Автор: Салезианец Николай Чирков, в данный момент изучающий теологию в Турине, делится опытом молитвы в общине и в работе с молодежью – адресатами, на которых ориентирована харизма и послание этой монашеской конгрегации.
Опыт, рождаемый во встрече с молодежью, погружающий в реальность жизни, становится для меня школой молитвы. Честно признаюсь, что до вступления в орден, да и во время первых этапов формации я в принципе не понимал «салезианский» способ молитвы. Несмотря на то, что я рос с салезианцами, способы молитвы, которые я видел, казались мне банальными, скучными и в принципе не касающимся жизни, точнее, они были оторваны от неё. Достаточно было быть веселым и все свои переживания отдать в руки Девы Марии Помощницы Христиан. Но жизнь показала, что так оно не работает: не всегда можно быть веселым, а внутренние тревоги, страхи и переживания не так-то просто отдать Богу или Богородице.
Со временем я начал осознавать, что мои представления о том, что такое собственно молитва, в одночасье разрушились, как замок из песка на берегу моря. Возможно, я просто не знал что же такое «молитва» и что означает «молиться». Я знал только в теории и был научен молиться «на автомате». Я думал, что это было обязательным условием в оратории: все молились и я тоже подключался, но за компанию, как говорится. Все молитвы я знал наизусть, как и многие стихотворения из школьной программы. Будучи студентом, в определенный момент я начал открывать для себя молитву, прежде всего, как дар и выражение своей веры.
Взросление в вере, ее формирование и очищение неразрывно связаны с молитвой. Молитва стала для меня не просто вербализованной формой моих просьб или благодарностей, а именно отношением, где я выхожу навстречу Тому, Кто меня первым приглашает на эту встречу: протагонист не я, а Другой. Под «Другим» я понимаю Христа. Это осознание мне помогло избавиться от «автопилота», рецитации и многословия заученных текстов молитв, где часто я присутствовал только физически, а душой, сердцем и мыслями был где-то далеко.
Молитва для меня – это не о словах, а прежде всего о способности открыться Другому. Этот опыт помогает мне переосмысливать молитву и в нашей конгрегации. Что я как салезианец могу предложить молодежи сегодня? Я вспоминал свой путь с салезианцами, когда сам был студентом: от автоматизма заученных фраз и интеллектуального монолога – до экзальтированного состояния эмоционального восприятия. Все это был опыт, но, оглядываясь назад, я не могу сказать, что это можно назвать молитвой. Сегодня я часто обращаюсь как к пройденному пути, так и к тому, где я сейчас. Опыт помогает мне понять и принять многих молодых людей, особенно с их трудностями в молитве, и речь здесь не о регулярности, а скорее о ее глубине. Как религиовед могу сказать, что глубину молитвы измерить невозможно, просто потому что не существует мерила, способного ее по каким-либо параметрам определить (однако существовала, хоть и недолго, теория создания псевдонауки – религиометрики). Глубину можно пережить индивидуально: у каждого она своя и неповторимая, потому как рождается из уникальных отношений с Богом. Итак, два основных момента, которые я предлагаю молодежи в молитве, это осознанность и простота.
Осознанность
Наш основатель Дон Боско говорил ребятам в оратории: «Лучше не молиться, чем молиться плохо. Придерживайтесь простых вещей, но делайте их с упорством». Здесь важно как раз осознать без всяких сложных теологических концептов, что такое молитва. Я вслед за нашим основателем могу повторить: «Это беседа Сына Божьего, Иисуса, живущего в нас, с Отцом Небесным под действием Святого Духа».
Вместо слова «беседа» я предпочитаю использовать слово «отношения». Такие отношения сложно объяснить не только детям и молодежи, но и взрослым. Для молодежи я придерживаюсь объяснения, что молитва – это прежде всего глубокая направленность души к Богу. Для этой направленности необходимо познакомиться со Христом. Христос – это не Кто-то далекий и абстрактный. Христос – это не Кто-то мертвый. Он живой, par excellence. Он является подателем жизни. Для того, чтобы осознавать, что Он живой, нужно жить самому, то есть быть включенным в реальность жизни. Я думаю, что это приобретается только в личном опыте встречи с Ним. Я могу рассказать о моем опыте, но я не могу передать его как единственно верную модель отношения с Ним. Я, сам переживая свободу в отношениях с Ним, желаю дарить эту свободу другим. Я не вправе заставить верить и молиться другого. Для этого нужна действительно благодать личной встречи. Но я не стесняюсь предложить молиться молодежи. Это предложение – всегда в свободе, это не принуждение, это приглашение. В своей жизни такое приглашение к личной молитве я получаю от Христа, а в братской жизни – от общины.
Простота
Те, кто однажды пережил этот опыт встречи, часто обращаются с проблемой найти время на молитву или же с трудностью молиться, оставаясь включенным в реальность жизни (то есть освободиться от собственных интеллектуальных схем, от ожиданий, что если в молитве ничего не слышу и не чувствую, значит, эта молитва пуста и не имеет значения).
Тут наша конгрегация известна тем, что Дон Боско был очень внимательным к этому вопросу и ребятам в оратории пытался объяснить силу простоты молитвы – того самого разговора. Он предлагал очень короткие молитвы – главное, чтобы они исходили из желания и потребности сердца молящегося. Дон Боско объяснял молодежи, что Бог находится внутри нас. Он встречает нас и ждет в течение дня. Бог внутри нас не молчит, Он говорит. Но чтобы слушать Его, мы должны уметь и желать слушать (иногда – уметь замолчать, остановить поток мыслей, из-за которых тяжело сосредоточиться). Молитва состоит именно в том, чтобы думать о Боге, говорить с Ним тихо, предоставить Ему всю нашу радость, благодарность, переживания и тяжести.
Сам Дон Боско, кстати, был освобожден от молитвы Литургии Часов (Бревиария) – молитвенной обязанности всех монашествующих. Почему? Потому что он в своей работе с молодежью практически не находил время даже на личный отдых, но это не значит, что он не молился. Он использовал практику маленьких, так называемых, «быстрых» молитв. В любой момент в течение дня он мог произносить эти молитвы. Ребята, видевшие его опыт, учились этому. Так постепенно они приобретали опыт: молитва – это отношения любви со Христом, который пребывает с тобой в течение всего дня, всей жизни. И к Нему можно обратиться, когда, где и с чем угодно.
Община, которая становится пространством молитвы
Во время монашеской формации мой взгляд и отношение к молитве сильно изменились. Во многом, благодаря опыту, который я пережил в новициате. Это было по-настоящему время молитвы, более того, оно стало для меня школой молитвы. Постепенно, углубляясь в харизму нашего ордена, я начал понемногу осознавать смысл «салезианского стиля» молитвы.
Конечно, все началось с опыта Бога, с ощущения Его близости и присутствия на моем пути. Это опыт отношения с Богом как с Отцом. Не в теории, а на практике. Несмотря на то, что я нахожусь в Католической Церкви с семи лет, большинство устоев, которые я слышал в детстве (о том, что Бог есть Любовь, Бог – это Отец и пр.), оставались для меня лишь красивыми словами, лишенными смысла. Но Бог сам первый вошел в мою жизнь определенным образом, в определенное время. У меня это случилось в новициате. Я верю, что Он входит неповторимым образом в жизнь каждого человека.
Из моего опыта в конгрегации, я могу сказать, что мы призваны ощущать присутствие и любовь Бога во всех измерениях нашей жизни. Молитва является наиболее полным выражением нашего желания «быть детьми» Бога Отца во Христе Иисусе (сыновья в Сыне). Молитва делает возможной жизнь в общине, исполнение евангельских советов (обеты, которые мы как монашествующие приносим) и воплощение нашего послания. Без этого наша жизнь превращается в функционалистский активизм, и мы попадаем в опасность софистического понимания фразы «работа – это молитва». Нельзя быть «созерцательным в действии», если не быть «созерцательным в молитве». То есть невозможно привести других к Богу, если мы не стремимся жить в близости с Ним. Мы не сможем построить общину, причем молящуюся общину, если не будем каждый лично людьми молитвы.
В нашей конгрегации существуют различные «установки», которые переводят этот опыт Бога в молитву. Наиболее видимые – как в общинной, так и в личной молитве – две.
Первой является восприятие Божьей безвозмездности и Его даров. Речь идет о призыве и объединении общины, которые Бог воплощает через Свое приглашение (призвание) быть частью общины, через Свое Слово и Свою любовь, являемую особенно в Евхаристии. Встреча с Богом неотделима от встречи с собратьями, которых Он дал мне с целью формирования образа Его Тринитарной Тайны. Тут важно понимать ценность дара: я не выбрал себе собратьев в общине, точно так же как и в семье я не выбираю сестер или братьев, они мне даны, даны как дар. И молитва благодарности за это помогает воспринимать собратьев совершенно по-иному: за этим раскрывается удивительная тайна Любви Бога.
Как ответ на безвозмездную инициативу Божьей Любви мы призваны слушать Слово Божье, которое является светом для познания Его воли в событиях реальности и силой для верной жизни в нашем призвании. В частности, в Литургии Часов мы питаем наши отношения с Богом и остаемся внимательными к Его Воле. Точно так же мы приглашены слушать Его Слово с открытостью и полной готовностью сердца. Слово Божье неразрывно связано с Евхаристией, которая венчает нашу ежедневную жизнь в отношениях со Христом и становится моментом сопричастия в жизни общины. Евхаристия – это выражение благодарности, поэтому второй «установкой» является благодарение – типичная черта христианской молитвы. В нашей харизме она выражена благодарностью Богу за Его близость и вверением Ему апостольских желаний, забот и убежденность в том, что «Он заботится о каждом из нас» (1Пет 5:7).
Молитва в нашем ордене имеет тесную связь с нашей миссией: она оживляет наше осознание задачи, которую Господь возлагает на нас, с целью заботы о наших адресатах: она заставляет нас молиться о молодежи и вместе с ней. Молитва придает нам динамизм и постоянство в нашей работе, особенно в Евхаристии и в поклонении Пресвятым Дарам. То есть есть неразрывная связь между молитвой и пастырской жизнью (посланием), а также тем, как последняя питает нашу встречу со Христом, учась открывать Его в тех, к кому Он нас посылает. Салезианец, осознавая в своем апостольском обязательстве потребность молодежи и себя самого в Боге, празднует «литургию жизни», следуя примеру святого Иоанна Боско.
Воспитание – это свидетельство молитвы
Дон Боско говорил воспитателям: «Тот, кто стыдится увещевать к благочестию, недостоин быть учителем. Когда дети полюбят молитву, мы, воспитатели, выполним одну из самых важных своих обязанностей. Поэтому время, которое мы тратим на обучение молодежи молитве, мы используем наилучшим образом; гораздо больше, чем время, которое мы тратим на обучение и развлечения».
Порой нас, салезианцев, клеймят тем, что мы только и делаем, что играем в футбол, поем песни под гитару и танцуем с детьми – это всё есть, но не это главное в нашей системе воспитания. Наша задача как раз заключена в том, что через призму своего отношения с Живым Христом, вовлечённым в жизнь, осознавая глубину этого дара, быть свидетельством переживания молитвы как отношения для тех, кого мы встречаем, с теми, на кого ориентирована наша пастырская деятельность, преимущественно – на молодежь.
В заключение мне остается только согласиться со словами из введения к этому циклу, которые стали приглашением для меня поделиться опытом молитвы. Сердце бодрствующее, сердце живое, горит любовью, подобно сердцу Христу. Вот что значит вовлеченность в жизнь. Сам человек не даст себе спасение, но Христос, который приглашает, может все, потому как Он Сам и есть ответ на нужду, которой мы являемся. Поэтому любая устремленность души к Нему является молитвой: осознанной, простой и преисполненной благодарности или же печали и скорби, потому как только Он является ответом на все наши нужды: «Без тебя Боже – ничто не имеет смысла».
Николай Чирков, SDB
Фото: Николай Чирков