Автор: 1. Поразмышляем о следующих словах Иисуса из Нагорной проповеди: «Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» (Мф 5:28). Христос произносит эту фразу перед слушателями, которые на основании книг Ветхого завета были в некотором смысле подготовлены к пониманию значения взгляда, порожденного похотью. Уже в прошлом размышлении мы сослались на тексты, взятые из т.н. учительных книг.
Вот, например, другой отрывок, в котором библейский автор анализирует состояние души человека, над которым властвует похоть плоти: «… душа горячая, как пылающий огонь,/ не угаснет, пока не истощится;/ человек, блудодействующий в теле плоти своей,/ не перестанет, пока не прогорит огонь./ Блуднику сладок всякий хлеб;/ он не перестанет, доколе не умрет./ Человек, который согрешает против своего ложа,/ говорит в душе своей: «кто видит меня?/ Вокруг меня тьма, и стены закрывают меня,/ и никто не видит меня: чего мне бояться?/ Всевышный не воспомянет грехов моих»./ Страх его – только глаза человеческие;/ и не знает он того, что очи Господа в десять тысяч крат светлее солнца/ и взирают на все пути человеческие, / и проникают в места сокровенные /…/ Так и жена, оставившая мужа/ и приведшая наследника от чужого…» (Сир 23:21-31).
2. Подобные описания присутствуют и в мировой литературе. Конечно, многие из них отличаются большей глубиной психологического анализа, большей красотой и выразительной силой. Тем не менее, библейское описание из книги Иисуса, сына Сирахова (23:21-31) включает некоторые элементы, которые можно считать «классическими» в анализе плотской похоти. Подобный элемент является, например, сравнением плотской похоти и огня: воспламеняясь в человеке, он охватывает сознание, возбуждает тело, втягивает чувства и в некотором смысле овладевает «сердцем». Такая страсть, возникшая из плотской похоти, душит в «сердце» более глубокий голос совести, чувство ответственности перед Богом; и именно это – очевидно особое место в только что процитированном библейском тексте. С другой стороны, не утихает внешний стыд людей (или скорее видимость стыдливости), который проявляется как страх последствий, а не самого по себе греха. Заглушая голос совести, страсть приносит с собой беспокойство тела и чувств: беспокойство «внешнего человека». Когда «внутренний человек» вынужден молчать, страсть, получив, так сказать, свободу действия, проявляется как настойчивое стремление к удовлетворению чувств и тела.
Такая плата, по мнению человека, охваченного страстью, должна бы потушить огонь; но, напротив, он не достигает источника внутреннего покоя и ограничивается тем, что касается внешнего уровня человеческой личности. Тут-то библейский автор точно свидетельствует о том, что человек, чья воля служит удовлетворению чувств, не находит покоя и не узнает себя, но, напротив, «истощается». Страсть стремится к удовольствию; поэтому притупляет способность размышлять и не слышит голоса совести; так, не обладая основой неразрушимости, она «разрушается». Той же природой обладает динамичность пользования, которая имеет склонность истощаться. Правда, там, где страсть включается вместе с более глубокими силами духа, она может даже стать созидательной силой; однако, в таком случае она должна претерпеть радикальное изменение. Если же она подавляет более глубокие силы сердца и совести (как это происходит в книге Иисуса, сына Сирахова, Сир 23:21-31), то она «истощается» и косвенным образом в ней истощается ограбленный ею человек.
3. Когда Христос в Нагорной проповеди говорит о человеке, который «вожделеет» и «смотрит с вожделением», можно предположить, что перед Его глазами были также образы, известные Его слушателям из «учительной» традиции. Тем не менее, в то же время это касается каждого человека, который на основании собственного духовного опыта знает, что означает «вожделеть» и «смотреть с вожделением». Учитель не анализирует такой опыт и не описывает его, как это сделал, например, Иисус, сын Сирахов (23:21-31); Он, кажется, предполагает достаточную осведомленность об этом духовном явлении, к которому привлекает внимание присутствующих и потенциальных слушателей. Возможно ли, что кто-то из них не знал, о чем идет речь? Если он действительно ничего об этом не знал, содержание слов Христа его бы не касалось, и никакой анализ или описание не было бы в силах объяснить ему это. Если же человек знает (в подобном же случае речь идет о знании всего духовного мира человека, присущего и сердцу, и совести), он сразу же поймет, когда вышеупомянутые слова коснутся его.
4. Христос же не описывает и не анализирует то, из чего состоит опыт «вожделения», опыт плотской похоти. Есть даже впечатление, что Он не углубляется в этот опыт во всей полноте его внутреннего динамизма, как это случается, например, в процитированном тексте книги Иисуса, сына Сирахова, а скорее останавливается на его пороге. «Вожделение» еще не преобразовалось во внешнее действие, не стало еще «плотским актом»; до сих пор оно остается внутренним актом сердца: оно выражается во взгляде, в способе «смотрения на женщину». И все же, оно уже дает понять, раскрыть его сущностные содержание и качество.
Нужно теперь провести такой анализ. Взгляд выражает то, что находится в сердце. Я бы сказал, взгляд выражает всего человека. Если в общем считается, что человек «поступает в соответствии с тем, кем он является» (operari sequitur esse [1]), в этом случае Христос хочет подчеркнуть, что человек «смотрит» в соответствии с тем, кем он является: intueri sequitur esse [2]. В определенном смысле человек через взгляд открывает себя другим; особенно открывает то, что он воспринимает «внутри».
5. Итак, Христос учит воспринимать взгляд почти как порог внутренней правды. Уже во взгляде, «в способе, которым человек смотрит», можно полностью определить, что есть похоть. Постараемся растолковать. «Вожделеть» и «смотреть с вожделением» указывает на опыт оценки тела, в котором его брачное значение прекращает быть таковым из-за похоти. Равным образом прекращает свое действие значение, о котором мы говорили в наших предыдущих обсуждениях, которое касается продолжения рода. Когда это значение относится к брачному союзу мужчины и женщины, оно уходит корнями в значение тела в браке и почти целиком выходит из него. Итак, человек, «вожделея» и «смотря с вожделением» (Мф 5:27-28), испытывает более или менее явным образом отчужденность от того значения тела, которое (как мы уже заметили в наших размышлениях) стоит в основе общности людей: как вне брака, а особенно когда мужчина и женщина призваны создать союз «во плоти» (как заявлено в «Евангелии начала», классическом тексте книги Бытия 2:24).
Опыт значения тела в браке особым образом зависит от священного призыва, но не ограничивается им. Такое значение определяет свободу самоотдачи, которая, как мы точнее увидим в последующем анализе, может выполняться не только в браке, но и иначе.
Христос говорит: «Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением (т.е., кто смотрит с похотью), уже прелюбодействовал с нею в сердце своем» («уже сделал ее прелюбодейкой в сердце») (Мф 5:28). Не хочет ли Он этим сказать, что именно похоть (как вожделение) – это внутреннее отчуждение от значения тела в браке? Не хочет ли Он обратить Своих слушателей к их духовному опыту такого отчуждения? Не поэтому ли Он характеризует его как «прелюбодеяние в сердце»?
Примечания:
[1] (лат.) действие вытекает из бытия
[2] (лат.) смотрение вытекает из бытия
Источник (ит.): www.careware.it
Перевод: Мария Кедрова
Изображение: Джеймс Тиссо. Танец дочери Иродиады