Автор: Когда-то Тверь соперничала с Москвой за первенство среди русских княжеств, о чём до сих пор помнит, но, по словам Максима Соколова, на одной стороне были преимущества правовые и моральные, на другой – финансовые и политические (близость к Орде), последние и оказались сильнее. Древний деревянный кремль не раз горел, и сегодня на его месте – городской сад с памятником Пушкину работы Олега Комова: поэт стоит на набережной, опершись на парапет, как один из гуляющих. На другой стороне Волги был Отроч монастырь, где томился в заключении святой Максим Грек, где Малюта Скуратов задушил митрополита Филиппа (Колычёва) и где недолго, около года, настоятельствовал святитель Тихон Задонский. В 30-е годы все монастырские постройки, кроме Успенского собора XVIII века, снесли. Самая старая церковь города – Белая Троица – построена в XVI веке и скромно приютилась в тихом центре, в середине кварталов старых частных домов, где деревянные срубы или купеческие дома в стиле Островского вовсю уступают место кирпичным коттеджам в 2-3 этажа. «Деловой» же центр представляет собой типичный, едва ли не образцовый «Губернск» XVIII-XIX вв. Кстати, типичным город был не только по архитектуре, но и по нравам – именно здесь служил вице-губернатором Салтыков-Щедрин, актуальный по сей день («На патриотизм начали напирать – видимо, проворовались»). После страшного пожара, уничтожившего в екатерининские времена почти весь город, он был отстроен заново по регулярному плану. На осевой улице города – Советской, до революции Миллионной, а ещё прежде – Екатерининской, находятся две центральные площади, сегодня они сохраняют советские названия: восьмиугольная площадь Ленина с мэрией, управлением Центробанка, ТЮЗом и полукруглая Советская с памятником погибшему в Орде и канонизированному Михаилу Тверскому под окнами губернатора. Немного дальше, в самом конце Советской, рядом друг с другом находятся Татарская мечеть (памятная табличка утверждает: «Памятник архитектуры. Конец XIX века. Построена в 1906 году.») – и католический храм Преображения Господнего.
Недавно тверской приход отметил 150 лет своего существования. Участок земли неподалёку от берега Волги был подарен коллежским асессором Иваном Осиповичем Юхнович-Сухотским местному римско-католическому обществу в вечное пользование. Советская власть, конечно, считала иначе, — время показало, кто был прав. В 90-х годах первым постоянным настоятелем прихода в Твери, австралийцем о. Ричардом Масином (который в Твери и умер), был построен храм по проекту молодого местного архитектора Алексея Жоголева. Недавно Жоголев был назначен главным архитектором города, а продвинутые местные искусствоведы считают, что храм Преображения до сих пор остаётся лучшей его работой, оговариваясь: архитектор, конечно, зависит от заказчиков…
Рубленые формы краснокирпичного храма устремлённостью ввысь напоминают о готике, непрямые углы знают о модерне, XX век опознаётся без сомнений.
Пустой проём звонницы ждёт колокола, который сможет достойно ответить крику муэдзина, раздающемуся к концу вечерней мессы.
Перед входом в храм, прямо во внутреннем дворике зашедшего встречает образ Иисуса Милосердного. Он же сопровождает нас внутри храма.
Как и, разумеется, образ Преображения, во имя которого освящён храм: он находится и в алтарной части, и напротив, над входом.
Место для органа есть, но в обозримом будущем ему в храме не быть (не только по финансовым соображениям, но и из-за слишком мощного звука, вредного для стен, в которых спустя 10 лет после освящения храма уже видны трещины – то ли из-за подмывающих грунтовых вод (Волга весьма близко), то ли из-за стройки совсем рядом с храмом; так что рано или поздно предстоит укреплять стены и фундамент – задача, трудная для небольшого прихода). Высокое пространство храма венчают цепные своды в стиле Гауди (они имеют форму провисшей цепи).
Свет исходит от алтарной части храма – в её стене прорези-окна во всю высоту.
Слева от алтаря – барельеф Тайной Вечери, которая видится через Крест – не фигурально выражаясь, а в самом прямом смысле слова.
Рядом – капсула с частицей мощей святой Фаустины Ковальской; с другой стороны – барельеф о. Ричарда Масина.
Вдоль боковых стен – яркие, райски наивные витражи.
Справа от алтаря – один из предметов гордости настоятеля (хотя слово «гордость» совершенно не вяжется со смиренным и добрым пожилым священником) – Голгофа и гроб Господень либо вифлеемские ясли, смотря по литургическому времени.
Настоятель, отец Марек Тачиковский, фактически – ещё один, живой образ милосердия Бога в этом храме.
Его почитание Божественного Милосердия выражается не только в убранстве храма, в ежедневном венчике Божьему Милосердию после Мессы, в благотворительной работе прихода, но во всём его поведении, во множестве деталей. В обязательной встрече каждого заходящего в храм и готовности догнать на выходе того, кого не успел поприветствовать; в благословлении отеческим поцелуем в лоб. В стремлении подчеркнуть любовь Творца не «к человечеству», а к каждому отдельному человеку: проводя индивидуальный обряд крещения для каждого из катехуменов во время праздничной Мессы или выходя из алтаря, чтобы принести приветствие мира каждому из немногочисленных прихожан на будней Мессе. Так что приезжайте, вам будут рады, вас ждут! Приезжайте, чтобы услышать посреди неторопливой, негромкой мессы неожиданно сильное и звучное, категорично утвердительное: «Что вы ищете живого между мёртвыми? Он воскрес!» и «Сие есть Тело Моё!.. Сие есть Кровь Моя» — и почти физически ощутить, как выгибаются кирпичные стены, подобно спичечному коробку, от переполняющего храм Присутствия.
Сергей Сабсай