такой, как та, что в Средние века водила руками и сердцами. Она была все та же, сохраненная невредимой в глубине. Мы знали эту тщательность, доведенную до совершенства, и в целом, и в последней мелочи. Мы знали это благоговение перед хорошей работой, доведенное, поднятое до самой крайности требовательности. Все мое детство я видел, как плетут соломенные стулья точно с той же мыслью и с тем же настроением и той же рукой, как тот же самый народ возводил свои соборы.
(…)Те рабочие не были на службе. Они трудились. У них было понятие о чести, абсолютное, как и свойственно чести. Ножку стула надо было сделать хорошо. Это само собой разумелось. Таков был примат. Ее надо было делать хорошо не для платы или за плату. Ее надо было делать хорошо не для хозяина или для знатоков или для клиентов хозяина. Надо было делать хорошо ее саму, в ней самой, ради нее самой, по самой ее сути. Традиция, пришедшая, переданная из глубин рода, история, абсолют, честь требовали, чтобы эта ножка стула была сделана хорошо. Все невидимые части стула были сделаны с таким же совершенством, как видимые. По тому же самому принципу строились соборы”.
Хотелось бы закончить этот цикл словами пророка Исайи:
«И застроятся потомками твоими пустыни вековые;
Ты восстановишь основания многих поколений,
И будут называть тебя восстановителем развалин,
возобновителем путей для населения».
Исайя 58,12
Элена Фьерамонти