Автор: Дух ведёт Иисуса в пустыню. И был Он там в пустыне сорок дней, искушаемый сатаною, и был со зверями. И Ангелы служили Ему (Мк 1,12-13).
Покинув берега Иордана, Иисус отправляется в Иудейскую пустыню. Он движется в сторону Иерихона, т.е. во многом повторяет путь народа Израильского, входящего в Землю Обетованную. Но, в отличие от Иисуса Навина, большой город, имя которого нередко ассоциировалось с городом греха, Его не интересует. Напротив, Он стремится к уединению. Свернув с больших дорог, полных путников и повозок, Он устремляется туда, где лишь пески и дикие звери. Его путь лежит через невысокие горы Иудейской пустыни, туда, где среди «марсианских» видов ждет Его дух, о котором ничего не сказано в Новом Завете, но без которого нельзя представить ни одну пустыню, дух одиночества.
Этот дух знаком практически каждому человеку. Он приходит среди боли и отверженности, когда начинаешь чувствовать себя жертвой людей и обстоятельств. Он приносит с собой отчаяние, ощущение, что ты никогда не будешь понят по-настоящему, что ты велик или, напротив, столь мал, что никто не сможет и близко встать рядом с тобой. Образ этого демона встречается у разных поэтов и писателей, но лучше всего его передал художник Михаил Врубель.
«Демон сидящий», это произведение появилось за несколько лет до идеи создания иллюстраций к поэме Лермонтова «Демон». Поводом к его появлению стала мучительная привязанность Врубеля к Эмилии Львовне Праховой, жене, как бы мы сейчас сказали, непосредственного начальника художника. Эмилия Львовна, в девичестве Эмилия Мария Клементина Лестель, родилась в Петербурге, но была французской поданной. О ее происхождении ходили легенды, якобы она была дочерью самого графа Дмитрия Алексеевича Милютина, профессора и военного министра. Говорили, что ее отдали на воспитание француженке Лестель, гувернантке, католичке, прихожанке церкви святой Екатерины на Невском проспекте. Эмилия Львовна была блестящей пианисткой, училась у Франца Листа, но предпочла карьере выйти замуж за молодого историка Адриана Прахова. Ей тогда было всего шестнадцать, а ее избраннику на три года больше. Злые языки связывали быструю и хорошую карьеру Прахова с особыми связями Эмилии в Петербурге, с ее тайным отцом Милютиным.
Первые годы супружества молодая чета Праховых провела заграницей. Они много путешествовали, знакомясь с историей, философией и искусством Европы. Вернувшись на родину, Адриан Викторович активно занялся реставрацией и восстановлением памятников древнерусской архитектуры. Конечно, по нынешним временам это была совсем не реставрация и даже не подновление. Старые потемневшие образы просто записывались новыми произведениями. Недостающие детали подрисовывались, не считаясь со старым живописным слоем. Особым его детищем была Кирилловская церковь в Киеве. Для ее реставрации он приглашает художников из Петербурга. Прахов обращается за помощью к своему давнему другу профессору Петербургской Академии Художеств Павлу Петровичу Чистякову, учителю множества великих русских живописцев. Именно по рекомендации Чистякова в Киев приезжает Врубель. И тут же попадает в дом Прахова, где его встречает и привечает Эмилия Львовна.
Она не была красавицей, но в ней было удивительное обаяние. Яркие голубые глаза предавали пухлому лицу особую выразительность. Выросший в атмосфере дома военного Врубель был пленен и порядком, вернее, беспорядком, царившем у Праховых. Эмилия Львовна была женщиной в высшей степени экстравагантной. Если она была чем-то недовольна, то могла и чай вылить на голову «обидчика». Так она поступила с женой скульптора Марка Антакольского. Впрочем, ей прощали все ее причуды, салон, который она организовала в своем доме, был ничем не хуже столичных. Художники, приглашенные Праховым в Киев, с удовольствием приходили сюда, чтобы побеседовать с Эмилией Львовной, которая прекрасно разбиралась в искусстве, а также послушать, как она музицирует.
Врубель просто потерял голову. Любовь к Эмилии съедала его, но ответных чувств он не вызывал. Прахова была избалована мужским вниманием, ее также не привлекала излишняя эмоциональность Михаила Александровича Врубеля. Ей хватало и своих перепадов настроения. Художник с увлечением писал ее портреты, но она со смехом отвергала их, говоря, что таким произведением место в музее. Тогда эмоциональный художник рвал картоны прямо у нее на глазах. Он просил ее развестись, выйти замуж за него, но Эмилия Львовна только отмахивалась. В результате Врубель довел себя до крайнего психологического истощения. Он даже резал себя, чтобы физическая боль заглушила моральные страдания. Наконец, утомленный его навязчивостью Прахов отправил его в Италию, якобы для того, чтобы познакомиться с образцами высокого искусства. Но и здесь напряжение не оставляло художника. Он даже спал полностью одетый, чтобы в любой момент вскочить и бежать от преследовавших его образов. И, надо сказать, образы эти были ужасны. Демоны гнались за ним.
Любовь к Эмилии Праховой была для Врубеля настоящей одержимостью. В то же время он работал над росписями Кирилловской церкви. В отличие от многих своих собратьев по кисти, он был совсем не религиозен. Его верой было искусство. Он писал Христа и испытывал скованность и даже раздражение при столкновении с религией. В этом художник был очень непохож на своего отца Александра Михайловича Врубеля.
Род Врубелей происходил из Белостока. Несколько поколений подряд они служили русскому престолу, сохраняя при этом любовь к своей родине, Польше, и храня верность Католической Церкви. Александр Михайлович в этом смысле не был исключением. Его жена, Анна Басаргина, принадлежавшая к древнему дворянскому роду, исповедовала православие. Поэтому остается неизвестным, какое вероисповедание было у детей. Остались воспоминания брата художника, что у него были пятерки по Закону Божьему в гимназии, но, видимо, знания выветривались из головы, как только в журнале появлялась оценка. Михаил Александрович был типичным представителем интеллигенции рубежа XIX- XX веков. Он был прекрасно образован, увлекался философией Канта, участвовал во всевозможных философских диспутах. Его религия заключалась в осознании своей избранности. Он частенько подчеркивал, что простым людям, не наделенным даром творчества, не дано понять «души прекрасные порывы» истинного художника. Простым людям никогда не подняться до величия мысли творца. Он – «богов презревший, самовластный, богоподобный человек». Эти слова Дмитрия Мережковского, посвященные Леонардо да Винчи, прекрасно описывают состояние души и религиозный настрой Врубеля. Поэтому для него был так мучителен отказ Эмилии Праховой. Ведь она воспринималась им как своего рода богиня, равная с ним по величию, но почему-то отвергшая его. И в эту же лазейку проникает демон, начиная преследовать художника. Сначала этот дух приобретает черты любимой женщины. Те самые, которые он написал, создавая Богоматерь для иконостаса Кирилловской церкви. Тогда он только изменил цвет глаз. У Праховой глаза были голубые, а у Богородицы – карие. И эти глаза тоже перейдут к демону, меняя оттенок, наполняясь не смирением, а затаенной яростью.
Первый созданный Врубелем демон более всего походил на пожилую женщину, всклокоченную и ожесточенную, в ней отчетливо проглядывали черты Эмилии. Эту картину увидел отец художника Александр Михайлович и возмутился. Ему не понравился ни сам образ, ни идея писать демона. Михаил оставил эту затею, уничтожив работу, как казалось, под влиянием отца, но на самом деле в нем просто еще не выкристаллизовался образ. Он считал, что создаст произведение, которое его возвеличит в веках. Полотно должно было подчеркнуть его величие, его надмирность.
Прахов выступает против возвращения Врубеля в Киев, как он говорит, по личным соображениям. Оставшийся без заработка художник отправляется в Москву. Здесь его принимает меценат Савва Мамонтов. Надо сказать, что известный промышленник и железнодорожный магнат принадлежал к кружку, который можно было бы назвать кружком Прахова, хотя чаще его называют мамонтовским кружком. Именно Прахов знакомит Мамонтова со всеми известными художниками того времени. Можно предположить, что, изгоняя Врубеля из Киева «по личным соображениям», Прахов прекрасно видел его яркий самобытный талант, поэтому рекомендовал его Мамонтову. Меценат очень благосклонно относится к художнику, принимает его в своем доме. И именно он «подкидывает» Врубелю идею все-таки написать демона, преследующего его и не дающего покоя. Может быть, оказавшись на полотне беспокойный дух перестанет тревожить художника?
Для написания картины Мамонтов уступает Врубелю свой кабинет. И семья мецената наблюдает рождение необыкновенного шедевра. Живописец, следуя духу времени, выбирает горизонтальное расположение полотна. Он уже знает, что будет создавать сидящую фигуру, но модерн, стремящийся создать удобную жилую среду, предпочитает горизонтальные картины, которые хорошо вписываются в интерьер. Михаил Александрович делает множество набросков и даже скульптур, чтобы достигнуть объема, сделать своего персонажа осязаемым. Мало того, он работает не кистью, а мастихином (это специальная лопатка, которой обычно смешивают краски, но Врубель наносит ей красочные слои прямо на холост), словно вылепляя фигуру, выходящую за пределы холста. Собственно, так и было, демон стремился наружу. Ему было мало места, и художник даже наращивал холст. И все равно его демон не поместился целиком. Он сидит, устремив взгляд в даль, всей своей фигурой являя пронизывающее его одиночество.
Демон Врубеля – не мужчина и не женщина. Казалось бы, сразу в глаза бросается мощное, прямо-таки накаченное, тело. Обнаженный торс рельефен, в каждой клеточке скрывается мощная разрушительная сила. И в то же время в нем явственно проступают женские черты. В них уже не узнать Эмилию Прахову. От нее остаются только глаза, яркие, запоминающиеся, но уже наполненные иным содержанием. Такая андрогинность появилась не случайно, это была задумка художника, стремившегося выплеснуть на полотно своего демона. Мятежный дух впитал в себя все качества внутреннего бунта художника: его гордыню, ищущую признания, его боль отвергнутого мужчины, его непонимание собственного места и роли. Но стержнем всего этого является одиночество оторванного от Бога существа, одиночество безысходности.
За спиной демона пламенеет закат. Врубель использовал фотографии Кавказских гор, создавая свой образ. Ему хотелось передать не просто последние лучи уходящего за горизонт солнца, но создать некую надвигающуюся катастрофу. В этом смысле он не был одинок. Эту эпоху, эпоху модерна, пронизывало осознание грядущих бедствий. И пламенеющий закат воспринимался не только как красивое явление природы, но и как отблески грядущего Последнего Суда. Но что демону до этого? Его судьба предрешена, для него нет спасения. Каменные цветы, словно из сказов Бажова, окружают его, раскалывая реальность на множество осколков. И они только подчеркивают одиночество личности, рассыпающейся на множество кусков, терзаемой страстями, не имеющими ни выхода, ни признания. Демон страдает, но не готов искать утешения. В любой момент его фигура готова распрямиться и сокрушить все вокруг.
Демон Врубеля, сидящий на пороге пустыни, способный сломить того, кто идет в пески и пещеры не для того, чтобы искать Бога, а чтобы утвердиться в своей самости. Удивительно, но пейзаж, созданный художником, больше похож не на Кавказ, а на Иудейскую пустыню. Она словно собрана из множества осколков разной формы. Такая формация получила название Хатрурим или Пятнистая форма, потому что здесь можно встретить минералы различных цветов: зеленого, красного, черного. Между холмами струятся ущелья зеленого, пурпурного, желтого и белого цветов. При всей своей красоте Иудейская пустыня кажется изначально созданной как образ одиночества. Она не связана с другими пустынями Земли, но живет в «тени дождей». Это значит, что из-за изменений высот и атмосферного давления, осадки здесь выпадают крайне редко. Гроза над Хевронскими горами, находящимися на границе пустыни, не принесет живительную влагу. Зарево раскрасит горизонт в лиловые краски, но не напоит почву. Так что это идеальное место для того, кто по-настоящему одинок, чья душа иссохла, но в своей гордыне не готова искать утешения.
На краю Иудейской пустыни Иисуса встречает одиноко сидящий демон. Он знает, что будет преследовать Сына Божьего все сорок дней. Потом он будет следовать за Ним во время странствий по Галилее и на пути в Иерусалим, проявляться в непонимании и страхе учеников. Демон одиночества будет бродить в Гефсиманском саду рядом со спящими апостолами, сидеть в претории и у подножия креста. Одинокий демон, победивший художника Врубеля и ввергший его в помешательство, не знает только, почему он будет побежден. Его одолеет совсем не сила и могущество Сына Божьего. Иисус не будет с ним бороться, как некогда Иаков боролся с Богом. Он не будет смотреть на него как на равного и избегнет ловушек. Все дело в том, что Его взгляд устремлен совсем не на демона, Он ищет воли Отца. Его путь в пустыню – это путь искушения, подобный огню в горниле. Если мы всмотримся в притчи и проповеди, произносимые Христом, то обратим внимание на отточенность мысли, на отсутствие лишних деталей, которые могли бы отвлечь от основной линии. Не там ли, в пустыне, Господь продумывал Свои слова, которые ему предстоит обратить к людям? Может быть, Его больше интересовали не демоны, прятавшиеся среди песков и невысоких гор, а те, ради кого Он пришел, кому нес Спасение?
Анна Гольдина