Автор: Очередная публикация из авторского цикла Ольги Хруль «Церковь с человеческим лицом» посвящена супругам Береза, которых знают и помнят многие московские католики. Мы приводим материал Любови Артамоновой о них из архива газеты «Свет Евангелия» (№39, 25 октября 1998 г., стр. 7), расширенный и исправленный членами их семьи специально для этой публикации, а также краткое вступление их внучки Марии Березы.
В современном мире молодые люди часто бывают дезориентированы, не имея под ногами фундамента веры. Годы, когда Бог и вера были попираемы, оставили очень глубокий шрам в сердцах многих поколений. К счастью, моим оплотом веры, нерушимой стеной всегда были мои дедушка и бабушка – Вячеслав (25.01.1925-29.01.2016) и Леокадия (01.11.1929-29.08.2002). Очень часто их дела милосердия, а также действия, направленные на благо Католической церкви, были настолько скромными, что мы о них никогда не узнаем, но, приходя в храм Святого Людовика, в Кафедральный собор Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии, я чувствую их присутствие. Для меня, маленькой девочки, юной девушки, их любовь и вера были одними из самых счастливых моментов.
Вячеслав Иванович и Леокадия Ивановна прожили вместе долгих пятьдесят один год, пока смерть не разлучила их в 2002 году, когда Господь призвал бабушку к себе. Дедушка никогда не показывал своих эмоций на этот счет, но я знаю, как сильно он её любил, пока в 2016 году, на девяносто втором году жизни, не отошел в Дом Отца.
Последним моментом, связанным с ними, был момент на Мессе в день похорон дедушки. В тот серый февральский день шел мокрый снег, а мой голос звучал под сводами Собора, в момент, когда мы с собравшимися провозглашали тайну веры словами «Христос умер. Христос Воскрес. Христос грядет», на минутку вышло солнышко. Для меня этот эпизод стал напоминанием о воскресении мертвых, что имя каждого человека написано у Господа, и праведники никогда не будут забыты.
Мария Береза
Живая память
«В этом храме мы встретились, в этом храме и обвенчались…»
Осенью 1948 года девятнадцатилетняя девушка в растерянности стояла перед закрытыми дверями церкви на Малой Грузинской улице. Вид у нее был до того грустный, что проходившая мимо пожилая женщина остановилась и участливо спросила:
— С тобой ничего не случилось, дочка?
Знала бы она, сколько горького и несправедливого, увы, уже успело случиться в юной жизни этой кулацкой дочки, родившейся в большой трудолюбивой крестьянской семье и до поры до времени даже не подозревавшей, как это опасно, когда в доме рачительный хозяин, все сыты, одеты и обуты, и даже корова в хлеву мирно жует свою жвачку, а не мычит с голодухи.
Да, это было опасно в стране комбедов (комитетов бедноты), провозгласившей бедность основой основ всех социальных и человеческих добродетелей.
По счастливой случайности она избежала участи своих близких. Её отец Иван Кириллович был очень богатым фермером – у него было около 50 гектаров земли. На момент сватовства он был православным, но ему так приглянулась Адель, что он принял католичество по настоянию родителей невесты. После окончательного утверждения власти Советов на территории Польши (ныне — Западной Беларуси) родителей обвинили в богатстве, в эксплуатации труда батраков. Только по возвращении из мест заключения (примерно в 1953 г.) они были реабилитированы. Ныне похоронены на Гореловском кладбище Санкт-Петербурга.
Нелегкая участь постигла их старшего и двух младших сыновей. Старшего, Иосифа, отправили в трудовую армию в Донбасс. Младшие жили в сарае, потом за ребят ходатайствовали соседи, их определили в колхоз в возрасте 10 и 12 лет, чтобы они имели хоть какой-то источник заработка. Будучи сыном кулака и привыкшим к труду, Иосиф стал очень известным шахтером и забрал к себе младших братьев после армии.
Леокадия же смогла сделать паспорт и вместо лесоповала в Сибири приехала в Москву к тёте. И в первый же вечер пошла в ближайшую церковь на Тверской. Там на нее сразу же обратили внимание: она «не так» крестилась.
— Да, ведь я католичка…
— Ваша церковь – на Малой Грузинской.
И вот она пешком прошла почти всю Тверскую до Белорусского вокзала, изрядно поплутав среди одноэтажных домиков, там и сям понастроенных в этом районе, и вышла, наконец, к церкви Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии. Двери ее оказались наглухо заколоченными.
— Ты подожди меня здесь, дочка, — вглядевшись в ее расстроенное лицо, предложила добрая и догадливая старушка. – У меня тут неподалеку подруга живет, она раньше сюда ходила молиться. Я у нее узнаю, остался ли где-нибудь действующий католический храм.
Леокадия благодарно кивнула. И вскоре уже спешила по указанному адресу на Малую Лубянку, в церковь св. Людовика – единственную, где в 40-50-ые годы служились Мессы для католиков.
Сюда она и стала приходить по воскресеньям. И здесь как-то раз в 1949 году к ней подошла молодая женщина, назвала себя Региной и пригласила на репетицию хора, который был недавно создан прихожанами. Регина по памяти и на слух писала нотные партитуры.
Леокадия охотно согласилась: и сама петь любила, и игрой органистки Пины, итальянки по происхождению, приехавшей в Россию еще до революции, искренне восхищалась.
Прихожане, молившиеся и певшие под сводами храма, который стоял – как и поныне стоит – в самом центре Москвы, владели, как правило, не только русским языком. Они не забыли и тот, на котором изъяснялись их предки: польский, литовский, белорусский, французский, итальянский… Это не мешало главному – вместе возносить благодарение Богу, просить Его о прощении грехов и о милости к близким.
Вспоминая свою молодость, свои первые посещения церкви в городе, ставшем для нее навсегда родным, Леокадия Ивановна Береза вольно или невольно отметила именно такой вот, интернациональный, характер общения прихожан-католиков. И не просто общения: для многих из них церковь стала местом, где завязывалась дружба на всю жизнь, где соединялись сердца будущих супругов. Так это случилось и с ней самой.
Вячеслав Береза был братом солистки и организатора приходского хора Регины Ясенецкой (Береза). Их родители приехали в Москву из Прибалтики. Отец, Ян (по более поздним документам – Иван) Иванович, был родом из Латвии, местечка рядом с городом Даугавпилс. Мать (Мария Михайловна Таар) была родом из Эстонии, но умерла от менингита в 1930 году. В том же году, либо в 1931 Иван Иванович также в храме познакомился со своей второй супругой – Марией Ивановной Ремез. Она взяла на себя заботу о маленьком Славике и 2 других детях – Регине (род. 1916 г., ум. 1980 г.) и Иосифе (род. 1918 г, пропал без вести в Рузском «котле» в 1941 году).
Узнав, что Леокадия – сирота, они отнеслись к ней с истинно христианской любовью и заботой. Мария Ивановна Ремез, мачеха Вячеслава, сидела рядом с Леокадией в храме, и девушка ей очень приглянулась. Она поговорила со своим мужем, представила девушку, и Иван Иванович согласился, что она могла бы стать прекрасной супругой Вячеславу. Они даже пригласили её жить в свою квартиру: ведь та жила с тетей и ее семьей в семиметровой комнатушке и спала на полу.
Целый год молодые люди — Леокадия и Вячеслав — жили под одной крышей. Они относились друг к другу тепло, но сдержанно, как это было принято в порядочных семействах. Лишь хорошо узнав друг друга и получив благословение родителей, они пошли под венец – все в том же храме св. Людовика.
С этой церковью тесно связаны все самые личные, самые трогательные события жизни этой семьи, ее корни.
Венчание в церкви в 1951-м году было для молодого поколения москвичей, конечно же, фактом необычным, отчасти романтическим, отчасти рискованным. Новобрачных поздравляли соседи всего 9-квартирного дома, а проживало там около 50 семей! Уступив настоятельным просьбам семьи, на свадьбу пришел и отец Иосиф Буторович, венчавший молодых. По воспоминаниям Леокадии Ивановны, это был первый славянин, ставший настоятелем в храме св. Людовика. Направлен он был сюда из Риги. И не просто решением сверху, а по воле самих прихожан. От большой группы их было отправлено письмо с просьбой прислать им не иностранца, а «своего» священника. Среди подписавших это письмо была и Леокадия. Это желание было удовлетворено в январе 1949 года, и служба с тех пор стала вестись на более близком большинству тогдашних прихожан польском языке. Прошло еще время, прибавилось русскоязычных католиков, и отец Станислав Мажейка стал обращаться к своей пастве по-русски. Впрочем, Иосиф Буторович русский язык также знал и любил.
Спустя три года после венчания Леокадии и Вячеслава, в 1954 году, отец Иосиф исповедал, причастил и проводил в последний путь Яна Березу – свекра Леокадии, которого она почитала как родного отца. Отпевали хорошего человека, достойного католика и прекрасного семьянина в храме и на Введенском кладбище. Хоронить по всем христианским правилам в те годы осмеливались далеко не все.
— А у меня даже сомнений никаких не было, – говорит Леокадия Ивановна. Искренне говорит, без всякой рисовки. – В нашей деревне все такие были – безбоязненные. И от родителей я усвоила: только Бога и надо бояться, а более никого.
Двоих детей, сына и дочь, супруги Березы крестили столь же безбоязненно в этом же храме. Всю семью Леокадии принял храм св. Людовика, все хорошо, слава Богу, но все же с огромным нетерпением ждала она открытия церкви, в которую так поспешила в первый же день своего прибытия в Москву, а та оказалась наглухо закрытой. И не только ждала, но немало сделала, чтобы храм вернули тем, на чьи деньги он строился – русскоязычным католикам. В длинном ряду фамилий прихожан под многочисленными обращениями к московским и федеральным властям стоит и ее фамилия. Радел за возвращение храма верующим и её супруг Вячеслав Иванович, в том числе потому, что его отец, Ян Береза, пожертвовал около 12 рублей Российской Империи на строительство этого храма.
Леокадия активно участвует во всех мероприятиях, организуемых священниками и сестрами во главе с отцом Иосифом, и, конечно же, ее голос по-прежнему красиво и внятно звучит во время молитв и песнопений в стенах возрожденного из руин храма. За эти долгие годы ей доводилось обращаться к Господу на разных языках: на латыни, по-польски и по-русски. И всегда ─ с неизменной готовностью следовать Его заповедям, с открытым сердцем и любящей душой.
В октябре 1998 года минуло ровно полвека с тех пор, как она впервые пришла к старинным кирпичным воротам церкви Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии, и как сердобольная женщина спросила ее, растерянную: «С тобой ничего не случилось, дочка?»
С Божьей помощью все обошлось, ничего…
Любовь Артамонова
Источник: «Свет Евангелия», №39, 25 октября 1998 г., стр. 7
Версия с исправлениями и комментариями родных
Подготовила Ольга Хруль
Фото: архив семьи Береза