Автор: «До, ре, ми, фа, соль, ля, си» — названия нот знакомы каждому из нас, и не только музыкантам. Откуда они появились? Благодаря монаху-бенедиктинцу и музыканту Гвидо д’Ареццо, жившему в X-XI веках.
В то время система музыкального образования основывалась на невменной нотации, то есть над словесным текстом помещались знаки (невмы), напоминающие певцу о направлении движения мелодии. С одной стороны, это было очень наглядно. Однако точная высота звуков не фиксировалась, возникали трудности в расшифровке записей напевов, и певцы были вынуждены заучивать все песнопения наизусть. К тому же единой нотации не было из-за многочисленных местных разновидностей невменного письма. В итоге, больше времени тратилось на распевки, чем на молитву.
Преподаватель музыки Гвидо д’Ареццо осуществил реформу нотной записи (ввел существующую сейчас линейную нотацию) и основал сольмизацию — прообраз современного сольфеджио.
Для того, чтобы учащимся было легче заучивать тона и полутона в гамме, он использовал гимн святому Иоанну Крестителю, в котором каждый стих начинался ступенью выше предыдущего:
UT queant laxis
REsonare fibris
MIra gestorum
FAmuli tuorum,
SOLve polluti
LAbii reatum,
Sancte Ioannes.
Постоянное указание на первые слоги стихов придало им значение названий звуков или, скорее, ступеней и интервалов. Это и были наши 7 нот гаммы.
Запись, заучивание и исполнение стали проще, и музыка, в первую очередь церковная, получила новые и богатейшие возможности для своего развития, в том числе, и развития церковной полифонии (многоголосия). О ней и хотелось бы поговорить.
Вспомним, что в христианской церкви пение использовалось с апостольских времен, освященное примером Христа, Который после Тайной Вечери воспел со Своими учениками. Апостол Павел предписывал вразумлять друг друга псалмами, гимнами и песнями духовными, подразумевая пение именно при общественном богослужении, а не частное.
Итак, христианские песнопения бывают трех видов:
1) псалмы (то есть псалмы Давида, широко распространенные, как в латинском, так и в византийском обрядах);
2) гимны (гимны ветхозаветных отцов, песни пророков, песнь Богородицы, молитва Симеона Богоприимца, молитва Захарии, а также раннехристианские творения отцов и учителей Церкви, например, «Тебя, Бога, хвалим»);
3) песни духовные (песни, написанные самими христианами по вдохновению духа благодати, призванные прославлять Бога и святых Его более выразительно, точно и многообразно).
Церковь, как католическая, так и православная, с особенной силой старалась развивать последний вид песнопений. Это значит, что церковное музыкальное творчество должно продолжать жить и давать новые плоды.
Однако, в силу разных традиций, богослужебная музыка на Востоке и на Западе развивалась по-разному.
На Западе, в латинском обряде в частности, до IX века была монодия (одноголосие), после начало развиваться многоголосие, а с XI века в Центральной Европе постепенно распространился орган. Так в церковь пришло инструментальное сопровождение, причем строго регламентированное. Звучание органа придавало торжественность и выразительность богослужениям. Позже в церковь были допущены струнные инструменты. Орган сначала поддерживал хоровое пение, но со временем стал звучать и самостоятельно, чередуясь с хором.
То есть инструментальная музыка жила и развивалась в латинском обряде и достигла своего расцвета в эпоху барокко (XVIII век). При этом сохранялось и традиционное церковное пение без аккомпанемента (а-капелла).
Что касается Востока, хотя орган и был издавна известен в Византии и на Запад пришел с Востока (около 757 г. император Константин Копроним прислал в дар франкскому императору Пипину Короткому орган); византийцами он использовался, в силу традиций, только на светских празднествах и никогда не звучал на церковных службах.
Русская Православная Церковь, относящаяся к византийскому обряду, также использует в качестве основного музыкального инструмента человеческий голос.
В 1917 году на Поместном Соборе РПЦ выдвигалось предложение использовать фисгармонию на приходских службах, но принято оно не было. Объяснялось это тем, что богослужение Православной Церкви не было приспособлено к музыкальному сопровождению.
При этом как таковых запретов на использование музыкальных инструментов в византийском обряде нет, так как восточные Церкви использовали и используют колокола, колокольчики и била, состоящие из металлических обручей и висячих деревянных досок. Кроме того, в Кипрской Православной Церкви, а также в некоторых Греко-католических Церквях (например, в Сербии, Чехии, Румынии) за богослужениями звучат музыкальные инструменты, главным образом, орган.
Использование в византийском обряде человеческого голоса в качестве основного музыкального инструмента в сочетании с развитием полифонической музыки привело к появлению партеса, то есть многоголосного пения а-капелла.
Партес требует от исполнителей высокого уровня, а также наличия гармонического слуха (умения слышать интервалы и воспринимать музыкальное произведение как единое целое, а не только слышать свою партию).
Каков же человеческий голос, как музыкальный инструмент? И насколько он идеален?
С одной стороны, человеческий голос из всех музыкальных инструментов самый несовершенный. Музыканты знают: мы всегда проверяем себя по инструменту, а если приходится разучивать какое-то произведение только с человеческого голоса, не используя фортепиано, это всегда будет неточное воспроизведение, так называемое «приблизительное» пение.
Если несколько человек будут петь в один голос, да еще и а-капелла, то чистого звучания не получится, будут малые секунды либо четверти тона между голосами, если только мы не имеем дела с высокопрофессиональными певцами.
Если кто-то поет один а-капелла, то воспроизведение тоже не будет совсем точным, человеческому голосу свойственно занижать.
Однако и музыкальные инструменты не дают абсолютно точного звучания, например, фортепиано и орган звучат по-разному, звук немного отличается окраской и высотой, из-за обертонов.
При всем этом, исполняя полифоническое произведение а-капелла, певцы могут поддержать друг друга, опереться друг на друга, слушая друг друга. И в итоге мы получим чистое звучание, как говорится, «согласное пение».
Так и все мы, христиане, члены Церкви, члены Тела Христова, мы все разные и мы все далеки от совершенства.
Но если мы «единым сердцем и едиными устами», каждый на совесть выполняя свою задачу и будучи внимательными друг к другу, будем трудиться ради общего дела служения Богу и ближним, разве мы не приблизимся тогда к совершенству и не достигнем симфонии (согласия или даже, скорее, созвучия) в подлинном ее смысле, напоминающем о Единстве Святой Троицы? И разве не кроется единство в нашем многообразии?
Лариса Беляева
Фото: Pinterest