Автор: 1. Вернемся к анализу текста стиха 2:25 книги Бытия, начатому несколько недель назад.
Согласно этому отрывку, мужчина и женщина видят себя через тайну сотворения; видят себя таким образом прежде, чем узнают, что они «наги». Это взаимное видение является не только участием во «внешней» перцепции мира, но имеет также внутреннее измерение – видение глазами самого Создателя; об этом видении неоднократно говорится в первой главе: «И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма» (Быт. 1:31). «Нагота» — изначальное благо в божественном видении. Она символизирует всю простоту и полноту видения, через которое проявляется «чистая» ценность человека как мужчины и женщины, «чистая» ценность тела и пола. Ситуация показывается лаконично, но в то же время она волнует; от изначального откровения о теле, как это следует особенно из стиха 2:25 книги Бытия, когда человек не знал внутреннего слома и конфликта духовного и чувственного так же, как не знал разрыва и конфликта между тем, что по-человечески определяет личность, и тем, что человек определяется полом: мужским или женским.
Видя друг друга практически через саму тайну сотворения, мужчина и женщина видят себя на более глубоком уровне, который осуществляется не через зрение, т.е. телесными очами. В действительности они видят и узнают себя в полном согласии с внутренним видением, которое как раз порождает полноту близости людей. Если «стыд» приносит с собой своеобразное ограничение видения посредством телесных очей, это происходит, прежде всего, потому, что близость людей как бы нарушена и почти «подвержена опасности» такого видения.
Согласно стиху 2:25 книги Бытия, мужчина и женщина «не стыдились»: видя и зная себя в полном согласии и спокойствии внутреннего взгляда, они «общались» в полноте человеческой природы, которая проявлялась в них как взаимодополнение «мужского» и «женского». В то же время они «общались» на основе этой общности людей, в которой через женственность и мужественность они становились даром друг для друга. Таким образом, во взаимности они достигали особенного понимания собственного тела.
Изначальное значение наготы соответствует этой простоте и полноте видения, в котором понимание значения тела возникает практически в основании их общности-общины. Мы назовем ее «браком». Мужчина и женщина согласно стихам 2:23-25 книги Бытия с самого «начала» выступают с этим осознанием значения собственного тела. Это заслуживает более глубокого анализа.
2. Если рассказ о сотворении двух видов человека в первой и второй главах книги Бытия позволяет нам установить первоначальное значение одиночества, единства и наготы, тем самым дает нам оказаться в плоскости адекватной антропологии, которая старается понять и интерпретировать человека в том, что по существу является человеческим. (Концепт «адекватная антропология» был объяснен в том же тексте как «понимание и интерпретация человека в том, что по существу является человеческим». Этот концепт определяет сам принцип редукции, свойственный человеку, указывает на границы этого принципа и косвенно исключает возможность выхода за пределы этих границ. «Адекватная» антропология опирается на человеческий по своей сути опыт в противоположность упрощенчеству «натуралистической» модели, которая часто идет в ногу с теорией эволюции почти с этапа зарождения человека.) Библейские тексты содержат основные элементы подобной антропологии, которые говорят об «образе Бога» в теологическом контексте. В это понятие входит сама суть истины о человеке, открытой через то «изначальное», на которое ссылается Христос в разговоре с фарисеями (см. Мф 19:3-9), говоря о сотворении человека как мужчины и женщины. Необходимо помнить, что проводимый нами анализ связан, по крайней мере, косвенно, именно с этими словами. Человек, сотворенный Богом как «мужчина и женщина», наследует божий образ, печать которого лежит на его теле «с начала»; мужчина и женщина являются почти двумя разными способами «бытия плотью» в единстве этого образа.
Теперь следует вновь обратиться к тем важным словам, которые произнес Христос, т.е. к слову «сотворил» и субъекту «Создателя», касаясь уже сделанных замечаний с нового ракурса, на новом уровне понимания и интерпретации, который мы назовем «герменевтика дара». Значение дара подразумевает основную истину и глубину значения изначального одиночества-единства-наготы. Оно является сутью тайны сотворения, позволяющей нам выстраивать теологию тела от «начала», но в то же время оно требует, чтобы мы двигались в своих рассуждениях именно таким образом.
3. Слово «сотворил» в устах Христа содержит ту же истину, которую мы обнаруживаем в книге Бытия. Первый рассказ о сотворении несколько раз повторяет это слово, от стиха 1:1 книги Бытия («В начале сотворил Бог небо и землю») до 1:27 («И сотворил Бог человека по образу Своему»). (Еврейское понятие «bara», сотворил, используемое лишь для определения действия Бога, возникает в рассказе о сотворении только в первом стихе [сотворение неба и земли], в 21 [сотворение животных] и в 27 [сотворение человека]; поэтому здесь оно появляется именно три раза. Это символизирует полноту и законченность сотворения человека, мужчины и женщины. Такое повторение указывает на то, что сотворение достигло кульминации). Бог открывает Себя, прежде всего, как Создателя. Христос обращается к этому фундаментальному откровению, содержащемуся в книге Бытия. Понятие сотворения включает не только всю метафизическую, но также теологическую глубину. Создатель – тот, кто «вызывает к бытию из небытия», определяет бытие мира и человека в мире, потому что Он «есть любовь» (1 Ин 4:8). Говоря по правде, мы не находим этих слов о любви (Бог есть любовь) в рассказе о сотворении; однако в рассказе часто повторяется: «И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма».
Благодаря этим словам мы начинаем догадываться, что любовь – божественный мотив для сотворения, практически источник, из которого оно исходит: только любовь дает начало благу и радуется благу (см. 1 Кор 13). Поэтому сотворение, как божественный акт, означает не только вызывание из небытия к бытию, принятие решения о бытии мира и человека в мире, но также означает, согласно первому рассказу «beresit bara», дар; основной и «радикальный» дар, можно сказать, подарок, созданный из ничего.
4. Чтение первых глав книги Бытия открывает нам тайну сотворения, изначального, т.е. мира, созданного по воле Бога, который есть всемогущество и любовь. Следовательно, каждое создание несет на себе печать изначального и фундаментального дара.
В то же время понятие «дарить» не может быть ни с чем не связанным. Оно указывает на того, кто дарит, и того, кто принимает дар, а также на отношения, которые устанавливаются между ними. Теперь подобные отношения появляются именно в рассказе о сотворении человека.
Эти отношения главным образом выражены словами: «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его» (Быт 1:27). В рассказе о сотворении мира видимого понятие дара существует только по отношению к человеку. Если проанализировать весь процесс сотворения мира, только о человеке можно сказать, что ему был сделан подарок: мир видимый был создан «для него». Библейский рассказ о сотворении дает нам достаточно поводов для подобного понимания и толкования: сотворение – дар, потому что сотворенный человек, как «образ Бога», способен понять смысл дара, который состоит в вызывании из небытия к бытию. И он способен соответствовать Создателю, говоря на языке этого понимания. Истолковывая рассказ о сотворении именно таким языком, можно сделать из этого вывод, что сотворение является фундаментальным и изначальным даром: человек появляется и получает в подарок мир, и, наоборот, можно даже сказать, что мир получил человека в подарок.
На этом моменте мы должны прервать наш анализ. То, что мы уже сказали, тесно связано с антропологической проблематикой «изначального». Человек появляется как «творение», т.е. как тот, кто в «мире» получил в подарок другого человека. И именно этот аспект дара мы должны будем в дальнейшем подвергнуть более глубокому анализу, чтобы также понять значение человеческого тела правильным образом. Это и будет темой наших ближайших бесед.
Источник (ит.): www.careware.it
Перевод: Мария Кедрова