Автор: В «Духовных Упражнениях» св. Игнатия содержатся несколько сводов правил, касающихся различных нюансов духовной жизни христианина. Напомним, что Духовные Упражнения в своей полной форме предназначены для совершения в затворе в течение около 4 недель, однако, многие указания и советы могут быть применены и к ежедневному духовному пути тех, кто старается серьезно и глубоко жить своей верой (один из инструментов для такого усилия – игнатианский просмотр дня). Заслуга Игнатия Лойолы состояла в том, что он собрал в одном месте мудрость христианской традиции, в том числе упорядочив правила по духовному распознаванию. Мы обратимся к некоторым из этих правил, стараясь увидеть, каким образом они отражают наш собственный духовный опыт. Таким образом, речь снова пойдет о распознавании в ключе личных отношений с Богом (однако будем помнить о взаимосвязи этого аспекта с общинным и общецерковным измерением).
Разговор об игнатианских правилах следует начать с фундаментальных закономерностей, которые описаны в «Правилах Первой Недели». Они касаются «направления» действия доброго и злого духа (пояснение к этому термину содержится в вводной статье по распознаванию) в двух основных ситуациях верующего человека, а также динамики утешения и оставленности как двух главных душевных состояний. Рассмотрим эти темы по порядку.
От плохого к худшему или от хорошего к лучшему: направление действия доброго и злого духа
В духовной реальности тех, кто привык следовать своим неупорядоченным привязанностям, кто настроен эгоистично, кто ожидает, что в жизни нужно «брать, а не отдавать», враг человеческой природы действует, подталкивая своих «клиентов» и дальше по такому пути, «дабы крепче удержать и глубже погрузить их в пороки и грехи» (ДУ 314). Злой дух представляет перед их воображением чувственные наслаждения, сулящие удовлетворение и удовольствия. Проблема для человека состоит в том, что за эти мнимые кратковременные наслаждения приходится платить высокую цену. То, что происходит в таких случаях, описано в третьей главе Книги Бытия: «Увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно», однако результатом употребления плода становится лишь осознание собственной наготы и отчуждение – от Бога, от другого человеческого существа и от творения. Когда христианин находится в подобной ситуации, обещанное искусителем удовольствие сменяется сожалением и проклятием, в то же время легко делая человека зависимым от самого удовольствия, какую бы форму оно ни принимало. Речь идёт не только о наслаждениях, связанных с телесными удовольствиями – сексуальными или гурманскими, – которые становятся извращением природных инстинктов. Св. Игнатий в своей автобиографии, например, описывает, как в период его обращения ему приходили на ум честолюбивые образы служения при дворе и военной карьеры, но они вскоре сменялись ощущением разочарования и печали, в то время как мысли о следовании примеру святых оставляли в душе радость, которая еще долго была с ним и имела вкус подлинности.
Важно заметить, что Бог, наш Творец, – не враг удовольствия вообще и желает радости своим творениям, но радость и удовольствия существуют для того, чтобы привести человека к подлинному общению и единению – с другим и с Богом, а не к эгоистичному наслаждению. Даже у тех, кто стремится жить подлинной христианской жизнью, описанная в этом правиле динамика может присутствовать не в целом, но в какой-то одной сфере, где они всё ещё испытывают несвободу. Хороший пример – св. Августин, который в период своего обращения долго не мог принять добродетель целомудрия как качество своей новой жизни. Всю противоречивость также и нашего отношения в некоторых духовных сферах отображает фраза Августина: «Господи, дай мне целомудрие и воздержание — но только не сейчас» («Исповедь» VIII, 7, 17).
В такой ситуации человека «добрый дух действует противоположным образом, вызывая уколы и угрызения совести посредством предостережений разума» (ДУ 314). Цель – остановить человека, заставить его посмотреть на последствия своих действий, осознать обманчивость и иллюзорность предлагаемых удовольствий. Вспомним, что синонимом «доброго духа» (или по крайней мере его инструментом) может выступать всё, что в таком случае производит подобный эффект, призывая человека обратиться и начать двигаться в противоположную сторону. Лучшее, что человек может сделать, – это услышать «голос разума» и как можно активнее сотрудничать с ним. Речь не о каком-либо волюнтаризме, надежде лишь на собственные силы, а о том, чтобы полагаться на Божью благодать и всё больше искать её действенной силы, единственной способной исцелить глубинные противоречия человеческого сердца.
Противоположная ситуация – когда христианин «идёт от хорошего к лучшему», избегает греха и стремится к добродетельной жизни, к благим делам, к исполнению Божьей воли в своей жизни. Здесь «стратегия» и нашего врага, и союзника противоположны описанным выше: добрый дух поощряет выбор человека и подталкивает дальше идти тем же путём; «злому же духу свойственно вызывать угрызения, печаль и чинить препятствия, внушая беспокойство ложными доводами» (ДУ 315). Знакома ли вам такая ситуация, когда вы берётесь за некое доброе дело и вдруг из ниоткуда появляются самые различные препятствия – и внешние, в виде неблагоприятных обстоятельств, и внутренние в форме всяческих сомнений, колебаний, ощущения бессмысленности предпринимаемого вами усилия? Именно об этом идёт речь здесь. Враг человеческой природы не сдается легко. В Священном Писании эта истина выражена словами Иисуса, сына Сираха: «Сын мой! если ты приступаешь служить Господу Богу, то приготовь душу твою к искушению» (Сир 2,1). Один из любимых приемов искусителя – нездоровое чувство вины, удары по нашей духовной самооценке в виде мыслей «Да кто ты такой, чтобы за такое браться? У тебя ничего не получится!» Как ни странно, именно подобное сопротивление – добрый знак, указывающий, что мы находимся на верном пути. Св. Игнатий неоднократно указывает на это в своих письмах духовным сынам. Важно называть искушение своим именем, уметь дистанцироваться от него, осознавая, что мы не обязаны отождествлять себя с ним. Искуситель стремится представить исходящее от него как наши собственные мысли и желания, поэтому цель распознавания – внести ясность касательно того, «кто есть кто», и вернуть нам нашу свободу в противостоянии наущениям, уводящим с пути исполнения благих намерений. Таким образом эта духовная борьба в конце концов служит нашему благу, т.к. «закаляет» нас в решимости следовать за Господом и очищает намерения, заставляя в смирении полагаться на Божью помощь. Св. Иаков говорит в своем послании: «С великою радостью принимайте, братия мои, когда впадаете в различные искушения, зная, что испытание вашей веры производит терпение (…),чтобы вы были совершенны во всей полноте» (Иак 1,2-3).
В жизни тех, кто стремится идти «от хорошего к лучшему», доброму духу «свойственно внушать отвагу, силу, утешения, вдохновения и покой, облегчая всё и устраняя препятствия» (ДУ 315), т.е. всячески поддерживать в стремлении к благу, к Божьему обещанию. Вспомним библейский пример из Книги Исхода (14, 10-14). Израильтян охватывает страх при виде приближающихся колесниц фараона, но Моисей поддерживает их дух словами: «Не бойтесь, стойте — и увидите спасение Господне». Христос обращается к отцу, которому сообщают о смерти больной дочери: «Не бойся, только веруй» (Лк 8, 50). Можем постараться вспомнить особые случаи, когда Господь и к нам обращал подобное одобрение. Здесь, однако, часто возникает трудность: в моменты искушения мы не ощущаем такой действенной поддержки, не чувствуем Божьей помощи. Дело в том, что, когда наступает минута испытания, нам нужно научиться сознательно обращаться к нашему союзнику, уметь переключить внимание на память тех слов, которые Господь оставил нам в Святом Писании и в нашей личной истории как источник жизни и духовной силы. Одно из важных упражнений отцов пустыни состояло в запоминании библейских цитат, к которым можно было прибегнуть, когда в душе появлялись искушающие помыслы. Вспомним, что именно при помощи слов Писания Христос отвергает искушения дьявола в пустыне (Лк 4, 1-13).
Св. Игнатий поясняет то, о чем здесь речь, в отдельном правиле: злой дух «входит с грохотом» в добрую душу, стараясь внести замешательство, в то время как наш помощник «касается души тихо, легко и мягко, как капля воды, проникающая в губку» (ДУ 335). Поэтому необходимо особое усилие, чтобы, перефразируя китайскую пословицу, за шумом падающего дерева услышать звук растущего леса. Унылый пессимизм, лишающий мотивации действовать – излюбленное орудие искусителя. С «обывательской» точки зрения, легче поддаться ему и опустить руки, чем с надеждой и смирением признать, что любая ситуация может стать проявлением Божьей силы и спасения, и именно таким образом мы задействуем веру в Бога, которому не безразличны перипетии нашего пути, какими бы мелкими они нам ни казались.
Подытоживая сказанное до сих пор: закон, объясняющий «стратегию» доброго и злого духов, прост. Они действуют в том же или наоборот в противоположном направлении соответственно своей цели – благой или злой – в зависимости от предрасположенности души в данный момент: стремится ли та к благу или же рискует заблудиться, свернув с пути.
Утешение и оставленность: два полюса душевных состояний
В своем восьмом письме племяннику Гнусику льюисовский Баламут объясняет «закон волнообразного чередования»: в духовном пути их «клиентов» фазы подъема сменяются фазами спада – так же, как это происходит и во всех других сферах жизни. Поясним, о чем идет речь, при помощи игнатианских правил распознавания, большая часть которых посвящена именно описанию этих внутренних движений и указаниям, как себя мудро вести в каждом из них. То, что К. С. Льюис называет «спадом» и «подъемом», в лексиконе св. Игнатия звучит как «утешение» и «оставленность» (или «безутешность» в альтернативном переводе). Смена этих двух полярных состояний – важнейшая составляющая того «языка», на котором Творец общается со своими детьми, и поэтому умение «читать» их в своей душе во многом определяет искусство духовного распознавания. Стоит сразу заметить, что хотя происходящее в области духа взаимосвязано с нашим физическим и психоэмоциональным самочувствием и вполне может быть в гармонии с ними, это не всегда так, и следует различать эти сферы. Основной критерий в области духовного – это наша позиция по отношению к Богу и к Его воле в нашей жизни.
Итак, как определяется духовное утешение? Попросту говоря, это состояние гармонии с Богом, соответствие нашего пути Божьему желанию для нас. Игнатий объясняет утешение прежде всего как «некое внутреннее движение, от коего душа начинает воспламеняться любовью к своему Творцу и Господу» (ДУ 316), следствием чего является видение всего сотворенного в правильном свете – в их отнесении к Творцу. Этой динамике соответствует также «всякое возрастание надежды, веры и любви», плод действия Божьей благодати. Кроме того, утешение – это духовная радость, покой и умиротворённость в Боге, влечение к «предметам небесным», желание восхвалять Бога и служить Ему… Список можно продолжить: как указывает сам Игнатий в своих текстах, здесь сложно давать исчерпывающие определения. Любопытно, что в описании духовного утешения упомянуты также слёзы, поводом для которых может быть осознание собственной греховности (или действия зла в нашем мире) и скорбь при созерцании Страстей Господних. Это дополнение важно для понимания того, что наша близость к Богу не означает наивного отрицания того, что «не так» в нашем мире, однако такой взгляд в утешении полон надежды и желания сотрудничать в деле построения Божьего Царства.
Если обратиться к Евангелию, утешение проще всего описать как действие Утешителя, обещанного Иисусом перед Его Страстями, – Духа Истины, наставляющего на всякую истину (ср. Ин 16, 13). Греческое слово parakletos означает «адвокат, тот, кто поддерживает перед обвинителем». Латинский корень consolare указывает на «пребывание с тем, кто один», т.е. кто иначе остался бы сам, в одиночестве. Интересно, что славянский корень в слове «утешение» этимологически скорее всего связан с терминами, в других языках имеющими значение «правда, справедливость, прямой путь». Иными словами, утешение – это состояние благодати, которая «преломляется» в конкретной реальности верующего человека, производя плоды: и внутренние в его душе, и внешние в его действиях и способе присутствия в мире. Именно как благодать, т.е. дар, и стоит воспринимать это движение, не приписывая его собственным заслугам, но в смирении помнить, «как ничтожны [мы] без этой благодати» (ДУ 324). С другой стороны, хотя нам стоит стремиться к утешению как нашему обычному духовному состоянию, существует также риск излишней привязанности к его внешним проявлениям, связанных с нашим психоэмоциональным состоянием. Некоторые авторы говорят о такой привязанности как «духовной булимии». «Любить не утешение, которое от Бога, но Бога, от Которого утешение» – вот правильное отношение. Св. Игнатий также указывает, что в период духовного подъема следует готовиться к спаду, который наступит рано или поздно, чтобы «запастись» духовными силами и достойно встретить период искушений (ДУ 323), подобно тому, как звери запасаются на зиму летом.
Динамика, противоположная утешению, называется по-разному: оставленностью, безутешностью, безотрадностью. (Мы будем пользоваться первым из этих терминов, т.к. он более укоренен в русскоязычной духовной традиции.) Оставленность – это потеря ощущения Божьей близости и влечения к духовным вещам. Более подробно, как говорит св. Игнатий, оставленность есть «помрачение души, волнение в ней, влечение к вещам низким и земным, беспокойство из-за различных побуждений и искушений, ведущих к неверию, без надежды, без любви; когда человек чувствует себя совершенно равнодушным, остывшим, печальным и как будто отлучённым от своего Творца и Господа» (ДУ 317). Латинский термин de-solatio указывает на состояние, противоположное con-solatio, т.е. на изоляцию, одиночество, покинутость. Заметим сразу, что ощущение, как будто мы оставлены, отлучены – кажущееся, каким бы болезненным оно ни было: в отдельном правиле содержится важное напоминание, что Господь никогда не оставляет нас без необходимой помощи своей благодати (ДУ 320). Хотя нам становится труднее противостоять искушениям, у нас всегда есть достаточно сил, чтобы не совершить тяжелого греха. Основная задача в этих обстоятельствах – «переждать непогоду», удержаться на плаву, не погружаясь в ту пучину, в которую нас хотел бы затащить злой дух. Очень важный принцип – во время оставленности не менять решений и намерений, принятых ранее в утешении, т.к. в этом состоянии «советчиком» выступает злой дух, наш враг (ДУ 318). Самая лучшая стратегия – никак не вступать в дискуссию с противником, чья цель дьявольская (diabolos по-гречески значит «тот, кто разделяет»), т.е. направленная на отделение, отлучение от Бога и ближнего. Злой дух, обвинитель (таково значение библейского слова «сатана») – мастер лжи, который прекрасно умеет искажать реальность и представлять её в чёрных тонах, и нам легко запутаться в его кознях, даже немного уступая ему и признавая его правоту. Стоит повториться, что очень важно учиться не отождествлять своё истинное «я» с переживаемыми эмоциональными состояниями и мрачными мыслями, уметь дистанцироваться от них, упражняясь в свободе и сознательно выбирая надежду.
У читателей к этому моменту наверняка назрел вопрос: почему так происходит? почему Бог допускает столь болезненные испытания своих возлюбленных детей? На этот вопрос стоит дать развернутый ответ, поэтому мы отложим его до следующего раза, а пока заметим, что время оставленности – это отнюдь не бесполезное, потерянное время. Цитируя снова Баламута, с точки зрения бесов, «дело в особенно большой опасности, когда человек оказывается во Вселенной, из которой, казалось бы, исчез всякий след Врага [=Бога], и спрашивает, почему он покинут, и продолжает повиноваться Ему без особого желания, но с твердым намерением следовать воле Вражьей». Таким образом, период оставленности может стать прекрасным шансом для духовного роста, для укрепления нашей верности Богу. Здесь стоит вспомнить о знаменитом игнатианском инструменте agere contra, т.е. противодействия, энергичного движения в направлении, противоположном искушению. Преодолевая нежелание молиться, следовать дисциплине, мы можем напрячь «духовные мышцы» и не просто не слушать, не поддаваться мрачному голосу, но и сделать нечто большее по направлению к Богу, Которого на данный момент не ощущаем, но в Которого верим. Таким удивительным образом из нерадостного испытания вырастает новый опыт Бога – ради этого Он и допускает оставленность.
В следующий раз мы продолжим более подробный разговор об оставленности, её причинах и стратегиях противостояния. А пока что оставим читателей с некоторыми вопросами, которые могут помочь применить вышесказанное к собственному опыту.
*Можешь ли назвать одну сферу в своей жизни, в которой искуситель действует, предлагая мнимые удовольствия, приводящие в конечном счете к пустоте и разочарованию? Что помогает тебе не поддаваться подобному искушению?
*Можешь ли вспомнить ситуацию, в которой в противовес твоему желанию творить благо вдруг (снова?) возникли препятствия, сомнения, внутреннее сопротивление? Как ты объясняешь себе это? Проливают ли свет на эту ситуацию рассмотренные правила распознавания?
*Распознаешь ли в своем духовном опыте периоды (или моменты) «подъема» (утешения) и «спада» (оставленности)? Услышал/-а ли ты какой-то ценный совет от св. Игнатия касательно этой динамики?
о. Виктор Жук, SJ