Автор: В понедельник в октаве Пасхи, 21 апреля, в 7:35 утра отошёл в Дом Отца Святейший Отец Папа Франциск. Воспоминаниями о нём и его ярком Понтификате делится главный редактор портала Рускатолик Анастасия Бозио.
13 марта 2013 года. Помню этот день, как сегодня. Как и каждую среду в то время, я была на вечерней Мессе в московском монастыре конвентуальных францисканцев. После Мессы и молитвы святому Франциску мы с братьями и несколькими молодыми людьми включили трансляцию из Ватикана в ожидании новостей с Конклава. Утром мы уже видели черный дым, как и накануне вечером. Только второй день… Все были ужасно взволнованы. Но белый дым не заставил себя долго ждать, в 21:06 по московскому времени зазвонили колокола Собора Святого Петра. На балкон вышел кардинал-протодиакон, провозгласил формулу «Habemus Papam» («У нас есть Папа») и назвал имя, избранное новым Понтификом. Мы недоверчиво переглянулись: не показалось ли? Когда имя прозвучало во второй раз, стало ясно, что не показалось. Хорхе Марио Бергольо, избранный 266-м Римским Понтификом, выбрал имя «Франциск». Мы не знали ничего о бывшем Архиепископе Буэнос-Айреса. Но сразу поняли, что его Понтификат будет особенным, совершенно непохожим на предыдущие.
Годы спустя, я часто думала о том, насколько сложно пришлось Бергольо после такого симпатичного человека, как Папа Войтыла, и такого гениального богослова, как Папа Ратцингер. Конечно же, люди сравнивали их. Кого-то новый Папа раздражал своей прямотой и отсутствием всякого дипломатизма. Кого-то злил его отказ от помпезности, сопутствующей быту и служению Понтифика. Кто-то упорно выискивал ересь в его полном милосердия взгляде на тех, кто находится на периферии церковной общины. Мне же он всегда нравился своей искренностью. В Папе Франциске не было ни капли лицемерия. Он мог быть только самим собой и исполнять вверенную ему Богом через Церковь миссию, используя те дары, которые были ему даны. И первый из них – давно забытый и особенно непопулярный сегодня дар – невероятное смирение.
Нежность и юмор
Мне трижды случилось побывать на аудиенциях Папы Франциска: дважды – на общей, в Зале Павла VI, и один раз – на частной, в Апостольском дворце. Во время каждой из этих встреч было забавно наблюдать за тем, как люди реагируют на Папу, и как ведет себя он. Как взрослые вдруг превращаются в восторженных детей и взбираются на стулья, чтобы только сфотографировать Папу, чтобы только дотронуться до него. Как протягивают связки четок или другую религиозную атрибутику, чтобы Папа благословил их… Верят ли они, в самом деле, что после этого их молитва будет быстрее достигать Бога? Не знаю. Но это даёт некоторое представление о том, как дорог Святейший Отец верующим католикам. И вместе с восторгом – растерянность. Я видела, как некоторые люди впадают в ступор, когда у них есть возможность поговорить с Папой, начинают сомневаться, как правильно вести себя в его присутствии. Невероятно трогательно наблюдать, как Папа Франциск вёл себя в таких ситуациях. Нежность и юмор – вот оружие против неловкости и волнения, которое всегда было при нём.
Я помню последнюю мою аудиенцию у него. 7:30 утра, роскошный Апостольский дворец, бесконечные лестницы, бесконечные сотрудники Префектуры Папского Дома и швейцарские гвардейцы… Нас около сотни – директора пресс-офисов церковных институтов со всего мира – епископы, священники, монашествующие и миряне, некоторые (как и я) впервые в Апостольском дворце. Нам объясняют, где оставить вещи. Нам показывают, где можно сесть. Нас инструктируют, в каком порядке будет проходить встреча. Когда, наконец, появляется Папа – его привозят на коляске и помогают пересесть в заранее установленное белое кресло – мы, ошалевшие от всего этого церемониала с утра пораньше, смотрим на него круглыми глазами, полными неловкости и испуга. Отдышавшись после пересаживая в кресло, Папа Франциск смотрит на нас и с огромной нежностью улыбается. Он желает доброго утра, вглядываясь в лица в первых рядах, просит и нас улыбнуться, не быть такими напряженными. Папа знает, как он действует на людей. Не он сам, конечно, а то, что выражает его сан. И он уважает это. Старается лишь ободрить каждого, кто перед ним, чтобы встреча с ним была по-настоящему человеческой. Вот где нужно смирение, много-много смирения.
Многие, наверное, помнят видео, опубликованное пресс-службой Святейшего Престола в январе 2025 года, в котором Папа Франциск делает свой ежедневный звонок священникам из Газы. «Что вы ели на обед?» – спрашивает он. «Куриные крылышки», – отвечают священники. «Они ели куриные крылышки», – сообщает Папа присутствующим с ним в комнате, словно это что-то важное. Потому что это важно. Потому что Папе важно знать, что у его страдающих детей есть еда. Как это было важно Иисусу, который умножил хлеба и рыб, чтобы накормить слушавших Его. Ясное осознание человеческого размера, открытость, дружелюбие – все эти черты характеризовали Папу Франциска.
Человек – в центре всего
В последние месяцы я много думала о том, как вообще Папа в своём возрасте выдерживает такой поток коммуникации. Каждый день – новые лица, множество лиц. И для каждого у него находилась улыбка. Он внимательно смотрел на тех, кто искал его взгляда, и внимательно слушал тех, кто хотел рассказать ему свою историю. Сколькие из нас по-настоящему способны на это? А входить в отношения таким образом каждый день, на протяжении многих лет? Я верю, что именно таким образом смотрел и слушал Иисус – вот та инаковость, которая обезоруживала тех, кто встречал Его. Настолько, что они оставляли всё и следовали за Ним. Умаляться настолько, чтобы в нём было всё меньше его самого и всё больше Иисуса – вот что делал Папа Франциск. И это многих раздражало, потому что смотреть в глаза Христу невыносимо. Невыносимо ощущать эту несоразмерность своей малости, своего греха, и любви в устремленном на тебя взгляде. Невыносимо видеть, как Папа Франциск с одинаковой нежностью смотрел в лицо диктаторам и миротворцам, как омывал ноги преступникам. Невыносимо слышать, как Папа Франциск, вслед за Иисусом, призывал обличать грех, но любить грешника. Одно дело – читать сказанное две тысячи лет назад Богом, и совсем другое – когда это говорит твой современник и действительно поступает так. Гораздо проще по-фарисейски соблюдать законы и сторониться грешников, чтобы не оскверниться. Папа никогда не поступал так. Он любил человечность, сознавал её хрупкость, но всегда взывал именно к ней.
Даже в политике. Папа Франциск знал о каждой войне, идущей в мире. Но его не интересовали причины и оправдания, поиск виноватых, справедливое воздаяние и прочие вещи, интересующие мир (настолько, что мы готовы обсуждать их до хрипоты, снова и снова). Нет, Папу Франциска интересовал страдающий человек. Политические и экономические вопросы интересовали его в силу того, как они отражаются на жизни простых людей, которые теряют кров, Родину, достоинство, жизнь, которые не могут найти работу, которые оказываются порабощены и уподоблены животным. Все эти раны на теле человечности причиняли Папе Франциску почти физическую боль – мы это видели. Поэтому то, к чему он призывал снова и снова на протяжении всего своего Понтификата – это диалог и мир, диалог ради мира. И если он находил сияние человечности посреди ада войны и бездны страданий, он указывал на них всему миру. Как это было в случае с Бассамом Арамином и Рами Элхананом – палестинцем и израильтянином, чьи дети стали случайными жертвами войны, но они выбрали прощение вместо ненависти, дружбу вместо противостояния. Папа любил такие истории и просил журналистов по всему миру больше рассказывать о них, о том, что дает надежду, а не сеет ещё большую вражду и отчаянье.
Самая пустая и самая полная площадь
Если я думаю о том, что останется для меня главной вехой, сердцем Понтификата Франциска, то это даже не сам Юбилей надежды, но одна речь, несомненно предварившая его – это обращение «к граду и миру» 27 марта 2020 года. Все мы помним одинокую фигуру Папы, под дождем, на пустой площади Святого Петра в разгар пандемии коронавируса. «Господи, Ты обращаешься к нам с призывом, с призывом верить. Это означает не столько верить, что Ты существуешь, сколько прийти к Тебе и довериться Тебе… Сейчас не время Твоего суда, но время нашего суждения: время выбрать, что на самом деле важно, а что преходяще, время отделить нужное от лишнего». Страдания и молитвы миллионов людей из разных уголков мира были там вместе с Папой. Никогда раньше мы не видели эту площадь такой пустой и такой полной одновременно. Мы переживали невероятную солидарность перед лицом драмы, поразившей мир. И Папа Франциск умолял нас вынести суждение о жизни. Он верил, что пандемия, заставившая весь мир остановиться, сможет породить новые отношения, что солидарность и братство станут для нас чем-то желанным: «Как много людей ежедневно упражняются в терпении и вселяют надежду, заботясь о том, чтобы сеять не панику, а всеобщую ответственность. Сколько отцов, матерей, бабушек и дедушек, сколько учителей показывают нашим детям, с помощью незначительных повседневных жестов, как относиться к этому кризису и как перенести его, приспосабливая привычки, поднимая взгляд и пробуждая молитву. Сколько людей молятся, жертвуют и ходатайствуют о благе всех». Огромная боль и огромная надежда, которая, как мы видим спустя годы, не осуществилась. Поэтому Папа вновь напомнил нам о единственном источнике надежды, посвятив ей Святой Юбилейный 2025 год.
* * *
Папа Франциск никогда не переставал верить в прекрасную силу нашей человечности, в беспокойное сердце человека, ищущее истины и любви и способное «сверх надежды, верить с надеждою» (ср. Рим 4:18). И я верю, что теперь, на Небесах, он будет неустанно молиться Бога об этом – о пробуждении нашей человечности, чтобы мы смогли, наконец, увидеть друг в друге братьев, чтобы ненависть и разделения уступили место нежности и заботе. А мы будем молиться, чтобы Господь даровал Церкви нового Папу, который не перестанет провоцировать нашу свободу снова и снова, как это делал Франциск, самый человечный Папа.
Анастасия Бозио
Фото: Дикастерия по Коммуникациям