Автор: Опубликовано первое апостольcкое увещание Папы Льва XIV Dilexi te («Я возлюбил тебя»), о любви Христовой, которая воплощается в любви к бедным, заботе о больных, борьбе с рабством, защитой женщин от насилия, продвижении права на образование, сопровождении мигрантов, милостыне и равноправии. Приводим подробный обзор этого документа.
Свое первое апостольское увещание, состоящее из 121 пункта, опирающихся на Евангелие Сына Божия, ставшего нищим с момента своего появления на свет, Святейший Отец подписал 4 октября, в день памяти св. Франциска Ассизского. Текст, обнародованный Ватиканом в четверг, 9 октября, обобщает учение Церкви о бедных за последние 150 лет.
Папа-августинец следует по стопам своих предшественников: Иоанна XXIII с призывом к богатым странам в Mater et Magistra не оставаться равнодушными к странам, угнетенным голодом и нищетой (83); Павла VI с его Populorum progressio и выступлением в ООН «в качестве защитника бедных народов»; Иоанна Павла II, который доктринально закрепил «предпочтительные отношения Церкви с бедными»; Бенедикта XVI с его Caritas in Veritate и «более ярко выраженным политическим» прочтением кризисов третьего тысячелетия. Наконец, он следует за Франциском, который сделал попечение «о бедных» и «с бедными» одним из краеугольных камней своего Понтификата.
Именно Франциск начал работу над этим апостольским увещанием за несколько месяцев до своей смерти. Как и с Lumen Fidei Бенедикта XVI в 2013 году, подхваченной Хорхе Марио Бергольо, на этот раз преемник завершает труд, который представляет собой продолжение Dilexit Nos, последней энциклики аргентинского Папы о Сердце Иисуса. Поскольку «связь» между любовью к Богу и любовью к бедным сильна: через них Бог «ещё может что-то нам сказать», говорит Папа Лев.
«На израненных лицах бедняков запечатлены страдания невинных и, следовательно, страдания самого Христа» (9).
Святейший Отец показывает всю многоликость бедности в современном мире: бедность «тех, у кого нет средств к существованию», «тех, кто социально маргинализирован и не имеет возможности заявить о своём достоинстве и своих способностях»; бедность «нравственная», «духовная», «культурная»; бедность «тех, у кого нет прав, нет пространства, нет свободы» (9). На фоне всего этого Папа Лев считает «недостаточным» обязательство по устранению структурных причин бедности в обществах, отмеченных «многочисленными проявлениями неравенства», из-за появления новых «более тонких и опасных» форм бедности (10), из-за экономических правил, которые увеличили богатство, «но без справедливости».
«Когда говорят, что современный мир сократил бедность, это делается путем ее измерения критериями других эпох, несопоставимыми с нынешней реальностью», — утверждает Лев XIV (13). С этой точки зрения он «благосклонно» приветствует тот факт, что «Организация Объединенных Наций поставила победу над бедностью в качестве одной из Целей тысячелетия». Однако путь долог, особенно в эпоху, когда продолжает господствовать «диктатура экономики, которая убивает», когда доходы немногих «растут в геометрической прогрессии», в то время как доходы большинства «все более отдаляются от благополучия этого счастливого меньшинства» и когда широко распространены «идеологии, защищающие абсолютную автономию рынков и финансовые спекуляции» (92).
Все это является признаком того, что все еще сохраняется — «порой хорошо замаскированная» — культура отбросов, которая «равнодушно допускает, чтобы миллионы людей умирали от голода или выживали в условиях, недостойных человеческого существа» (11). Папа обличает «псевдонаучные критерии», согласно которым «свобода рынка» приведет к «решению» проблемы бедности, равно как и то «пастырство так называемых элит», согласно которому «вместо того чтобы терять время с бедными, лучше заботиться о богатых, могущественных и профессионалах» (114).
«Фактически, права человека не равны для всех» (94).
Святейший Отец призывает к «трансформации менталитета», прежде всего к освобождению от «иллюзии счастья, проистекающей из комфортной жизни». Это подталкивает многих к видению существования, основанному на богатстве и успехе «любой ценой», даже за счёт других и посредством «несправедливых политико-экономических систем» (11).
«Достоинство каждой человеческой личности должно уважаться сейчас, а не завтра» (92).
Отдельно Папа останавливается на проблеме миграции. Его слова сопровождаются изображением маленького Алана Курди, трёхлетнего сирийского мальчика, который в 2015 году стал символом европейского миграционного кризиса благодаря фотографии его безжизненного тела на пляже. «К сожалению, за исключением некоторых мимолетных эмоций, подобные факты становятся всё более неактуальными, превращаясь в второстепенные новости» (11), – отмечает Понтифик.
Одновременно он вспоминает многовековую заботу Церкви о тех, кто вынужден покидать свои земли, выраженную в центрах приема, приграничных миссиях, усилиях «Caritas Internazionale» и других учреждений (75).
Папа Превост использует знаменитые «четыре глагола» Папы Франциска: «Принимать, защищать, содействовать и интегрировать». И также он заимствует у своего предшественника определение бедных не только как объекта нашего сострадания, но и как «учителей Евангелия».
«Служение бедным – это не жест, который нужно совершать «сверху вниз», а встреча равных… Поэтому Церковь, склоняясь, чтобы позаботиться о бедных, обретает свою наивысшую позицию» (79).
Затем преемник Петра замечает, что современность отмечена тысячами людей, которые ежедневно умирают «от причин, связанных с недоеданием» (12). «Вдвойне бедны, — добавляет он, — женщины, которые страдают от изоляции, жестокого обращения и насилия, поскольку у них зачастую меньше возможностей защитить свои права» (12).
Папа Лев XIV придается глубокому размышлению о самих причинах бедности: «Бедные существуют не случайно и не по слепой и горькой судьбе. Тем более бедность для большинства из них не является выбором. И все же, есть еще те, кто осмеливается это утверждать, проявляя слепоту и жестокость», — подчеркивает он (14).
Иногда, замечает Понтифик, сами христиане позволяют себе «поддаться влиянию мирских идеологий или политических и экономических ориентаций, которые приводят к несправедливым обобщениям и вводящим в заблуждение выводам».
«Есть те, кто продолжает говорить: «Наша задача — молиться и проповедовать истинное учение». Но, отделяя этот религиозный аспект от целостного развития, они добавляют, что о них должно заботиться только правительство, или что лучше оставить их в нищете, чтобы научить трудиться» (114).
Симптомом такого образа мышления является тот факт, что благотворительность порой «презирается или высмеивается, словно это навязчивая идея некоторых, а не суть церковной миссии» (15). Папа подробно останавливается на милостыне, которая редко практикуется и часто вызывает презрение (115).
«Как христиане, мы не отказываемся от милостыни. Это жест, который можно совершать по-разному, и мы можем стараться делать его наиболее эффективным способом, но мы должны это делать. И всегда лучше что-то делать, чем ничего не делать. В любом случае, это коснётся наших сердец. Это не будет решением проблемы бедности в мире, к которому следует стремиться с умом, упорством и социальной ответственностью. Но нам нужно практиковать милостыню, чтобы прикоснуться к страждущей плоти бедных» (119).
В том же ключе Папа отмечает «отсутствие или даже полное отсутствие стремления» к защите и поддержке наиболее обездоленных в некоторых христианских группах (112). Если церковная община не стремится к интеграции всех, предупреждает он, «она также рискует распасться, даже если говорит о социальных проблемах или критикует правительства. Она легко может погрязнуть в духовной мирской суетности, замаскированной под религиозные практики, бесплодные собрания или пустые речи» (113).
«Необходимо прямо заявить, что между нашей верой и бедными существует неразрывная связь» (36).
В противовес этому безразличию существует целый мир святых, блаженных, миссионеров, которые на протяжении веков воплощали образ «бедной церкви для бедных» (35). От Франциска Ассизского и его жеста объятия прокаженного (7) до Матери Терезы, всеобщего символа милосердия, посвятившей себя умирающим в Индии «с нежностью, которая была молитвой» (77). А также святой Лаврентий, святой Иустин, святой Амвросий, святой Иоанн Златоуст и особенно близкий Папе Льву святой Августин, который утверждал:
«Тот, кто говорит, что любит Бога, и не имеет сострадания к нуждающимся, лжет» (45).
Он также вспоминает служение камиллианцев больным (49), женских конгрегаций в больницах и домах престарелых (51), гостеприимство бенедиктинских монастырей для вдов, брошенных детей, паломников и нищих (55), францисканцев, доминиканцев, кармелитов, августинцев, которые начали «евангельскую революцию» через «простой и бедный образ жизни» (63).
«Традиция этих Орденов не прервалась. Напротив, она вдохновила на новые формы борьбы с современными формами рабства: торговлей людьми, принудительным трудом, сексуальной эксплуатацией, различными формами зависимости. Христианское милосердие, воплощаясь в жизнь, становится освобождающим» (61).
На последних страницах документа Лев XIV обращается ко всему Народу Божию с призывом «возвысить, пусть и разными способами, голос, который пробуждает, который обличает, который проявляет себя, даже рискуя показаться глупым».
«Структуры несправедливости должны быть обличены и разрушены силой добра, путем изменения менталитета, а также с помощью науки и технологий, путем разработки эффективной политики в преобразовании общества» (97).
Необходимо, чтобы «мы все позволили бедным евангелизировать себя», – призывает Папа (102). — «Христианин не может рассматривать бедных только как социальную проблему: они – дело семьи. Они – одни из нас ».
«Бедные находятся в самом центре Церкви» (111).
На основе материала Сальваторе Чернуцио для итальянской редакции Vatican News
Фото: Vatican Media