Автор: В своей новой книге Президент Движения Comunione e Liberazione (Общение и Освобождение) приглашает пережить этот период великой растерянности с новым духовным импульсом.
В этой статье приводится отрывок из новой книги Хулиана Каррона «Пробуждение человечности. Размышления о головокружительном времени», выпущенной в электронном формате миланским издательством Rizzoli. Каррон родился в Наваконсехо (Испания) в 1950 году и был рукоположен в священники в 1975 году. С 2004 года он переехал в Милан, призванный отцом Луиджи Джуссани, чтобы разделить с ним ответственность за руководство движением «Общение и Освобождение»; он является президентом Братства «Общение и Освобождение» с 19 марта 2005 года. В книге «Пробуждение человечности» он размышляет о головокружении, которое мы все испытываем и которое парадоксальным образом заставляет нас заново открыть суть человека: «Неожиданный и непредсказуемый прорыв реальности в лице коронавируса». Мы поняли, что живем в «пузыре», закрывшись в котором, мы отказались от вызов жизненных испытаний, и теперь мы оказываемся более уязвимыми, чем когда-либо.
Сложившаяся ситуация – прекрасная возможность для углубления христианского опыта, для большей зрелости веры, то есть для того, чтобы мы открыли содержание произошедшей с нами встречи, истоки компании, которую мы начали воспринимать как место, порождающее, образующее нас. Если такого открытия не происходит, мы остаемся на поверхности, рискуем свести христианское событие на социологический уровень, лишить компанию ее подлинного значения. Попробую объяснить мою мысль с помощью примера. Один мой молодой друг окончил университет и начал новую жизнь. В результате нам больше не удается видеться так часто, как когда он учился. Недавно он сетовал мне на это. Я напомнил ему об одном отрывке из Евангелия. Как-то раз ученики поплыли с Иисусом в лодке и вдруг поняли, что забыли взять хлеб. И хотя на их глазах совершились два великих чуда, два умножения хлебов, каких никогда не бывало в истории, они начали ругаться между собой, поскольку забыли хлеб. Я обратил внимание моего друга на то, что Иисус-то сидел там, рядом с ними, в лодке! А они продолжали жаловаться! Их проблема заключалась не в том, что они были одни: Иисус был с ними, но для них Его словно не было. И действительно, они обсуждали друг с другом отсутствие хлеба! Чтобы показать им, в чем проблема, Иисус не совершил очередное чудо. Какой в нем толк после всех чудес, которые они уже видели? Что же делает Иисус? Он задает им три вопроса. Первый: «Сколько хлеба осталось после первого умножения?» И далее: «А сколько осталось после второго?» И наконец: «Неужели до сих пор не понимаете?» (Cр. Мк. 8:19–21) Как драгоценна помощь, которую Иисус оказывает Своим друзьям, не избавляя их от вопросов! Он не добавляет объяснений, не совершает новых чудес, а побуждает их исходить из опыта, использовать в полной мере разум, чтобы ученики могли осознать, Кого встретили (они имели с собой господина «хлебопекарни»!). Будьте внимательны: если они не поняли, то не потому, что были одни или не располагали достаточными средствами, а потому, что еще не вполне хорошо пользовались разумом. И правда, Иисус явил им Себя во многочисленных знаках, указывавших на исключительный ответ, наконец-то созвучный сердцу, нужде – их собственной и других людей, в знаках, которые ученики видели в разных ситуациях, в том числе и драматичных, но они все еще не признали, кем Он был, не дошли до признания, называемого верой и «цветущего на последнем пределе движения разума, подобно цветку благодати, к которому человек прирастает своей свободой» (Прочертить след в истории мира. С. 43). Христианская вера – не просто признание «божественного», это признание божественного, присутствующего в человеческом, в Иисусе из Назарета, в Христе, а сегодня – в том знаке Христа, каким является компания верующих в Него. «Событие Христа длится в истории через сообщество верующих» (Там же. С. 54). «Иисус Христос, Человек, живший две тысячи лет назад, таится, становится присутствием под покровом, под видом иной человечности. Мы встречаемся, сталкиваемся с иной человечностью» (L. Giussani. Qualcosa che viene prima // Tracce – Litterae communionis. N. 10. 2008. P. 1–2), с феноменом иной человечности: ты пересекаешься с ней и с удивлением замечаешь новое предчувствие жизни, возможность большей уверенности, положительности, надежды и пользы в жизни. Со многими из нас это «столкновение» могло произойти, но в нас не укрепилось признание, называемое верой, цветущее на последнем пределе движения разума, подобно цветку благодати, и охватывающее весь путь раз- ума, привязанности и свободы человека. Вынужденная самоизоляция побуждает нас не считать само собой разумеющимся феномен новой человечности, с которым мы столкнулись, и именно поэтому она представляет собой прекрасную возможность более сознательным и личным образом идти по этому пути, чтобы осознать природу события, достигшего нас в форме притягательной и убедительной встречи. Мы либо пользуемся этой возможностью, либо пускаемся в жалобы, как ученики в лодке.
Альберто Саворана: Однако в ситуации вынужденной изоляции по-прежнему невозможно разделить боль и страдание с близкими людьми, лежащими в одиночестве в медицинских учреждениях…
Хулиан Каррон: Об этом спрашивала меня одна девушка из Мадрида в последнюю неделю марта, когда я провел видеовстречу со студентами. Она рассказывала: «Мой дедушка сейчас в больнице. Он, вероятно, умрет, и у нас в семье возник большой вопрос, поскольку мы не можем быть рядом с ним. Он не просто умирает, он умирает в одиночестве. Я ощущаю все свое бессилие и говорю себе: «Почему я не могу быть с ним? Почему не могу поддержать его?“» Ситуация очевидным образом требует, в некотором смысле вменяет в обязанность жертву: то, что мы хотели бы сделать, неосуществимо, запрещено. Но вопрос все тот же: обстоятельства, как они нам “даны“ во всей их неизбежности (нам не под силу их устранить, изменить, исправить, а иначе, особенно в подобных случаях, мы бы тут же вполне обоснованно сделали это), являются могилой, абсолютной пустотой, полным уничтожением, или же они – призвание, место таинственного призыва, способ, которым Тайна, лежащая в основании всей реальности, побуждает меня искать свершения жизни, идти к судьбе? Альтернатива в этом. Если та девушка распознaёт реальность как призыв, она может сказать (что она и сделала, продолжив свое выступление): «Даже это обстоятельство для меня. Даже это бессилие для меня. Даже одиночество моего дедушки в больнице для него. От меня требуется готовность прилепиться к знаку Тайны – обстоятельствам, следовать за провокациями реальности». Это головокружительно и драматично, как я говорил выше. Тайна воплотилась, что- бы человек мог выдержать головокружение, пережить и принять драму. Девушка из Мадрида подтвердила это перед теми, кто ее слушал. «Да», сказанное обстоятельствам, становится «да», сказанным воплощенной Тайне, тому Человеку, Иисусу Христу, умершему и воскресшему, присутствующему здесь и сейчас, две тысячи лет спустя, в плоти человеческой компании, Им порожденной, четко различимой по определенным чертам, которые не перепутаешь ни с какими другими. «Истинность веры, – говорил отец Джуссани в 1972 году, в очень сложный исторический момент, – видна по способности превратить в инструмент и в возможность взросления… [то, что нам] представляется препятствием, преследованием или трудностью» (L. Giussani. La lunga marcia della maturità // Tracce – Litterae communionis. N. 3. 2008. P. 57)
Хулиан Каррон
Читать книгу на русском языке: «Пробуждение человечности. Размышления о головокружительном времени»
Источник (ит.): Avvenire
Фото: Romano Siciliani