Автор: Жан-Франсуа Тири и Марина Клейн встретились в Дамаске с сестрой Терезой Канакри из ордена Францисканок-миссионерок Марии. Сестра Тереза родилась в Сирии, но целых 25 лет служила в России, где ее многие знают и помнят. Она рассказала о катехизации в экуменическом духе, о том, как живут христиане в Сирии сегодня, и чем ей был полезен опыт, полученный в России.
— Пожалуйста, расскажите немного о себе. Где родились, как пришли в орден? Какое образование получили?
— Меня зовут Тереза Канакри. Я родилась в Дамаске. Семья у меня очень верующая, нас [братьев и сестер] было 3 девочки и 3 мальчика. Я училась в христианской школе, и когда мне было 12 лет, начала думать о том, чтобы отдать свою жизнь Богу. В 14 лет я договорилась с сестрами, что они меня примут, но мои родители сказали: нет-нет-нет, ты еще маленькая, когда тебе будет 18 лет, тогда пойдешь, куда хочешь. Позже я поступила в университет. А когда мне был 21 год — в монастырь.
Сначала я хотела пойти на физико-химика, но мои родители хотели, чтобы я поступила в Фармацевтический институт, потому что у меня был хороший уровень [подготовки], могла попасть и туда. Я отучилась 3 года и покинула институт, поскольку думала, что он не сочетается с монашеской жизнью. Пошла в монастырь. Закончила богословие, Катехитический институт в Ливане, и затем поступила в университет в Дамаске на физико-химика. И как раз закончила учебу в том же году, когда принесла вечные обеты.
Обычно у нас в конгрегации, когда сестры принимают последние обеты, принято отправлять их куда-нибудь. Я была послана в Ракку, это на севере Сирии. Там я преподавала в Институте формации преподавателей, и также была ответственна за катехизацию в школах как инспектор. Я оставалась в Ракке 12 лет, потом меня послали в Алеппо, но я была ответственна за все дома сестер в Сирии. У нас было два дома в Дамаске; в Алеппо, в Холмсе, Дейр-эз-Зоре, Хасаке, Ракке. Всего было 6 домов. Вот так я путешествовала. Когда закончила эту миссию, меня попросили поехать в Россию.
— Почему вы поступили именно в орден Францисканок-миссионерок Марии?
— Есть две причины. Раньше, когда мне было 14 лет, я хотела поступить к сестрам Безансон (конгрегация Сестер божественного милосердия, основанная в городе Безансон — прим. ред.). И все было решено. Но тогда мои родители сказали, что я должна закончить учебу, причем у сестер-францисканок, потому что уровень обучения у них был очень высокий. Кроме арабского языка, можно было продолжать учить французский и английский. Я не была знакома с сестрами-францисканками, но когда познакомилась, поняла, что главное в их жизни — это равновесие между работой и молитвой, миссией и созерцанием. И есть разные виды миссий: не только воспитание, но и социальная работа, все то, что подходит личной харизме. Есть возможность выбора. И [еще] третья причина — я хотела поехать… в Африку. И говорить о Христе всем, кто Его не знает.
— Хотели в Африку, а попали в Россию!
— Мать генеральная настоятельница написала большое письмо, почему она думает обо мне. Она сказала, что хотели бы именно восточного человека, чтобы он мог быть мостом между православными и католиками. У меня был большой опыт в этом направлении, не экуменический, но я очень хорошо знаю восточную Церковь и могу понять православных, могу открыть диалог и способствовать ему. И опыт монашеской жизни [уже] был.
— Интересно, когда я думал о Русской Православной Церкви, не возникало мыслей о восточных Церквях, таких как мелькитская, сирийская… Для меня это была другая Церковь. Вы видели сходство? Они похожи?
— Да, одни корни. Потом уже пошли разные традиции. Но молитвы те же, тут для меня не было ничего странного. Латинский обряд я лучше поняла в России, когда начала готовить катехетические программы. Мне сказали: осторожно, это латинская Церковь. Если посмотрите, первые программы были в духе греко-католиков; в нашей формации больше восточный обряд… Но я стала учиться.
— В каком году вы приехали в Россию?
— В 1993-м. И сразу начала формирование катехизаторов. Хотя русский язык знала плохо, были люди, которые очень-очень помогали. Епископ Тадеуш, тогда встретились с ним, дал разрешение: делайте, работайте. И у нас была [рабочая] группа. Все благодаря людям, которые помогали: они понимали, что я хотела сказать, и писали это на русском языке. Это была формация экуменического направления. Чтобы все люди встретились со Христом, и уже потом обряды… Это были [в первую очередь] христианские программы. Я постоянно говорила о сходстве, подчеркивала самое главное во всех литургиях. О различиях тоже, но об общем — обязательно. Потому что наши программы здесь такие. Здесь катехизация есть во всех школах.
— Но христианские программы ведь только в христианских школах?
— Нет, во всех. У нас христиане и мусульмане учатся в одних школах, но в разных группах на занятиях по религии. И у христиан уроки катехизации – с первого года обучения, по два часа в неделю. Это нехорошо, потому что бывает, что преподаватели не готовы преподавать. Бывает, что есть один-два [христианских] класса и никто о них не думает. А хорошо — потому что они могут хотя бы чуть-чуть узнать о своей вере. Со временем поняли: нужно, чтобы катехизация была и в приходах, потому что в школах дети что-то узнают, но надо подкреплять.
— После 25 лет в России вы вернулись в Сирию. Был ли полезен опыт, полученный в России?
— Для меня он был очень полезен. Во-первых, для укрепления своей веры, во-вторых, он позволил мне открыть свои возможности и отдать их в России. Здесь я могла бы не понять, что у меня есть такие дары, хотя и здесь тоже я была в катехизации. Это было богатство для меня.
— Какой вы видите сегодня Церковь в Сирии?
— Церковь Сирии сейчас находится в кризисе. Думаю, что война и миграция очень отрицательно подействовали на Церковь, на ее миссию. Каждая Церковь старается помогать, как может, потому что народ сейчас, после войны, голодает. Да, во-первых, нужно помогать. И во-вторых — проповедовать об этом.
— Чем сейчас занимается орден в Сирии, какие у вас есть проекты, программы?
— Есть детский сад для детей с 3 до 6 лет, он бесплатный, для нуждающихся. Также у нас живут студентки всех религий, стараемся принимать их, дарить все то, что у нас есть. Они живут вместе, в общине, общаются — христиане, друзы, алавиты… Мы даем им возможность жить открыто.
Одна сестра занимается катехизацией. Ну, если есть запросы нашей конгрегации, мы их выполняем… Поддерживаем христиан, способствуем диалогу с мусульманами. Есть одна сестра, которая работает с инвалидами (движение «Вера и свет» — прим. ред.). Нас просят — мы отвечаем. Сейчас мы открываем дом в Хасаке — это на границе с Ираком, будем там только чтобы поддерживать христиан, присутствовать. Они чувствуют, что там нет места для них. Мы приехали туда, и одна женщина сказала: «Только ваше присутствие дает нам надежду».
— Спасибо за ваш рассказ. Хотите передать что-то христианам России?
— Просто чтобы больше укрепляли веру, чтобы оставались крепки в вере. Это самое важное. И приезжайте к нам!
Вы тоже можете пройтись по улицам Дамаска и услышать свидетельства сирийских христиан: в настоящее время епархиальная рабочая группа готовит паломничество в Сирию. Узнать подробности можно на этой странице.
Беседовали: Жан-Франсуа Тири, Марина Клейн
Материал подготовила Марина Клейн