Автор: «Быть слугой кому бы то ни было унизительно. Но у православных принято называть себя не слугами, а рабами. Человек постоянно унижается, стоя на коленях, целуя руки попам и называя себя рабом божьим. Раб божий. Быть рабом кого бы то ни было – отвратительно!» — эта позиция из дискуссии в блоге Б. Акунина весьма типична. Так кто же такие христиане – рабы или друзья Божьи? Слуги, служители или сыновья? Или – всё вместе?
Христиане действительно часто называют себя и других христиан рабами Божьими. «…Дмитрий Ларин, Господень раб и бригадир…» Но этой формулировки… не найти в Евангелиях. Иисус так никогда никого не называет. Откуда же это выражение? Из Ветхого Завета. К христианам оно «приклеилось» через псалмы – ведь именно ветхозаветные псалмы до сих пор в большой степени выражают молитву Церкви, именно псалмами молятся ежедневно все священники и монашествующие, многие миряне в Литургии часов.
Должны ли мы отбросить совсем, забыть это определение как устаревшее, принадлежащее исключительно Ветхому Завету? Прежде всего, нужно понять, какой смысл в него вложен. Одно из самых существенных свойств, определяющих положение раба, — всецелая, полная зависимость от своего хозяина. И в этом смысле выражение «раб Божий» означает понимание ограниченности человека по сравнению с Творцом, его свойство быть творением, «изделием» Творящего (именно этот смысл изначально имело в нашем языке слово «тварь» — то, что сотворено; творение).
Другой вариант – «слуга Божий». Для одних – тоже весьма унизительное положение, прислуга – не намного лучше раба. Для других это слово от глагола «служить» — занятие, которое прежде вообще-то ассоциировалось отнюдь не только с «обслугой», челядью, но – с дворянской службой. Служить «вере, царю и отечеству» было не зазорным, а почётным делом аристократии. И слово «служение» в русском языке до сих пор означает высокую и благородную миссию. Если вдуматься, «слуга Божий» — очень высокое звание, потому что позволяет служить только Богу, а все действия земных властей рассматривать с точки зрения их соответствия/несоответствия законам Творца. Не случайно именно в христианском обществе исчезло рабство. «Слуга Божий» в Католической Церкви – человек, чьи добродетели признаны героическими, человек, в отношении которого идёт процесс беатификации – причисления к лику блаженных. Это звание сегодня уравнивает в славе, в почёте и уважении Церкви папу римского Павла VI и епархиального священника дона Бернардо Антонини.
Итак, иудеи веками привыкли говорить о себе, молясь, как и мы, псалмами: я – раб Твой и сын рабы Твоей. И вот – «Иисус пришёл в Назарет, где был воспитан, и вошёл, по обыкновению Своему, в день субботний в синагогу, и встал читать. Ему подали книгу пророка Исайи; и Он, раскрыв книгу, нашёл место, где было написано: «Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушённых сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето Господне благоприятное». И, закрыв книгу и отдав служителю, сел; и глаза всех в синагоге были устремлены на Него. И Он начал говорить им: ныне исполнилось писание сие, слышанное вами». (Евангелие от Луки) Рабы стали вольноотпущенниками! Но Господину, Господу этого было мало. Замысел его поистине превосходил то, о чём могли помыслить верные ему. Он пожелал большего, сделать недавних рабов – друзьями «хозяина». Подарить им свою радость – радость «Творца неба и земли, видимого всего и невидимого». «Сие сказал Я вам, да радость Моя в вас пребудет и радость ваша будет совершенна. Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих. Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам. Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего». (Евангелие от Иоанна)
Но и этого мало Творцу, пылающему любовью к своему творению. В притче о блудном сыне речь идёт об отношениях родства, о любящем Отце. Но Иисус не ограничился притчей – «и, указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: вот матерь Моя и братья Мои; ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь». (Евангелие от Матфея) И апостол Павел, не бывший среди учеников, призванный Воскресшим, вторит Ему про «свободу славы детей Божиих».
Так что все мы – рабы, отпущенные на свободу; вольноотпущенники, усыновлённые господином. Так и привыкли его называть: то Господом, то Отцом; и оба имени, оба обращения – верны. Даже более того: мы – творения, изделия, которые Мастер захотел не просто оживить, но и усыновить. Вам этот сюжет ничего не напоминает? Да-да, сказку о полене, ставшем сыном. Возможно, это поможет не слишком возгордиться – ощутить себя Буратино. Впрочем, не желающие чувствовать себя буратинами какими-то, католики могут гордо именоваться Пиноккио.
Тех, кого отталкивают выражения «раб Божий», «слуга Божий», можно понять и пожалеть. Постоянная озабоченность, как бы сохранить и не уронить своего достоинства, — свидетельство его ущемлённости. Но в этом нет ничего стыдного. Значит, есть понятие о достоинстве и стремление к нему. Когда же оно обретено, его уже нельзя ничем унизить.
Человек для христианина – сын, которого Бог любит как отец. Детям совсем не зазорно слушаться любящих и мудрых родителей, уважать их, служить им. В этом основное отношение человека к Богу в христианстве: сын и служитель — причём любимый сын и служитель Творца Вселенной. Довольно почётное положение, вы не находите?
Так почему всё-таки мы столь упорно, обращаясь в молитве к Отцу, продолжаем именовать себя рабами? Всегда ли причиной этому – смирение? Или с рабов – спрос меньше? Ощущать себя не рабом Божьим, но другом Божьим – совсем иная мера ответственности. Тем большая и пугающая ответственность – быть, по имени пьесы Кароля Войтылы, «братом нашего Бога». Что ж, святые, собственно говоря, это как раз те, кто рискнул в это поверить.