Автор: Ночью женщина плыла в лодке с тремя маленькими детьми, тогда река казалась еще глубже. Это было очень опасно, но их еще и преследовали. В них стреляли. Они спасали свою жизнь.
Начиналась Гражданская война. Женщина и ее дети были рабами. Они сбежали из Миссури и на пути к свободе уходили в Иллинойс, штат на севере. В эту ночь женщине удалось скрыться от преследователей. Когда они вышли на северном берегу реки, она с детьми преклонила колени и молилась: «Сейчас вы свободны, никогда не забывайте о великодушии Бога». Один из ее детей, Августин Толтон, который позже станет первым афроамериканцем, рукоположенным в священники, получил свободу.
Августин Толтон родился 1 апреля 1854 г. Его родители были рабами, поэтому и он был рабом. Его родители были католиками, поэтому и он был крещен в святой вере своих родителей. Его отец Питер был хорошим и честным человеком. Он нравился своему хозяину, на которого тяжело работал. Спустя 7 лет после рождения Августина или, как его звали в семье, Гаса, в Америке началась война между Югом и Севером. Питер сказал своей жене Марте о своём желании сбежать и присоединиться к армии. Сказав это, он посмотрел на своих спящих детей и высказался о надеждах на их будущее; одной из них была надежда, что они будут свободными. Вера католической семьи Толтон была очень глубокой и побуждала их к действию. Жена уверенно согласилась, что ее муж должен идти на войну и что однажды все они опять будут вместе и свободны. Они обнялись. В последний раз взглянув на своих детей, Питер ушел в ночь, на Север, на войну. Супругам было не суждено увидеться снова, дети больше никогда не играли со своим отцом. Он лежит в могиле неизвестного солдата рядом с полем битвы, он боролся и умер за то, чтобы его дети однажды стали свободными.
Расовые предубеждения не ограничивались только Югом. Когда, наконец, семья Толтонов прибыла в город Куинси в Иллинойсе, они были вынуждены поселиться в изолированном районе. Несмотря на это матери в скором времени удалось найти работу, и с тех пор она делала все возможное для своих детей. Помимо всего прочего, они нашли ближайший католический приход Св. Петра, где они могли прославлять Бога. Но семья столкнулась с расовыми предубеждениями и здесь. Северные приходы негодовали из-за недавних волнений чернокожих на Юге. Настоятелем там был человек из Ирландии, Брайан МакГирр, который не имел рабов. Он знал, что в его приходе назревает недовольство. Он смело говорил во время проповедей, напоминая всем слушавшим, что все мы как дети Божьи имеем только одного Отца, и что мы делаем нашим ближним, то делаем Богу.
Гас быстро подрастал. Умный и сообразительный мальчик с добрым сердцем, он помогал семье тем, что работал на местной табачной фабрике. Его наниматель ценил его: мальчик был надежным работником и усердно исполнял свои обязанности. Для семьи Толтонов все стало проясняться, когда Гражданская война, наконец-то, закончилась победой Севера и победой над рабством в Америке. Гас не был равнодушен к тому, что эта «победа» на самом деле значила для всех освобожденных рабов, с которыми он делил свою жизнь, включая всю его семью: презренная рабская жизнь для некоторых, жизнь в бедности — для большинства.
Так же как и его отец, Гас был идеалистом. В то же время его идеализм был связан не с политикой, а с религией. Он любил свою католическую веру. Семья Толтонов продолжала посещать приход Св. Петра. Гас активно участвовал в жизни прихода, учился прислуживать на Мессе и собирался стать катехизатором. Его добродетель и благочестие не остались незамеченными отцом МакГирром. Однажды настоятель увидел, как Гас один молился в церкви. В этом не было ничего необычного, однако, с этого дня начались перемены. Когда он посмотрел в глаза юноши, он заметил что-то… Позже он спросил Гаса, о чем он молился. Юноша выглядел очень смущенным. Некоторое время назад отец МакГирр хотел спросить его кое о чем. И он задал свой вопрос в этот день. Гас очень удивился вопросу, потому что он касался как раз того, о чем он молился – о призвании к священству.
Отец МакГирр был рад поддержать это предложение. Гас был очень доволен, потому что всем своим сердцем он желал стать священником. Это было чувство, которое укреплялось в нем несколько лет. Формальности с поступлением в семинарию были улажены, однако, сложнее для юноши, недавно ставшего свободным, оказалось то, что он был единственным чернокожим семинаристом в духовных заведениях США. В ответ на его письма, ему сообщили, что он не сможет проживать на территории семинарии. Были попытки разместить его в монашеском ордене, но из этого ничего не вышло.
Гасу пришлось продолжать работать на табачной фабрике. Он продолжал усердно работать. В конце концов, его поддерживал его работодатель – это приносило некоторое утешение. Гас продолжал участвовать в Святых Мессах так часто, как только мог. Он ежедневно молился. Он ждал. В это время, только его мать и отец МакГирр знали, как ему тяжело справиться с крушением его надежд, и о той печали, которая скрывалась за улыбкой Гаса Толтона. Он не хотел сдаваться или винить кого-то. Он знал, что человек по своей природе слабый. Он знал, что Церковь одинаково относилась ко всем братьям и сестрам во Христе, но он также знал, что Церковь состоит из грешников и что всегда есть место человеческой слабости. Он продолжал молиться, преподавать своим братьям-прихожанам, ждать и надеяться.
Ему не удалось поступить в семинарию в Америке. Спустя многие годы, он был принят в Папский университет в Риме. 21 февраля 1880 года Гас покинул Америку и направился в Европу с намерением стать миссионером в Африке. Он ценил время, проведенное в Вечном городе. Его собратья любили его, и профессоры хорошо о нем отзывались. Впервые он жил в окружении, свободном от расовых предрассудков. Он расцветал на глазах. Он был способным учеником. Выучив немецкий язык в Куинси, он должен был покинуть Европу, освоив немецкий и итальянский, ну и само собой, латинский. В это относительно спокойное время единственным, что его беспокоило, был вопрос, куда его направят для служения. В конце концов, к его собственному удивлению, его направили служить обратно на родину. В Риме не видели причин, по которым Гас не должен служить своим собратьям, по крайней мере, одной с ним расы.
В июле 1886 года возвращение отца Толтона было встречено с восторгом. На станции в Куинси собралась огромная и шумная толпа, чтобы встретить его. Чернокожие и белые, католики и люди других религий пришли увидеть юношу, который оставил друзей и коллег по работе и который сейчас вернулся в черной сутане с красным поясом. Тогда особенно выделялась одна стоявшая поодаль фигура, со слезами на глазах она смотрела на своего сына, который вернулся к ней, уже будучи священником. Он всегда знал, что его призвание стало возможным благодаря примеру его матери, той христианской атмосфере, которую она поддерживала несмотря ни на что. Все же, оглядываясь назад и смотря на этот великодушный прием, отец Толтон чувствовал, что это радость со слезами на глазах. Можно даже сказать, что для него этот день был как вход в Иерусалим. Несмотря на его открытость и великодушие, его ученость и благочестие, его усердную работу и преданность делу, и, превыше всего, на его сердце священника и желание служить людям, люди клеветали на него, и, в конечном счете, не приняли его. Его отвергли и братья в священстве, движимые, с одной стороны, завистью, а с другой — расовыми предрассудками. В конце концов, это привело к тому, что он был вынужден уехать.
Спустя три тогда после триумфального возвращения, о. Августин Толтон сидел ночью в одиночестве в поезде в Чикаго. Он был направлен туда, чтобы оказывать поддержку возрастающему числу чернокожего населения в городе.
Доверяя Божественному Провидению, с тем же усердием и рвением, что о. Толтон служил в Куинси, он принялся служить людям в бедном районе на юге Чикаго. С разрешения епископа, молодой священник приступил к созданию благотворительных фондов для строительства церкви. Когда фонды были созданы, было заложено основание для великолепной церкви Св. Моники. Деятельность церкви была направлена на служение чернокожему населению города. Однако о. Толтон был больше, чем просто основатель фонда. В первую очередь он был священником. В этой общине были бедные, необразованные бывшие рабы, пережившие депрессию и насилие, и те, кому по многим причинам надоело жить. Молодой священник работал без устали, чтобы служить им, напоминая им, что есть только одно, что человеческая власть не может отобрать или запятнать – это вера в Иисуса Христа.
В этот период священник, проводивший проверку прихода, встретил о. Толтона и остался с ним и его матерью, которая вслед за сыном переехала в Чикаго и помогала ему по хозяйству. В отличии от богатых городских приходов, о. Толтон жил скромно. Несмотря на это, священника, который посещал их, ожидал радушный прием. Он считал отца Толтона образованным и святым священником, который ни на что не жаловался и много молился. Вечером после ужина священник наблюдал, как о. Толтон вместе со своей матерью молился Святым Розарием, который висел рядом с ним на гвозде. Они сидели на каменном полу, повторяя эту молитву – так, как они всегда это делали, даже когда они в ужасе сбежали от рабства много лет назад.
Неожиданно, в возрасте 43 лет, получив возможность участвовать в духовных упражнениях для священников, когда о. Толтон возвращался на поезде, он почувствовал себя плохо. Люди видели, что он шел, спотыкаясь и, наконец, упал без чувств. Позвали на помощь, вокруг собралась толпа, удивленная тем, что на чернокожем мужчине надета сутана. Его увезли в ближайшую больницу. Рядом с ним в госпитале был больничный священник, который уделил ему последние таинства, монахини, которые за него молились и его мать. 9 июля 1897 г. он умер, как должно умереть священнику – в заботах о своей пастве.
Отец Толтон просил, чтобы его похоронили в Куинсе. Его тело перевезли туда и похоронили в обычной могиле в церкви Св. Петра. Это была та самая церковь, в которой он прислуживал во время Святых Месс и давал уроки Катехизиса, после того как перестал работать на местной фабрике. Некоторые удивлялись тому, что о. Толтон захотел быть похороненным в городе, где его недолюбливали и притесняли. Возможно, они забыли, что именно сюда пришла десятки лет тому назад испуганная чернокожая женщина с тремя маленькими детьми, желая уйти от рабства и обрести свободу, именно здесь родилась надежда на лучшее будущее для нее и ее детей.
Отдав Богу душу июльским днем в 1897 г. и обретя мистическую свободу Божьего дитя в Его Царстве, где нет ни греков, ни евреев, ни вольных, ни рабов, о. Толтон стал по-настоящему свободным.
Судя по всему, его мать, продолжая помогать священникам по хозяйству, приняла такую же святую смерть в 1911 г. Церковь Св. Моники, ради которой ее сын потратил столько сил и времени, была заброшена в 1924 г. и вскоре стерта с лица Земли.
Вера – это больше, чем кирпичи и стены, однако, в 2011 г. после начатого исследования Чикагской Архиепархии, о. Августин Толтон был провозглашен Слугой Божьим. «Камень», который отвергли, стал «краеугольным», тем, на котором будут созидаться будущие поколения.
Источник (англ.): www.catholicgentleman.net
Перевод: Дарья Жуковская
Фото: CNS photo/courtesy of Archdiocese of Chicago Archives and Records Center