Автор: Герой очередной публикации из цикла «Церковь с человеческим лицом» — отец Кшиштоф Цабала из Ордена Салезианцев Дона Боско, который 25 июля отмечает свой день рождения. О своём детстве в Польше, о начале миссии в СССР, годах работы в Салезианском детском центре на Филях и многом другом он рассказал Ольге Хруль.
— Отец Кшиштоф, где вы родились, выросли, как прошло ваше детство?
— Я родился 25 июля 1961 года, а крестили меня 6 августа, назвали Кшиштофом, ибо родился как раз в день памяти этого святого. Мои родители – папа Ян и мама Розалия – верующие. В феврале 2020 года я побывал на торжестве 60-летия бракосочетания моих родителей, куда приехали все мои три брата и три сестры с жёнами, мужьями и детьми. Родители тоже были из многодетных семей: у мамы было 4 брата и две сестры (мама – седьмая), а у папы – 12 братьев и сестёр. Так что мы всегда жили в больших семьях.
Родители познакомились случайно. Папа учился в Кракове, а потом работал электриком на стройке дамбы на Висле, благодаря которой появилось озеро более 30 кв. километров. Вода для всей Силезии бралась из этого озера. Папа на эту стройку поехал с другом, оба были холостяки. В день «получки» деньги задержались, а очень хотелось поесть, и тогда папа пошёл в магазин взять продукты в долг. А в магазине в это время была мамина смена, она работала продавцом. Вот так они и познакомились, подружилсь и потом обвенчались. А друг моего отца позже женился на сестре моей мамы, которая в будущем стала моей крёстной. Вот так появилась наша семья.
У мамы с папой – семеро детей. Я был вторым ребенком, а мой самый младший брат моложе меня на 18 лет, он родился, когда я уже был в новициате.
В местечке, где я родился, живёт около 6 тысяч человек. Там большой парк, три бассейна, озеро, ревматологические санатории, соляные пещеры, где лечат людей. Рядом – монастырь сестёр-сальваторианок, где меня крестили в приходской церкви св. Георгия, и храм святой Анны, которому 200 лет, и маленькая часовня.
— Как жилось многодетной семье в то время?
— Мои родители сами строили дом – это был тяжёлый труд. Мы жили раньше у дедушки, отца мамы, который дал по участку своим троим детям, чтобы они могли построить себе дома для своих семей. В 60-е годы, после войны, от государства, естественно, не было никакой помощи, и всё делалось своими руками.
Для нас мама и папа – это было святое. Когда папа приходил с работы (он работал на бульдозере) мы его встречали в дверях и целовали ему руку. Такое было уважение – эти руки зарабатывали на наш хлеб. Cтаршие братья и сёстры (и я тоже) обращались к родителям на «Вы», а поколение моих же братьев и сестёр но по-младше – они уже обращались на «ты». И так осталось до сего дня. И это было настолько естественно… У нас вегда родителей уважали и не нарушали четвертую заповедь. Никогда не видел, чтобы мама с папой между собой ругались, какое-то слово ругательное проскользнуло в речи. Мне было, наверное, 10-11 лет, когда все дети немного дерзки, и я тоже какие-то ругательные слова сказал. Папа позвал меня и начал спрашивать о том, что это слово обозначает, ты слышал ли от меня или мамы такие слова. Мне было очень стыдно, и лучше бы было получить ремнём по тому месту, где кончается спина, чем объясняться с папой. Надо сказать, что в то время в нашем районе так было принято – учить детей с помощью ремня. Но наказание всегда было справедливым. У детей была ответственность за своё непослушание. Наверное, такой маленький массаж был нужен ещё и для того, чтобы память лучше работала, чтобы кровь бежала в мозги… (смеётся).
— Была ли бедность в вашей семье в те годы?
— Не скажу, что бедность, нет. Мы не голодали, всегда было что есть. Но не больше.
Мы никогда не просили у родителей денег, понимая, как тяжело они даются, считали это неприличным – мы же видели, что родители и так стараются дать нам всё, что могут. На обед у нас всегда был суп, полноценное второе блюдо и десерт. Два раза в неделю мама пекла разные пироги и так много лет подряд.
Наши тёти обменивались рецептами из тетрадок, в которые их записывали. Кто вкуснее готовил, делился этим рецептом и потом вся семья это пробовала уже за своим семейным столом.
В четыре часа после обеда и вечером в десять часов была молитва и чаепитие – это была наша традиция. Кофе или чай у нас дома пили в 10 утра и в 16 после обеда, а совместная молитва была перед обедом и вечером перед сном. Все религиозные традиции у нас соблюдались: праздновали Рождество, Пасху и другие торжества.
На Рождество подарки (обычно игрушки) были под ёлкой, и их не надо было искать. Родители говорили, что ангелочек приносит. А после Пасхи в понедельник мы искали подарки в огороде – родители их там прятали, как будто заяц потерял – такая традиция была… Мы все жили в одном районе, чужих не было, традиции были одинаковыми.
— А в храм все ходили?
— Когда я был министрантом во время одной из пасхальных служб, то посчитал, сколько было причастий – 900. Каждый день во время Адвента мы ходили в 7 утра на утренние богослужния – Рораты, а потом в школу, где занятия начинались в восемь. И почти весь класс приходил сначала в храм на молитву, а потом вместе шли в школу.
Детей было много – полный храм. Никогда ни у кого не возникал вопрос о том, идти в храм или нет. Вопрос только был – на какую Мессу идти. Иногда хотелось посмотреть сказку в 9 утра по телевидению, а потом всё равно ты идёшь в храм.
К первому Причастию я пошёл, когда мне было 9 лет, это был 1970 год. Катехизация была рядом с храмом, в первый год с нами занималась сестра-сальваторианка, а во второй год – священник. В то время был такой обычай, такой порядок: дарить детям часы сразу после первого Причастия. Я получил в подарок советские часы -«Ракета», которыми я долго пользовался, а брат получил часы «Полёт».
— У вас в роду были священники?
— Да. Брат моего отца Генрих Цабала родился в 1951 году, он на 10 лет старше меня. Он поступил в Орден паллотинов и в 1976 году был рукоположен во священники. Поехал на практику в Бельгию, выучил язык, после чего его направили в Центральную Африку, в Руанду, где он служил более 25 лет. Умер в 2003 году, приехав из Руанды в Польшу.
Очень радовался служению в Руанде, говорил, что страна прекрасная (правда, я ни разу там не был). Человек очень образованный, весёлый, радостный, дядя рассказывал нам очень много про руандийцев, которые там живут. Он пережил с ними всю трагедию 1994 года, когда там была война, был геноцид, погибло около миллиона людей. Он выжил чудом. Дядя приезжал к нам в Польшу каждые три года и рассказывал свой опыт священства.
— Когда вы впервые задумались о священническом призвании?
— Перед первым Причастием викарий прихода, помошник настоятеля на катехизации, спросил: кто хочет быть министрантом? Тогда много рук поднялось, даже девочки (а в то время девочек не брали в министранты). Он сказал: «Ох, как вас много! Вы меня затопчете в алтаре…» И он сделал экзамен: нужно было спеть кто что хотел. И он всех принял, кроме одного мальчика – меня! А cпел я государственный гимн, и, видимо, спел таким голосом, что Польша бы долго не протянула. Как мне было обидно – всех взяли, а меня нет, голосом не вышел. Пришлось моей маме договариваться с настоятелем. Потом, когда я уже стал министрантом и научился прислуживать в алтаре, перестал стесняться и пел уже гораздо твёрже.
Когда я ходил во второй класс наша учительница стала спрашивать, кем кто хочет стать в своей жизни. Я очень любил подшутить немножко и в шутку ответил – священником! Хотя не думал тогда, насколько серьёзным фактом окажется та шутка. Посмеялись мы тогда, конечно…
Я в школе не был отличником, в отличие от моего брата, который стал доктором геологических наук. В 1976 году я поступил в ремесленную школу (профессионально-техническое училище), которую вели отцы-салезианцы. Там можно было овладеть разными профессиями. Я там научился пользоваться разными инструментами, работать на станках: и на токарных, и на шлифовальных, и на фрезерных машинах, и как кузнец, и как сварщик, и как электрик. Там я учился три года, жил в интернате, где было 200 мальчиков. На каникулах мы ездили на духовные упражнения с молодёжью на две недели в горы, в Татры.
Когда учился на третьем курсе Салезианской школы, священник спросил меня однажды: «Думал ли ты о призвании стать священником?» — Может, и думал. Но куда же мне? Я же не очень умный, не очень образованный, не знаю, смогу ли. Для меня это был серьёзный вопрос – я немножко боялся.
— И когда вы ушли в монастырь?
— В новициат из салезианской школы нас пошло только трое. Один быстро понял, что это не его путь, другой стал священником, но погиб в горах, через несколько лет после рукоположения.
Когда мне исполнилось 18 лет, и я уже твёрдо решил уехать в монастырь, то попросил маму пометить мою одежду вышивкой, чтобы, когда стираешь, то удобно было её найти. Мама тогда сильно переживала, и убежала в спальню, а я не знал, что она тогда была уже беременна моим братом, который младше меня на 18 лет… Как мама отпустила на этот путь? Папа был набожный, уповал на волю Божию и сказал мне: «Ну, думай…» Родители переживали, но не сопротивлялись моему выбору.
В начале августа я поехал в новициат. Там нас духовно сопровождал отец Генрих Бадура, очень набожный, очень хороший, святой человек, он умер в прошлом году, дожив до 90 лет. В конце новициата, в 1980 году, я принес временные обеты и переехал в Краков, где четыре раза в неделю ходил в вечернюю школу и в 1983 году сдал экзамен на аттестат зрелости.
Потом два года изучал философию в семинарии в Кракове, затем был год практики в интернате в Освенциме, где директором был отец Адам Шмигельский, который позже стал епископом в Сосновце. После года практики вернулся уже на следующий этап обучения — четырёхгодичный курс теологии, где принес вечные обеты. В 1989 году был рукоположен во диакны, а 12 июня 1990 года был рукоположен во священники в Кракове.
— Почему вы решили служить в СССР?
— Идея поехать в Советский Союз возникла так: у нас учились несколько священников из Вроцлава. А среди поляков есть такая шутка: «Откуда ты?» — «Из Вроцлава». – «Знаешь, я тоже из Львова». Так шутили, потому что много поляков из Львова переселились во Вроцлав.
Когда в 1989 году границы открыли, священник Тадеуш Хоппе из Одессы просил ему помочь. Об этом объявил во время ужина ректор семинарии отец Мечислав Пилат, и я – уже будучи диаконом – после ужина подошёл к нему и сказал: «Я бы поехал!» Мы говорили в 10 вечера, а в пять утра я был уже в поезде (приглашение делалось «на коленке», проблем с этим в те времена не было).
Приехал в Одессу рано-рано утром, посидел на вокзале и пошёл в храм. И я пришёл в храм на утреннюю Мессу, нашёл отца Тадеуша, и он очень обрадовался. Он показал мне город, мы гуляли по порту, по Потёмнинской лестнице.
Я не боялся тогда поехать на Восток, для меня это было радостное приключение… Вернувшись назад в семинарию из Одессы, я написал заявление с просьбой отправить меня служить в Одессу, но меня не хотели отпускать. После священнического рукоположения я опять написал такое же заявление…
— А почему? Откуда взялось такое упорство?
— Я не хотел привыкать к жизни в Польше. Она понятна, она мне нравилась и нравится, но я отчётливо понимал, что если я останусь в Польше, то никогда больше не смогу поменять свою жизнь как-то иначе. Поэтому надо было решать сразу.
Позже, в 1991 году, я поехал в Рим за миссионерским крестом (в Церкви есть такой обычай давать миссионерский крест тем священникам, кто отправляется на миссии). Я жил в нашем салезианском доме, и один из священников устроил мне аудиенцию у Папы Римского – святого Иоанна Павла II. Во время аудиенции я сказал Святейшему Отцу, что еду в бывший Советсткий Союз и попросил благословить меня. Папа спросил, куда я еду, я ответил – в Одессу (я был уверен, что поеду в Одессу). «Тогда передай привет отцу Тадеушу Хоппе», — сказал Папа. Я был удивлён: откуда Папа Римский знает простого священника из Одессы? И спросил Папу: «Наверное, вы очень давно не виделись?» Иоанн Павел II ответил: «Сынок, тебя ещё не свете не было, когда мы виделись с отцом Тадеушем в последний раз». Вот такая замечательная память была у святого Папы.
— И вы попали в Одессу?
— Нет. Я обратился к делегату ордена салезианцев для региона Центральной Европы (тогда это был некий отец Августин Дзендзель, а сегодня это любимый священник московских католиков). Отец Августин был подчеркнуто серьёзен, у него, я считаю, особый вид святости. Честно сказать, я даже и не стремился быть таким, потому что у меня другой темперамент.
«У тебя миссионерское призвание – ты поедешь в Африку!» — сказал отец Августин. «Отец, не знаю, как вы, но я вижу разницу между Африкой и Востоком!» — дерзко ответил я. И мне удалось убедить о. Августина, и главный аргумент был таков: служить в Африку уехало много собратьев-салезианцев, а вот на Восток, в страны бывшего СССР, желающих было немного.
После моего рукоположения в городе Скава, в 60 километрах от Кракова, я стал учить детей в школе, вести уроки катехизации с первого по восьмой классы. К каждому уроку я должен был готовиться, это был тяжёлый, но интересный труд.
Потом я опять написал заявление, и меня на этот раз отпустили. Но не в Одессу, а в маленькое село Жупраны Ошмянского района в Беларуси. Отпустили, потому что тамошнего настоятеля, отца Иосифа Заневского, архиепископ Тадеуш Кондрусевич пригласил служить в Москве.
— То есть вместо Украины вас послали в Беларусь?
— Да. Я пришёл на место о. Иосифа, но тогда лично его ещё не знал. Позже, когда познакомились, я узнал, что он очень подвижный, хозяйственный, с прекрасным чувством юмора – всегда просил меня рассказать ему новый анекдот. Так вот, после о. Иосифа священника в Жупраны найти не могли. И я поехал, был там настоятелем двух приходов – в Жупранах и Цуженишках (в 30 километрах от границы Беларуси и Литвы).
Священническое служение в Беларуси было очень интересным: кроме служения Месс нужно было много исповедовать – и мы, священники, друг другу помогали. Я исповедовал и в Ошмянах, и в Борунах (где служил в течение года ныне покойный отец Генрих Богушевский – мы с ним сдружились, я его очень хорошо вспоминаю, ценю до сего дня и даже живу сейчас в его комнате). У о. Генриха в приходе всегда было много министрантов, много молодёжи, и их судьба не была ему безразлична. Я чувствовал, что у него было салезианское сердце. Он для всех находил время выслушать и дать хороший совет, помогал найти мирный выход из безнадёжных ситуаций. Когда с ним пообщались, то можно было понять лучше трудности, проблему и принять решение. Таким спокойным мне запомнился о. Генрих.
Когда его отправили в Санкт-Петербург, я остался в Беларуси. Потом его назначили провинциалом-инспектором, и он пригласил меня к семинаристам. И я приехал на его место в Санкт-Петербург, служил там четыре года – с 2000 по 2004. Потом он попросил помочь ему в экономических делах инспектории, и с этого времени я служил в кафедральном соборе в Москве. Потом меня назначили в детско-юношеский воспитательный центр имени Иоанна Боско в Филях , где я прослужил 13 лет. Сейчас я викарий салезианской общины и опять служу священником в кафедральном соборе.
— Расскажите, пожалуйста, подробнее о своем служении в центре в Филях.
— Это было очень хорошее время, Там много разных детей не только из России, но и из Киргизии, Таджикистана. У нас было много радостных праздников – Рождественские, Пасхальные, день святого Иоанна Боско, были праздники для гостей, были и внутренние праздники, например, день ангела-хранителя, где дети читали стихи, ставили театральные сценки.
Многие дети приходят в этот центр с чувством, что они никому не нужны. Не нужны папе, который давно оставил семью и не знает, где они и что они. Не нужны маме, которая бегает, как белка в колесе, зарабатывая деньги на прожитьё и съём квартиры. Дети очень часто чувствуют себя покинутыми в такой ситуации. И даже государство не может помочь, потому что это дети мигрантов, и с этим их статусом связано много проблем. Понимая всё это, мы стаемся показать таким детям, что они нужны, что они дети одного Отца, и Его любовь безгранична.
Мы ценим и уважаем свободу, и за 13 лет моего служения в центре никаких религиозных и рассовых инцидентов между детьми не было. Мы следим за этим очень внимательно. Это отмечали и разные гости, которые были восхищены климатом в нашем центре. Я очень ценю труд и помощь сотрудников, с которыми работал там, многие приходят помогать просто как волонтёры, и им такая же благодарность от меня. К нам регулярно приходят проверяющие, которые за 13 лет работы с нами знают прекрасно состояние наших дел и даже стараются во многих вопросах идти нам на встречу.
У нас сложилась интересная сиситема пребывания в центре. В нём четыре отделения: два для мальчиков и два для девочек. Есть другие общие залы: спортивный, танцевальный, актовый, где проходят занятия. Есть прекрасная футбольная площадка, которая благодаря спонсорам покрыта резиновым покрытием (и поэтому у нас не было никаких травм, слава Богу). Мы всегда переживаем за безопасность детей, для нас это важно.
Если в центре возникали проблемы, и воспитатели не могли справиться, то я приглашал ребёнка к себе на честный и открытый разговор за чаем. Ребёнок делал себе испытание совести, рассказывал всё как есть, и я понимал, что он «дров наломал» не со злости, а из-за непонимания или эмоций, и он переживает очень – в таких ситуациях можно обойтись без наказания.
— Как вам Москва? Город, москвичи, католики?
— После приходов в деревнях и небольших городах здесь непривычно. Мне тяжело привыкнуть к тому, что идёшь в сутане или в колоратке – например, в кафедральном соборе – и верующие люди не хотят тебе сказать «здравствуйте». Священник для них как бы чужой. Только когда приходишь в ризницу, тебя узнают, а так на улице, даже рядом с храмом – не узнают. Над этим тоже надо работать. Я часто некоторым незнакомым мне людям на улице говорю «здравствуйте!», и они вдруг могут улыбнуться, и это радует.
Мы, христиане, призваны дружить с людьми, которых Господь Бог поставил на нашей дороге, должны уметь приветствовать их не только на Мессе, но и за общим столом, и на улице… Этого не хватает людям в большом городе, они в разных семьях, в разных традициях, и я вижу, что люди переживают свою потерянность, и не знаю, что может их вместе сплотить.
Нам говорят, что во время пандемии надо держать расстояние ещё больше. В это время людям должны помогать медиа, а они на самом деле ещё больше дистанцируют: поговорил, смску послал и уже вроде как не надо встречаться, продолжай дальше жить, как хочешь. К нам с трудом приходит понимание того, что есть вещи незаменимые, и если мы хотим быть одной общиной в царствии небесном, то у нас есть шанс попробовать это сделать уже здесь на земле.
Мы нужны друг другу. Мы призваны согревать друг друга. И самый лучший подарок детям от родителей – не часы и велосипеды, а когда мама и папа уважают и любят друг друга. И когда дети видят, что мама и папа на коленях молятся вместе – это самая прекрасная катехизация, которую не в состоянии заменить никакая монахиня и никакой священник. Хочу пожелать этого всем семьям.
Я благодарю Господа Бога за тех людей, которых Он поставил на моём жизненном пути. И молюсь обо всех, кого встретил, и о призваниях в нашем приходе. Призываю всех молиться о том, чтобы дистанция между нами и Господом Богом сокращалась. Молитва – наше сильное оружие.
Беседовала Ольга Хруль
Фото обложки – Ольга Хруль, остальные фотографии – из личного архива о. Кшиштофа
Проповедь настоятеля кафедрального собора о. Владимира Кабака SDB на Мессе в честь 30-летия священства о. Кшиштофа:
Сегодня мы особым образом благодарим Господа за дар священнического служения отца Кшиштофа. 30 лет назад, 12 июня 1990 года, отец Кшиштоф родился заново, потому что тогда он принял дар священства или получил дар священства от Господа. И это на самом деле прекрасные годы! 30 лет служения Господу, 30 лет любви, которой отец Кшиштоф свидетельствует о Боге, и 30 лет любви, которую он получает от народа Божия!
Взаимный дар любви – замечательный процесс в жизни верующих людей. Мы получаем любовь от Господа и приносим её в дар другому человеку.
В жизни любого священника есть много прекрасных моментов. Каждый священник радуется, когда приходит человек, нуждающийся в Божией благодати, например, в прощении грехов, и получает его в таинстве исповеди. Он получает эту благодать через священника и возвращается в ту Божью любовь, которую по той или иной причине частично потерял в связи с тем, что отдалился от Бога.
Как замечательно, когда из рук священника мы получаем святое Причастие! Руки священника могут быть сильные или слабые, но именно в этих руках Господь нуждается для нашего спасения. Причастие приходит в сердца тех, кто нуждается в Божьем присутствии, в особенном присутствии.
И, конечно, в жизни каждого священника есть люди, с которыми он связан, с которым он общается, которым помогает и которые помогают ему, поддерживая друг друга. И я не случайно это говорю: «друг друга». Потому что, на самом деле, никогда не бывает так, что помощь идёт в одну сторону. Когда священник помогает кому-то встать на ноги в духовной жизни – это всегда взаимный момент, потому что благодаря общению и этот священнослужитель возрастает в благодати и становится ещё более способным тому, чтобы служить другому человеку.
Мы воздаём хвалу Господу за то, что Он призывает из своего народа людей, готовых посвятить свою жизнь служению Ему. Мы просим Господа о том, чтобы не прекращал стучаться в сердца парней и девушек, пробуждая в них призвание к такому служению.
Когда мы употребляем в нашей речи слово «судьба», надо понимать, что по-христиански судьба – это призвание. А распознать наше призвание очень непросто! Непросто понять, к чему Господь нас призывает, какова наша цель, какова наша миссия. И сегодня Церковь, говорит о прекрасных и разных призваниях: призвании к семейной жизни (мужа и жены), призвании соучаствовать в рождении новой жизни в качестве отца и матери, призвании священнослужителя, призвании к посвящённой Богу жизни – монаха и монахини. В наше время столько различных призваний и способов служения Господу!
Сегодня, благодаря за дар 30-летнего священства о. Кшиштофа, мы в особенности просим Господа о призваниях в священническому служению. Какою же радостью наполняется сердце священнослужителя, когда он видит, когда парень, например, выбирает как раз этот путь, и развивается на этом пути; когда он, идя за Господом, прислушивается к его голосу.
Господь пользуется теми инструментами, которыми наполнен наш мир. И так произошло и происходит в жизни отца Кшиштофа. Он идёт учиться в салезианскую школу, самую известную и популярную в регионе, где он родился. Эта школа, организованная салезианцами, не закрывалась в течение всего коммунистического периода в Польше. Но далеко не все выпускники этой школы идут в салезианцы, но он пошёл…
Если мы оглянемся назад, то увидим, что у каждого из нас – своя история любви с Господом. Важно, чтобы мы распознавали, видели Его присутствие.
Отец Кшиштоф только год поработал в Польше, а остальное время – служил на территории бывшего Советского Союза: диаконом – на Украине, священником – в Беларуси и России. Он последовал за своим миссионерским призванием, желанием служить народу Божию на территории, где этот народ был лишён возможности участия в богослужениях на протяжении десятилетий. Отец Кшиштоф приехал в то время ещё в Белоруссию, когда священников было очень мало, в России это было ещё сложнее и ещё хуже.
Я помню те времена, хотя был ещё юношей, когда, например, мы приезжали в храм и священник должен был приехать, но не приехал. Позже выяснилось, что власти его задержали и не позволили ему поехать, чтобы служить Мессу для нас. А людей был полный храм! И тогда ризничий выносил чашу на алтарь, клал на него орнат и включал магнитофонную запись прошлой Мессы, сделанную, быть может, месяц или полгода назад, и мы слушали службу в записи.
И поэтому из глубины сердца каждого верующего, и в особенности в семье, где есть дети, должна возноситься ко Господу молитва о призваниях, чтобы всегда в каждом храме был священник, и Мессу не заменяла магнитофонная запись.
И поэтому мы просим Господа о том, чтобы постоянно посылал своих служителей на жатву, потому что в этих служителях мы действительно нуждаемся, потому святость священника распространяется как святость на народ, которому он служит. Один святой говорил: «Священник не идёт в рай один: либо он идёт с приходом своим, с теми, кому он служит, либо не идёт вообще». Если священник будет свят, то и приход, которому он служит, будет свят, будет побуждаем к святости.
Аминь.
Поздравления от сестры Габриэлы Роде, Настоятельницы Визитатории Матери Божией, Восточной Европы и Грузии:
От имени сестёр всей Визитатории хочу поблагодарить Бога за дар вашей жизни, за дар призвания к священству и монашеству в селезианской семье! Благодарим Господа за дар встречи с вами; вы даёте свидетельство вашей веры, вашей отдачи каждому человеку, которого встречаете; за дар вашей улыбки; за радость, которую дарите людям вокруг себя! Мы будем молиться, чтобы Господь даровал вам хорошего здоровья и долгих лет с нами! Всего хорошего!
Слова благодарности от салезианских сотрудников:
Дорогой отец Кшиштоф, все салезианские сотрудники сердечно поздравляют вас с 30-летием священства!
Мы благодарим Бога за этот дар, потому что уже более десяти лет, являясь нашим делегатом, вы даёте нам прямую связь с харизмой Дона Боско, и мы испытываем особую благодарность за это, потому что огонь этой харизмы всегда был особенно силён у вас.
Очевидцы рассказывали нам, что когда вы приехали на Восток, то они были сражены обаянием и заразительностью молодого священника с гитарой, которого они встречали на вокзале в Санкт-Петербурге. Мы особенно благодарим Бога и вас за то, что вы стали директором, быть может, самого сложного и самого удачного салезианского проекта в России – детско-юношеского салезианского Центра на Филях.
Мы благодарим вас за чрезвычайно глубокие конференции и прекрасно организованные дни духовного обновления, за проповеди во время Святых Месс и за полезные советы во время исповеди, за мудрые слова, которыми вы делитесь во время личного общения.
Мы хотим поблагодарить Бога, святого Иоанна Боско и вас за этот огромный талант, частью которого вы поделились и с нами. И за те уроки веры, послушания и смирения, которые вы преподали нам своим жизненным примером.
Да одарит вас Господь всеми нужными дарами для вашего прекрасного служения, да содействует этому Пресвятая Дева Мария, Помощница Христиан.
Александра Обнорская:
Дорогой отец Кшиштоф! Молодёжный хор Оратория поздравляет вас с тридцатилетием служения. Спасибо вам за бесконечную любовь к Богу, пример которой вы показываете нам, молодёжи, спасибо за ваш позитив и умение найти шутку на любой случай жизни, спасибо за мудрые советы, которые вы нам даете. Желаем вам ещё долгих лет радостного служения, как минимум, раза в 2 больше, чем есть сейчас, и Божьего благословения во всех начинаниях. А мы как хор не смогли сегодня на Мессе не петь, прославляя и благодаря Бога вместе с вами.
Монсеньор Петрос Петросян, президент благотворительного фонда социальной защиты молодёжи и малоимущих «Ораториум» имени Иоанна Боско, директор частного благотворительного учреждения детско-юношеского воспитательного центра имени Иоанна Боско
Отец Кшиштоф своей жизнью свидетельствует, что он обычный простой человек. Он всегда выбирает простое служение, никогда не хвастается тем, что сделал. Он смиренен и терпелив. Я с отцом Кшиштофом в этом доме уже 7 лет, а знакомы мы 13 лет (с 2007 года). Мы единомышленники. Несмотря на возникающие сложности, мы преодолевали их командой. У него потрясающая харизма, он умеет находить общий язык, у него всегда есть время для личной доброй беседы. В течение 13 лет службы он стал опекуном, ангелом-хранителем центра. Низкий поклон ему!
В следующем, 2021 году, мы будем отмечать 25-летие салезианского детско-юношеского центра. Мы очень благодарны и каждый день на Святой Мессе молимся за всех благотворителей, воспитателей и за всех, кто каким-то образом помогал и помогает нашему дому и нашим детям и, конечно, молимся за отца Кшиштофа.
