Автор: В 2021 году сёстры-салезианки (Дочери Марии Помощницы Христиан) отмечают 30-летие приезда в Россию. О том, как начиналась их миссия здесь, сквозь призму собственной истории, Ольге Хруль рассказала сестра Габриэла Роде, настоятельница Визитатории Матери Божией Восточной Европы и Грузии, которая объединяет Россию, Беларусь, Украину и Грузию, в рамках цикла «Церковь с человеческим лицом».
Я родилась в Польше, на берегу моря, в городе Румя недалеко от Гданьска. В моём детстве там было только два больших салезианских прихода, один из которых так и назывался – приход Марии Помощницы Христиан. В этом приходе было десять священников (да! огромный приход!). А теперь город разросся, и там сейчас пять приходов (остались два салезианских и три епархиальных). Много людей приезжают работать на море, и город увеличивается.
Румя – город поморского воеводства, где проживает около 50 тысяч человек. Дата основания поселения или первого упоминания неизвестны. Эта часть Польши называется «Кашубы». Здесь говорят на кашубском языке. По вероисповеданию большинство кашубов — католики. Наш язык немного отличается от польского. Это не диалект, это язык, на него переведена Библия, на нём служат Мессы.
Начало деятельности салезианцев в приходе и святилище Пресвятой Девы Марии Помощницы христиан в нашем городе, относится к межвоенному периоду, когда 8 сентября 1937 года о. Ян Каспршик приехал в Руми и начал работать в духе св. Дона Боско. До начала войны ему вместе с о. Игнацием Блажевским удалось организовать ораторий, скаутский отряд, группу министрантов, хор «Auxilium» и группу салезианских сотрудников. Также была построена часовня Пресвятой Девы Марии Помощницы Христиан, которую 8 декабря 1938 года освятил епископ Хелмский Станислав Оконевский.
Динамичное развитие салезианского служения было прервано началом Второй мировой войны. Отец Ян Каспршик скрывался до 1942 г., позже он был арестован гестапо и отправлен в концлагерь Дахау, а о. Игнация Блажевского оккупанты расстреляли осенью 1939 года, он стал одним из первых салезианских мучеников Второй мировой войны.
После войны епископ Хелмский Казимеж Ковальский 1 мая 1957 года основал приход и поручил его окормление салезианцам. В 1986 году было завершено строительство нового двухэтажного храма, который был освящён 16 октября 1988 года. Здесь открылись салезианская гимназия и средняя школа, салезианский образовательный центр «Наш Дом», а также ораторий святого Доминика Савио.
В последующие годы культ Пресвятой Девы Марии Помощницы Христиан в Руми динамично развивался. 12 октября 2012 года архиепископ Гданьский архиепископ Славой Лешек Глодзь короновал её образ епископскими коронами, а 24 мая 2013 года он объявил храм Пресвятой Девы Марии Помощницы Христиан санктуарием.
У санктуария и иконы в Руми есть своя интересная предыстория. Однажды осенью в «гарбарне» (меховой фабрике) на рабочих обрушилась стена, но по счастью никто не погиб. Рабочие в знак благодарности о своём спасении решили заказать икону Матери Божией Помощницы Христиан, которую и поместили в маленькую деревянную часовню нашей приходской церкви, а позже перенесли в большой двухярусный храм. Годами люди получали много разных благодатей через заступничество Матери Божией Помощницы Христиан.
Перед коронацией, когда уже были назначены все даты, произошло одно событие: во время каникул дети ходили в нашу школу, и восьмилетний второклассник упал с балкона второго этажа, получив сотрясение всех внутренних органов. Врачи не давали надежды, что мальчик выживет. И тогда всем приходом мы стали молиться Матери Божией Помощнице Христиан, и… он поправился! И когда была коронация, кто мог бы нести короны, как не эта семья? Мама мальчика несла корону для Матери Божией, а мальчик, который такую благодать получил, нёс вторую корону – для Иисуса. Их папа тогда в знак любви и благодарности сказал: «Сегодня, если бы не Матерь Божия, нашего сына с нами бы не было! Мы ей очень благодарны за то, что несём эти короны».
В тот день была процессия из 150 священников, половина из которых – из этого города, вот как высока была сила и мощь призваний! И каждые два года мы именно в городе собираемся все вместе, чтобы благодарить Бога за наши призвания (какой бы конгрегации мы ни принадлежали).
Мама меня родила не в больнице, а в родительском доме. Я была четвертым ребёнком в семье. И спустя две недели, 10 сентября, родители принесли меня в ту деревянную часовню Марии Помощницы Христиан, чтобы крестить. В этой же часовне я принимала Первое Причастие, впервые исповедалась, приняла таинство Миропомазания. Когда я уезжала в монастырь (а мне было 20 лет), только тогда стали закладывать фундамент под новый храм.
Мои родители старались, чтобы я, даже став монахиней, не забывала наш язык, и всегда разговаривали только на нём. И однажды приключился такой казус. Когда я служила в Грузии и оттуда позвонила родителям поздравить папу с днём рождения: поздравила на всех языках, что знала сама, а на своём родном – не смогла (выскочило из головы, так бывает, когда нет практики и многое забывается), чем очень расстроила папу. Поэтому всегда на каникулах я стараюсь приезжать домой и говорить только на своём языке.
Я с детства воспитана в католической семье. Я никогда не видела, чтобы мама или папа пропустили воскресную Мессу, и их пример повлиял на мой выбор стать монахиней. Мы ещё спали, а они шли на раннюю Мессу в семь утра (а в храм нам надо было идти полчаса). Мы шли на детские и молодёжные Мессы позже, но родители – всегда утром. И думаю, что этот пример стал очень важным для меня.
В семье нас шестеро детей – четыре сестры и два брата. У нас было всё как положено в то время: катехизация, Первое Причастие. Я впервые задумалась над монашеским призванием, когда в наш приход приехали служить сёстры-салезианки. Тогда я была в шестом классе и очень этому радовалась. Увидела первый раз сестёр на уроках катехизации в монашеских облачениях, они учили нас хорошо, убедительно. Я до сих пор их вспоминаю с большой теплотой.
Позже, уже в лицее, наш священник-салезианец организовал для нас паломничество в санктуарий Матери Божьей Непорочной в Непокалянов, который расположен недалеко от Варшавы. И там я ещё раз задумалась о призвании. Там я познакомилась с сёстрами другой конгрегации – святой Катерины, которые служат в западной части нашей епархии. Я стала к ним ездить и серьёзно стала задумываться над тем, чтобы вступить в их конгрегацию. Но Господь сделал по-другому. Я считаю, что Матерь Божия Помощница Христиан вмешалась и привела меня в свою конгрегацию. Перед выпускными школьными экзаменами, которых я очень боялась, пошла в храм. А там проходила новенна (с 15 по 23 число каждого месяца) к Матери Божией Помощнице Христиан, и свою просьбу о помощи (сдать экзамены успешно) я подписала «Всегда твоя дочка».
Свою подругу я проводила в монастырь святой Катерины, а сама приняла решение (уже на каникулах) пойти в монастырь Дочерей Марии Помощницы Христиан. Мне помог один священник в приходе, который меня знал хорошо и сказал так: «Я тебя не вижу у сестёр св. Катерины, которые заботятся о больных, а вот салезианкой, которая работает с детьми и молодёжью – да!»
19 августа 1981 года я приехала в общину, где происходит формация. Нас было больше 40. В то время было очень много призваний. Казалось бы, коммунистическая Польша, но катехизация в приходах всегда была! И чем больше запрещали, тем больше было призваний.
Вот тогда и начался мой путь в монашестве, в конгрегации Дочерей Марии Помощницы Христиан: после четырёх лет – первые обеты в 1985 году, и до вечных обетов шесть лет я служила в Польше. Cложности, конечно, были, но вся группа моих девушек, которые были вместе со мной в формации, очень меня поддерживали.
Хотя мои родители верующие, но и они не очень понимали мой путь призвания и очень переживали. Мама очень волновалась: и слёзы были, да. Но у меня была такая внутренняя сила: ты чувствуешь, что должна быть там! И они меня отпустили. И когда я стала уже сестрой и приезжала домой на каникулы, то уже видела, как родители радуются тому, что я сестра, что я пошла за своим призванием. Они начали радоваться, а потом и гордиться мною. Гордиться тем, что у них в семье дочь отдала свою жизнь Господу!
Наша конгрегация имеет миссионерский импульс, и тот, кто чувствует себя в силах поехать на миссионерское служение, пишет заявление, что он хотел бы работать за пределами своей отчизны. И я тогда боролась с собой: молодая сестра, я работала при приходе, катехизировала, но внутреннего покоя не было, я была уверена, что никогда не выучу иностранных языков. Во время формации мы учим итальянский язык. И чтобы выехать на миссию, надо пройти подготовку в Риме. Потом, если меня пошлют куда-то, надо знать либо местный язык, либо английский уж точно, либо испанский или португальский.
Я чувствовала, что это выше моих сил, и два года я боролась сама с собой, понимая с какими трудностями могу столкнуться. Внутреннего покоя так и не было. Потом я решила так: мои настоятельницы меня знают, знают, на что я способна — напишу им, и будь что будет! Как только я написала заявление, я ощутила на себе Божий покой и до вечных обетов я работала в Польше.
В 1990-е годы стали открываться границы на Восток, и отец Иосиф Заневский, который работал в Беларуси и другие отцы-салезианцы, которые работали в Грузии, попросили наших настоятельниц, чтобы во время летних каникул приехали сёстры, чтобы помочь провести курсы катехизации, помочь детям подготовиться к первой исповеди и к Первому Причастию, потому что в школе катехизации не было.
И я с одной сестрой в 1990 году поехала в Беларусь, а две другие сестры поехали в Грузию. Мы поехали в Жупраны и Ошмяны (в Ошмянах мы жили, а в Жупраны приезжали). Тогда в Беларуси было очень много детей, именно нуждающихся в катехизации – у отца Иосифа было много детей, которые на лето приезжали из городов к бабушкам. В Жупранах мы занимались с детьми в большом храме. В Ошмянах же в храме была фабрика, и нам отдали только один боковой неф, где мы там только и могли заниматься с детьми. Их было более 200, а нас – всего две. Я почему-то запомнила день Первого Причастия, когда от жары у детей свечки расплавились и потихоньку начали закругляться в руках.
В сентябре 1991 года у меня были Вечные обеты в Польше, и через три дня после вечных обетов наша настоятельница отправила меня с сестрой Терезой Сольничек в Беларусь.
В тот момент в Польше было две провинции. Сёстры, которые были в Москве, должны были приехать в Одессу, но там не всё было готово. И тогда тут, в Москве, уже был отец Иосиф, который тоже хотел бы, чтобы мы приехали. Мы приехали в Сморгонь 18 сентября, а в Москве сёстры появились в том же году, только в конце ноября: сестра Данута Каминьска, Анна Мария Греткеревич, которая в настоящее время работает в Грузии, и сестра Малгожата Соткевич. В Москве начинали эти три сестры. Потом у меня были Грузия, Одесса, Москва, а теперь будет Львов.
Я в Грузии служила восемь лет, но грузинского я не знаю, потому что служила в армянских селениях. И, конечно, я знаю армянский язык. Я должна была уехать из Беларуси на год, чтобы научиться итальянскому, а осталась на пять лет. Четыре девушки, армянки из Грузии, готовились к обетам, и тогда наша генеральная сестра искала сестёр, которые вернулись бы с новенькими сёстрами в Грузию, чтобы там работать с армянскими семьями.
Я раньше боялась изучать языки, но как-то выучила итальянский в Италии и армянский в Грузии. Что касается русского, то мы ведь учили его в школе восемь лет, какая-то база осталась. А когда я приехала из Грузии в Одессу, то выучила «русский одесский» — такой специфический язык. Кроме того, понимаю украинский и читаю на нём.
Когда я только начинала свой путь в Сморгони, то мы общались на русском языке. Русский язык тогда ещё был объединяющим языком, в Грузии тоже: с грузинами — на русском, с мужчинами армянами – на русском (потому что они уезжали на работы в основном в Россию), с женщинами, детьми и молодёжью – на армянском.
В этом году исполняется 40 лет с моего вступления в монашеский орден. После шести лет служения в Одессе послушание привело меня в Москву, я здесь уже восемь лет. Сейчас я настоятельница Визитатории Матери Божией, Восточной Европы и Грузии, которая объединяет четыре государства: Россию, Беларусь, Украину и Грузию.
Трудности были всегда: было негде жить, что-то снимали, либо приобретался дом и делался ремонт, на это уходило много сил. Но всё было и делалось с радостью. В Грузии, например, мне хотелось плакать на Рождество, потому что не было ёлки (она появлялась только на Новый год). Какое же Рождество без ёлки? И тогда юноши из нашего прихода пошли в лес и принесли нам ёлку. И была у нас ёлка!
Я всегда на своём пути встречалась с людьми доброжелательными, которые помогали в трудных ситуациях. На курсах по подготовке к миссии я прошла курс первой помощи: знала, как делать уколы, и к нам приходили в горах люди, чтобы именно мы делали им уколы, я могу принять роды, делать перевязки, наложить шину, если сломалась рука или нога, я знаю, как поступить в случае ожога или ранения…
В Грузии мы работали среди армян в деревнях, и жизнь, конечно, шла по-другому. С детьми мы занимались вышивкой, в оратории пели песни (хотя у меня, к сожалению, нет слуха, и поэтому я не пою, а другие сёстры — да). Мы также проводили каникулы с Богом.
В 90-е годы стирать было нечем и не на чем, воду надо было носить вёдрами, стиральных машин в горы не привезёшь, да и электричество бывало пару часов в месяц, и мы успевали погладить всё самое необходимое. В одной деревне, где я служила, был источник тёплой воды и мы брали тазы и с женщинами шли на общую стирку. А когда надо отнести тяжёлое мокрое бельё, то помогала молодёжь: мальчики приходили и несли наши тазы.
В Грузии летом очень жарко, а после Италии у меня было белое облачение. И вот, одеваюсь в белое, иду в храм, и как раз в это время идут коровы на пастбище, а я не боюсь, потому что в детстве жила летом у тёти-крёстной пару месяцев летних каникул и у неё была живность. И вот я иду спокойно, а одна корова хвостом поперёк меня хлестнула. И c тех пор уже больше я белую одежду не надевала.
В Риме я уже знала, что поеду в Грузию, поэтому изучала историю всей армянской Церкви, таинства Восточных Церквей, Каноническое Право Восточных Церквей.
Я с радостью всё это вспоминаю, эту открытость и доброжелательность всех людей, мы жили как одна великая семья. Сейчас, конечно, всё изменилось и стало гораздо лучше в плане быта, люди имеют и воду и газ, который тогда привозили баллонами… Люди убегают от этих проблем в город. Молодёжь уже выезжает из деревень в Россию в поисках работы. Когда я там была ранее, в 90-е годы, деревни в Грузии были полными жизни, сейчас осталось только старшее поколение, также и в Беларуси.
В армянский обряд мне было тяжело войти, литургия служится на древнем языке, который не все армяне понимают. Когда я служила в Грузии, то мне довелось стать свидетельницей рукоположения отца Петроса Есаяна. Это было незабываемое приключение – как я добиралась до места, но теперь я понимаю, что я была должна туда попасть, и я попала. И никогда бы не подумала, что нам придётся встретиться когда-то. И где? В Москве!
Всё, о чём я молилась и мечтала когда-то, сбылось. Если бы мне пришлось выбирать опять, я бы без сожаления выбрала тот же путь – путь миссии. У Бога нет невозможных решений. Мне безумно было тяжело с языками, но я смогла их выучить, чтобы донести Слово Божие. А главный язык миссии – это язык любви Бога и сердца.
И если Бог даст мне ещё силы, я хочу служить там, куда Он меня призовёт. Как настоятельница я заканчиваю своё служение в августе этого года, еду во Львов, чтобы служить Греко-католической Церкви. Это уже другой восточный обряд, который я буду познавать, и он мне очень нравится.
5 августа (день основания нашей конгрегации) – очень символическая дата для сестёр, в этот день мы приносим Первые Обеты. И где бы мы ни были – на духовных упражнениях ли, или где то ещё – мы всегда обновляем наши обеты Господу. В этом году мы также 5 августа будем праздновать 25-летие принятия обетов одной нашей сестры-армянки из Грузии и в этот же день будет передача должности. Я заканчиваю моё шестилетнее служение как настоятельница нашей Визитатории Восточной Европы и Грузии и передаю эту обязанность другой сестре – сестре Малгожате Петрусчик, которая будет входить в эту должность в этот же день.
В этом году 27 августа мне исполняется 60, и я благодарна Богу за дар жизни.
Беседовала Ольга Хруль