Автор: 20-21 сентября 2025 года в Иркутске отмечали 25-летие освящения Кафедрального собора Непорочного Сердца Божьей Матери. Одним из пунктов насыщенной программы стала презентация книги «Католичество на иркутской земле» об истории Католической Церкви в Иркутске и его окрестностях. С автором этой книги, Натальей Валерьевной Гончаренко, поговорила Ольга Хруль в рамках цикла «Церковь с человеческим лицом».
— Наталья Валерьевна, как возникла идея написания этой книги?
— Толчком, который подвёл меня к мысли начать писать книгу об истории католичества в Иркутске, были, собственно говоря, вы, Ольга!
Все началось именно с вашей просьбы написать заметку об историю иркутских католических приходов – Успения Пресвятой Богородицы и Собора Непорочного Сердца Божией Матери. Тогда я впервые начала собирать материал в проект «Приходы: прошлое и настоящее» на портале Рускатолик.
На самом деле, я историк, краевед, много лет работаю как исследователь в области дореволюционной истории Иркутска, но у меня есть своя тема, которой я занимаюсь много лет, это жизнь и деятельность городского головы Иркутска, мецената, основателя Иркутской картинной галереи Владимира Платоновича Сукачёва. Эта тема меня очень занимает, много интересного я открыла, написала книгу, статьи, прочитала множество лекций на эту тему. Поэтому историей католической Церкви я не занималась.
У нас был исследователь, мой учитель, профессор, доктор исторических наук Болеслав Сергеевич Шостакович, который занимался темой поляков, сибирской Полонии, в том числе, исследовал историю постройки католических храмов в Иркутске, поэтому мне казалось, что эта тема изучена вдоль и поперёк и поэтому моего там участия не требуется. Наша прихожанка в прошлом, живущая сейчас в Петербурге, Наталья Галеткина тоже в свое время писала об этом.
Когда по вашей просьбе я занялась историей наших приходов и стала смотреть, что на эту тему написано, я поняла, что там огромное количество лакун и белых пятен, мне просто не хватало информации из уже опубликованного материала, поэтому я стала заниматься изучением первоисточников, пошла для начала в Государственный архив Иркутской области. У нас там замечательный фонд, посвящённый католическому приходу, достаточно много материалов сохранилось. Я это всё почитала, было очень увлекательно, и я поняла, что там есть интересные материалы, которые прежде не цитировались, не публиковались.
После этого я ещё работала в Санкт-Петербурге в Российском государственном историческом архиве и в Национальном архиве Республики Беларусь, потому что значительная часть территории Российской империи до революции (я имею в виду Сибирь, Дальний Восток, да и значительная часть европейской части России) относилась к Могилевской Архиепархии. Архивы Могилевской Архиепархии хранятся в Минске, в Национальном архиве. И там я нашла множество интересных материалов, которые вызывали у меня огромный восторг.
Я читала это впервые, никто до меня это не цитировал. Кроме того, я нашла там и изобразительные материалы, фотографии, и мне показалось несправедливым, что весь этот материал лежит, о нём знаю я, может быть, кто-то ещё, кто читал эти архивы. Я поняла, что это надо всё собрать воедино и издать под одной обложкой, познакомить, как минимум, католиков и филокатоликов с историями, которые там отражены.
Вот так, собственно говоря, всё начиналось. Ну, а потом было много другой увлекательной работы, и поисков, и изысканий.
Если какие-то материалы были достаточно доступны, в частности, конца 19-го, начала 20-го века, дореволюционного периода, то вот время после разгрома Церкви в Советской России, после закрытия прихода в 1938 году и вплоть до восстановления католических структур в России в начале 1990-х годов, конечно, нуждалось в тщательной проработке. Материалов практически не было, я по крупицам собирала интервью с нашими прихожанами.
Вопросы к ним не получали ответа, все говорили: о, у нас в семье это было табу, мы не говорили о вере; может быть, мама где-то тихо молилась или бабушка куда-то уходила, наверное, они там собирались и молились, но чтобы приезжал священник или были Мессы – нет, мы такого не помним. Поэтому история 1950-х годов – это был увлекательный квест по поиску материалов. К счастью, удалось найти информацию о литовских священниках, которые были сосланы в Сибири и служили как пастыри, в том числе – окормляя католиков в Сибири.
Удалось найти материал по тем священникам, которые находились в системе ГУЛАГ на территории Сибири, где, к сожалению, было много подобных учреждений. Потом был поиск материалов по 1990-м годам. Тут уже было больше свидетелей, хотя это не значит, что информация находилась легко и просто. Была и путаница, и взаимопротиворечащая информация. Но в любом случае, этот клубочек я распутала, пообщавшись и со священниками, и с прихожанами. Их рассказы, их свидетельства легли в основу этой книги.
Личные истории для меня как для исследователя значат очень много. Я это активно использую и в своей музейной деятельности. Я считаю, что история должна говорить с нашими современниками голосами тех людей, которые жили раньше.
Именно они оживляют эту историю, делают её по-настоящему пульсирующей, искренней, живой.
— Была ли вера в вашей семье или это выстраданное?
— История католичества в нашей семье началась с меня. То есть не было никакого происхождения из католической семьи, никаких католических корней, польских или каких-то иных. Семья была типичная, советская, атеистическая.
Причем, не только мама и папа были атеистами, но и бабушки. Во всяком случае, никогда в нашей семье не было разговоров о Боге, о молитве. Все это было чем-то излишним, и путь к Богу я начала первой из нашей семьи. Было это в 1991 году. Тогда я училась на первом курсе университета на историческом факультете. Это были девяностые годы – годы перемен, годы оттепели, время, когда открывались многие вещи, замалчивающиеся в предыдущий период. А мы, первокурсники, были молодыми и любопытными. Мы же историки, мы исследователи.
Было у нас такое исследование, когда мы решили познакомиться с различными религиями. По-моему, началось с того, что к нам в университет пришли молодые протестантские проповедники и их рассказ, их свидетельство как-то зацепило, возможно, не только меня. Для меня остался ярким свидетельством рассказ одного из этих протестантов о том, что Бог слышит молитвы, видит наши нужды и откликается на них самым лучшим образом.
Это были 1990-е годы, годы дефицита, всеобщей нищеты. Этот парень, протестант, рассказал о том, как ему Бог помог получить обувь, когда у него не было совсем на это денег. И после этого мы с сокурсниками сделали несколько выходов: сходили в Православную Церковь, сходили к баптистам и однажды забрели в католический храм.
Самое интересное, что это был праздник Крестовоздвижения. И мы пришли в католический храм, он был открыт, там начиналось богослужение. И в этот день, это я потом уже поняла, в этот день в Иркутск приехал епископ Иосиф Верт. И на память о том визите у меня осталась иконка с его автографом. Тогда я ничего не знала, просто мы зашли в храм, началась Месса, и мы как приличные дети, которые не смеются, а все изучают, повторяли все за народом.
Народ, похоже, тоже не особо знал, что делал, потому что я помню, как служители растягивали длинные такие полотнища, на которых были написаны ответы для народа на воззвания священника. И мы вместе со всеми вставали, садились, вставали на колени. Не знаю, как мои сокурсники, я вставала на колени. И этот момент я помню очень хорошо: начинается евхаристическая молитва, все встают на колени, я тоже встаю. Я даже помню место, где я находилась в храме в тот момент. Священник поднимает над алтарем Пресвятые Дары, и в этот момент я чувствую такое приятное тепло, понимаю: я дома, мне здесь так хорошо.
Мы вышли из храма, я сказала ребятам со смехом, что, наверное, в прошлой жизни я была католичкой, и забыла об этом на очень долгий период в 14 лет. За это время было много всего – учеба в университете, в аспирантуре, был неудачный бизнес, у меня появился мой приемный сын, очень много всего было, пока в 2004 году я не пришла вновь в католический храм, потому что мне было плохо, потому что в этот момент я искала помощи и я не могла ее найти нигде. И, вспомнив то полузабытое чувство принятия, тепла, ощущение дома, я пришла в католический храм – уже в новый собор – и осталась там навсегда. Мой сын принял там Первое Причастие и венчался там в прошлом году. Его жена – тоже католичка из католической семьи. И теперь у нас уже есть какие-то свои католические традиции. А вот в моей родной семье никаких традиций ни на Рождество, ни на Пасху не было. Ничего мы не отмечали. И только потом, с моего воцерковления, моего Крещения начались эти традиции. Моя мама по-прежнему не верит в Бога и считает, что она твердо стоит ногами на земле. Со временем она перестала воспринимать негативно наши с сыном походы в храм, хотя сама принять Бога пока еще не может. Ну, не зря же Бог говорит: «спасешься ты и весь дом твой», – надеюсь, что и для мамы моей не все потеряно.
— В процессе сбора материала для книги были интересные, необычные истории и свидетельства прихожан?
— Наверное, история каждого пути к Богу по-своему интересна и содержит какие-то очень ценные свидетельства Божьего ведения в нашей жизни.
Часть из того, что я узнала, нашло отражение в моей книге. Например, очень трогательный рассказ нашей прихожанки, которая сейчас живет в Польше. В 1990-х годах она была одной из первых прихожанок восстановленного в те годы прихода Успения Пресвятой Богородицы. И она рассказывала о том, как принимала Крещение, уже будучи подростком. У нее была сестра-двойняшка. Тогда в Иркутск приехал священник Тадеуш Пикус и служил на Рождество самую первую после закрытия храма в 1938 году Мессу. В этот свой приезд он крестил иркутян, которые хотели принять Крещение в Католической Церкви.
Среди желающих были двойняшки Маша и Рита, которые очень хотели креститься, но в тот день, когда он проводил обряд Крещения на квартире одной из прихожанок, они не могли туда попасть, но потом была назначена еще одна такая встреча и они смогли креститься. Она рассказывала, как они обегали весь город (это был 1990-й год) в поисках крестика, не то что католического, хоть какого-нибудь. В то время крестик было очень сложно найти. Она рассказала, что они нашли сережки в виде крестиков, переделали их в нательные кресты и расстраивались, что нет у них белой одежды к этому событию, но на следующий день, когда они должны были принимать Крещение, пошел снег, укутал всю землю белым покрывалом, и они восприняли это как знак такого белого облачения.
Еще очень интересную историю рассказал один из старейших наших прихожан – Богдан Богданович Паньковский, он из католической верующей семьи. Ребенком (а жили они тогда в западной части Советского Союза) его вместе с родителями угнали в Германию. Он рассказывал, как по пути поезд, в котором их везли, обстреливали, и он попал под очень серьёзный обстрел, а они выжили только благодаря молитве и вере. Это, конечно, просто потрясающе.
— Какие люди, священники или сёстры, остались у вас в душе и сердце?
— Знаете, на самом деле, я очень тепло отношусь ко многим людям. Очень многих люблю, многих помню, переписываюсь, несмотря на разлуку, их отъезд из прихода.
Помню тех, кто ушел из этой жизни. Например, у нас в приходе была такая замечательная пожилая женщина Мария Никитична, я очень ее любила. Она была двоюродной сестрой моей коллеги, сотрудницы Иркутского областного художественного музея. Благодаря этим двум женщинам, Марии Никитичне и Виктории Владимировне, в некоторой степени я пришла в храм. Это были очень приятные, интеллигентные женщины, а Мария Никитична – еще и с чудесным чувством юмора, самоиронией и настоящей крепкой верой. Обеих уже нет в живых.
Помню многих монахинь и тоже с теплом их вспоминаю, переписываюсь, шлю приветы и поздравляю с праздниками. Работала у нас сестра Катерина Ясинецкая. Она готовила моего сына к Первому Причастию. Мы с ней дружили, находили общий язык и взаимную поддержку. Еще одна сестра, которая тоже уже уехала из нашего прихода, работает в Германии, сестра Дана Иваничова, ее в России называли Богдана. Мы с ней тоже находили много общего. Она постарше меня, но это не мешало нам дружить, много общаться, обмениваться мыслями и просто чувствовать тепло рядом друг с другом. А еще большое место в моем сердце занимает кармелитка – сестра Ангелика. Ее участие и особенно молитва в свое время очень помогли мне. А потом оказалось, что и я могу ей помочь. Мы стали по-настоящему духовными сестрами и до сих пор общаемся, в переписке, но больше – в молитве.
Наш настоятель, отец Владимир, который в этом году так внезапно ушел из этого мира, был тоже Божьим даром для меня: пастырем, другом, соработником. Мы много помогали друг другу и много делали для Церкви и во славу Божью.
Я верю, что Бог многих людей посылает нам на радость, на благо, как Свой дар. И я очень ценю каждого человека, которого Бог посылает мне на пути.
— Одна из историй цикла, посвященная Татьяне Витальевне Шапошниковой, архивисту католического прихода Пресвятой Богородицы во Владивостоке, вышла под заглавием: «Приход, не имеющий своей истории, не имеет будущего». На ваш взгляд, нужен ли храму архивариус или историк?
— Как историк я считаю, что да, нужен. Возможно, не в такой категоричной форме, но это было бы очень хорошо, потому что история каждого прихода имеет большую ценность, и в какой-то момент историки обязательно доберутся до этих массивов, пластов истории Католической Церкви в России в разных городах, в разных местах.
Если нет хроники прихода, если не собирается архив, историкам очень трудно работать. Поэтому для пользы дела, для более грамотного, более полного, более объёмного изучения истории, я считаю, что, конечно, архивариусы и историки нужны.
Возможно, это даже не обязательно должны быть профессиональные историки. Может быть, нужно просто наладить работу по ведению хотя бы хроники, чтобы записывались важные события из истории прихода.
Да, сейчас нам облегчает жизнь наличие социальных сетей, сайтов, в какой-то мере они восполняют этот недостаток, но не все умеют вести соцсети, не всегда они превращаются в цифровой архив прихода, поэтому все равно приходские архивы нужны и нужны люди, которые собирают этот материал, его аккумулируют, сохраняют и передают, потому что не может один человек этим заниматься. И мы переезжаем с места на место и уходим из жизни, поэтому нужна еще и какая-то преемственность.
С утверждением, что приход, не имеющий истории, не имеет будущего, наверное, я не могу на сто процентов согласиться. Я понимаю прекрасно, что приход, знающий свою историю, имеет не то чтобы крепкое основание, но есть понимание и память о поколениях наших единоверцев, наших предшественников, которые дают нам силы. Но будущее прихода строится не только на этом. Будущее — это и мы сами, строящие его. Но самое главное — это Бог, который нам даёт это будущее. И здесь, я считаю, Божье Провидение, Божья сила и Божья воля намного важнее.
— Что бы вы пожелали молодым католикам нашей необъятной Родины?
— Здесь историк в моей душе отступает перед христианкой. И хотя я много копаюсь в прошлом, потому что это моя профессия, много изучаю исторических материалов и много думаю о людях прошлого, по натуре своей, по складу характера, я не люблю оглядываться назад. Я иду вперед, с интересом, даже любопытством смотря в будущее. Для меня оно не менее ценно и не менее важно, чем прошлое. И если исходить из этой позиции, то всем католикам я бы хотела пожелать беречь мир. Мир между нами и мир в наших сердцах, потому что это очень хрупкое явление. Очень часто получается, что мы в погоне за справедливостью, доказыванием своей правоты и какими-то другими принципами, которые нас обуревают, теряем именно это – мир и любовь друг к другу. Нам кажется, что мы как принципиальные и верующие люди боремся за правое дело, за Божье дело, а на самом деле мы рушим самое важное из того, что дал нам Бог – любовь и мир между нами. Вот это, я считаю, и нужно сберечь.
Беседовала Ольга Хруль
Фото обложки: Елена Зверева
Связанные материалы:
Фотоальбом с презентации книги Натальи Гончаренко в Иркутске