Автор: Открытое письмо хирурга-трансплантолога и эксперта по донорству органов Бориса Яремина к епископам, священникам, католикам-мирянам и медицинским работникам, в котором он делает краткий обзор учения Католической Церкви в этой сфере и приглашает к публичной дискуссии о посмертном донорстве органов как о форме любви и ответе на всеобщее призвание к святости.
Дорогие братья и сестры во Христе,
прежде чем я начну делиться своими размышлениями, хочу пояснить, почему я поднимаю эту тему.
Я, хирург-трансплантолог и эксперт по донорству органов, пишу это не для того, чтобы агитировать или убеждать массы людей стать донорами. В России, где я живу, католиков немного, и даже если каждый из нас примет решение в пользу донорства, это не изменит статистику на уровне страны. Это письмо — не кампания и не попытка повлиять на общественное мнение.
Я поднимаю этот вопрос как католик, для которого это стало вопросом совести. Я работаю в сфере, где каждый день вижу плоды донорства и цену отказа от него. И этот опыт заставил меня глубоко задуматься о том, как наша вера соотносится с этой реальностью.
Мой путь похож на путь Франсиску Нету де Асиса, который стал лидером движения за донорство в Бразилии после того, как его родственник погиб, не дождавшись трансплантации — потому что родственники потенциального донора отказались. Оба погибли. С тех пор Франсиску посвятил жизнь тому, чтобы делиться этим болезненным опытом с другими.
Или как путь Реджинальда Грина, отца семилетнего Николаса, убитого на шоссе в Италии в 1994 году. Родители приняли решение о донорстве органов сына, и это спасло семь жизней. С тех пор Ред Грин путешествует по миру, рассказывая эту историю — не для того, чтобы агитировать, а чтобы помочь людям увидеть то, что он увидел.
Я делюсь своими размышлениями потому, что это важный вопрос, требующий серьезного богословского осмысления. И я надеюсь на диалог — не на согласие, а на честный разговор.
Итак, вопрос, над которым я долго размышлял: обязаны ли мы, католики, становиться посмертными донорами органов?
Первый и очевидный ответ: нет, не обязаны. Католик имеет право на свободу воли и свободу выбора. Но чем глубже я размышлял над этим вопросом, тем менее убедительным становился этот простой ответ. И я хочу поделиться с вами этими размышлениями.
Второй Ватиканский собор в догматической конституции Lumen Gentium (глава V) провозглашает всеобщее призвание к святости. Это не факультативная рекомендация, а призвание каждого крещеного.
Святой Хосе-Мария Эскрива, основатель Опус Деи, всю свою жизнь проповедовал, что святость не для избранных, а для всех — и достигается она не в исключительных подвигах, а в повседневных решениях обычной жизни. Его духовность учит, что каждое конкретное решение, каждый выбор в обычной жизни может быть путем к святости.
Если мы всерьез воспринимаем этот призыв к святости в конкретности жизни, мы должны спросить себя: что означает святость в контексте посмертного донорства? Это не абстрактный богословский вопрос — это конкретное решение, которое каждый из нас может принять.
Посмертное донорство органов может спасти до восьми жизней. Это акт милосердия, который нам ничего не стоит — мы уже предстоим перед Богом, наше земное странствие завершено. Это самопожертвование без боли, без утраты, без жертвы в обычном смысле. Это просто разрешение использовать то, что нам больше не нужно, для спасения ближних.
Католическая традиция знает различие между praecepta (заповедями, обязательными для всех) и consilia evangelica (евангельскими советами совершенства). Не всё благое является обязательным. Мы не обязаны становиться монахами, раздавать всё имущество, отправляться миссионерами.
Но здесь возникает вопрос: почему посмертное донорство попадает в категорию “советов”, а не близко к обязанностям? Ведь речь идет не о героическом подвиге, а о простом акте разрешения, который может спасти множество жизней.
Справедливо возражение: дар по определению должен быть свободным. Если донорство становится обязательным, это уже не дар. Господь Иисус говорил: “Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих” (Ин 15:13) — но это описание величайшей любви, не предписание.
Однако здесь нужна тонкость: свобода воли сама по себе не является высшей ценностью. Сам Христос в Гефсиманском саду молился: “Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты” (Мф 26:39). Он подчинил Свою волю воле Отца. Свобода выбора — это средство, а не цель. Цель — любовь, святость, служение.
Важно различать посмертное донорство от жертвы жизнью, как это сделал святой Максимилиан Кольбе в Освенциме, или Януш Корчак, который мог покинуть концлагерь, но остался со своими детьми. Эти люди жертвовали своей жизнью — они принимали реальное страдание и смерть ради других.
Посмертное донорство — это нечто иное. Это не мученичество. Это скорее похоже на благотворительное завещание имущества. Мы уже мертвы. Нам это не стоит ничего. Почему же отказ так легко оправдывается?
Одна из самых частых причин отказа от донорства — беспокойство о том, что изъятие органов может помешать воскресению тела. Это понятное беспокойство, основанное на глубоком уважении к телу и вере в его воскресение.
Однако Церковь ясно учит, что донорство органов не препятствует воскресению.
Катехизис говорит: “Мы твердо веруем и твердо надеемся, что как Христос воистину воскрес из мертвых и живет вечно, так и праведные после смерти будут жить вечно со Христом воскресшим, и Он воскресит их в последний день” (п. 989). Далее: “Воскресение касается целостного человека, включая тело, но это не будет то же самое физическое тело” (п. 999).
Воскресшее тело — это преображенное тело, а не просто восстановление физического тела в его земном состоянии. Тело Христа после Воскресения было узнаваемо, но преображено — оно могло проходить сквозь закрытые двери (Ин 20:19), но также могло есть (Лк 24:41-43).
Если бы воскресение требовало сохранения всех физических частей тела, то как быть не только с теми, кто стал донором, но и потерял конечности в результате ампутации, был кремирован, погиб в катастрофе, где тело было уничтожено, умер столетия назад, и тело полностью разложилось?
Всемогущество Бога не ограничено состоянием нашего физического тела в момент смерти. Папа Иоанн Павел II прямо говорил об этом: “Воскресение касается целостного человека, включая тело, но оно не будет тем же самым физическим телом… Бог воскресит нас независимо от того, что произошло с нашими телами после смерти”.
Донорство органов — это не осквернение тела, а акт любви, совершаемый через тело. Тело остается храмом Святого Духа даже когда оно служит спасению других.
Второе серьезное беспокойство связано с определением смерти. Многие слышали истории о людях, которых ошибочно объявили мертвыми, или сомневаются в надежности критериев смерти мозга.
Это законное беспокойство, и Церковь относится к нему очень серьезно.
Папа Иоанн Павел II в своей речи на XVIII Конгрессе Общества трансплантологии (2000) сказал: “Жизненно важные органы могут изыматься только у того, кто несомненно мертв”. Он признал, что требуется моральная уверенность в смерти перед изъятием органов.
Папа Бенедикт XVI в 2008 году подчеркнул: “В такой области не должно быть ни малейшего подозрения в произволе, и где уверенность не достигнута, должен преобладать принцип предосторожности”.
Что говорит медицинская наука? Смерть мозга означает полное и необратимое прекращение всех функций головного мозга, включая ствол мозга. Это не кома. Это не “вегетативное состояние”. Это смерть человека как целостного организма. Диагностика смерти мозга — это строгий процесс, включающий подтверждение отсутствия всех рефлексов ствола мозга, тест апноэ (отсутствие спонтанного дыхания), повторное тестирование через определенный интервал, исключение всех обратимых причин (переохлаждение, интоксикация и т.д.). Важно понимать: человека с диагнозом смерти мозга не “поддерживают живым” аппараты. Аппараты лишь продолжают насыщать органы кислородом до момента изъятия. Сам человек мертв. Папа Иоанн Павел II признал, что критерий полного и необратимого прекращения всех функций мозга, “если строго применяется, не противоречит основным элементам здравой антропологии” (2000). Есть продолжающаяся дискуссия среди католических ученых и биоэтиков о достаточности критериев смерти мозга. Некоторые католические врачи и философы выражают обоснованные сомнения. Но важно различать такие сомнения и смутный страх, основанный на непонимании или слухах. Для большинства католиков, учитывая позицию Церкви и современные медицинские стандарты, донорство после констатации смерти мозга морально приемлемо.
Тем не менее, большинство католиков не имеют медицинского образования и не знают деталей этого вопроса.
Католическая моральная теология различает типы неведения:
- Невинное неведение (ignorantia invincibilis) — человек не мог знать
- Виновное неведение (ignorantia vincibilis) — человек мог и должен был знать
- Намеренное неведение (ignorantia affectata) — человек специально избегает знания
Третий случай самый проблематичный. Если человек думает: “Я не хочу слушать о донорстве, потому что тогда мне придется согласиться, а я не хочу” — это похоже на того, кто затыкает уши, чтобы не слышать крик о помощи.
В современном обществе информация о донорстве доступна. Это медицинская реальность. Намеренное избегание этой темы — это форма морального эскапизма, сродни богатому человеку, который избегает новостей о бедности, чтобы не чувствовать обязанности помогать.
Следовательно:
- Есть моральная обязанность информироваться о донорстве (как часть общей обязанности образовывать совесть, ср. Veritatis Splendor, 64)
- Узнав информацию, возникает серьезная моральная презумпция в пользу согласия
- Отказ требует весомых оснований, не просто инерции или страха
- Намеренное избегание информации — само по себе морально проблематично
Но здесь я хочу поделиться наблюдением, которое меня беспокоит. В нашем обществе возникает определенная неопределенность в вопросе донорства. Когда прихожанин спрашивает священника о донорстве, часто слышит: “Это медицинский вопрос, посоветуйтесь с врачом.” Когда спрашивает врача, тот отвечает: “Это этический вопрос, обратитесь к священнику.” А прихожане часто ждут какого-то слова от духовных пастырей. Это создает своего рода неопределенность, в которой человеку трудно сориентироваться.
При этом учение Церкви по этому вопросу существует и оно ясное:
- Папа Иоанн Павел II в энциклике Evangelium Vitae (86) называет донорство органов “особым актом любви”.
- Папа Бенедикт XVI говорил о донорстве как о “подлинном акте любви к ближнему” (Адрес участникам конгресса по трансплантологии, 2008).
- Катехизис Католической Церкви (п. 2296) утверждает: “Донорство органов после смерти является благородным и достойным похвалы актом”.
Я не хочу обвинять или критиковать. Но я хочу поделиться своим убеждением: эта тема заслуживает большего внимания в нашей практике.
Когда умирают люди, которых можно было спасти, когда существует простой способ помочь, о котором многие просто не задумываются — возможно, стоит об этом говорить? Если Церковь действительно считает донорство “актом любви” и “героическим жестом милосердия”, то, может быть, это могло бы звучать чаще? Не как требование, не как давление — но как приглашение задуматься, как часть христианского образования о теле, смерти и любви к ближнему. Я понимаю осторожность. Никто не хочет “давить на совесть” прихожан. Это благородное намерение. Но между давлением и образованием есть разница. Информировать — не значит принуждать. Предложить тему для размышления — не значит навязать решение.
Может быть, эта тема могла бы найти место в катехизации? В проповедях о милосердии? В разговорах о христианском понимании смерти и тела?
Итак, я не утверждаю, что посмертное донорство — формальная обязанность каждого католика. Но я хочу предложить на обдумывание следующее:
- Мы призваны информировать себя о донорстве и честно размышлять над этим вопросом.
- Существует серьезная моральная причина склониться к согласию на донорство.
- Отказ, возможно, требует обдумывания, а не просто “я так решил”.
- Намеренное избегание темы может быть проблематичным.
- Эта тема заслуживает большего внимания в нашей церковной жизни.
Я хотел бы обратиться с приглашением:
К священникам и епископам: Может быть, стоит подумать о том, чтобы включить эту тему в пастырское служение? Не как давление, а как образование. Как часть катехизации о теле, смерти и христианском милосердии. Ваше слово много значит для прихожан, и ваше молчание тоже много значит.
К католикам-мирянам: Давайте не будем прятаться за “я не знал” или “мне никто не говорил”. Давайте сами будем искать информацию, серьезно размышлять, образовывать нашу совесть. И если у нас нет весомых оснований для отказа — давайте подумаем о том, чтобы стать донорами.
К медицинским работникам: Вы тоже призваны служить жизни. Возможно, есть способы лучше сотрудничать с церковными общинами, не перекладывая весь этический вопрос на священников, но и помогая людям понять медицинскую реальность.
Мы говорим, что жизнь священна. Мы говорим, что призваны любить ближнего. Мы говорим, что должны стремиться к святости.
Посмертное донорство органов — это один из конкретных, доступных каждому способов воплотить эти принципы. Это не героизм — это просто последовательность. Это не обязанность в строгом юридическом смысле — но это то, к чему, возможно, логика нашей веры нас приглашает.
Я не знаю всех ответов. Я не претендую на то, чтобы решать за других. Но я хочу поделиться своим убеждением: этот вопрос заслуживает серьезного размышления. И молчать о нем — значит лишить людей возможности принять осознанное решение.
Пусть наши размышления будут честными. Пусть наша свобода будет осознанной. Пусть наша вера воплощается в конкретной любви.
Я открыт к диалогу, к возражениям, к другим точкам зрения. Это письмо — не манифест, а приглашение к разговору.
С братской любовью, уважением и надеждой на диалог,
Борис Яремин, католик, заведующий отделением донорства органов НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина, доцент кафедры трансплантологии и искусственных органов им. В.П. Демихова Пироговского Университета
Источники и дополнительная литература:
- Второй Ватиканский собор, Lumen Gentium, глава V “Всеобщее призвание к святости в Церкви”
- Иоанн Павел II, Evangelium Vitae (1995), особенно §86
- Иоанн Павел II, Veritatis Splendor (1993), §64 (об образовании совести)
- Иоанн Павел II, Речь на XVIII Международном конгрессе Общества трансплантологии (29 августа 2000) — о критериях смерти и донорстве
- Катехизис Католической Церкви, пп. 2296-2301 (о донорстве и уважении к телу), пп. 989-1019 (о воскресении тела)
- Папа Бенедикт XVI, Обращение к участникам международного конгресса “A Gift for Life. Considerations on Organ Donation” (7 ноября 2008)
- Папская академия жизни, “Перспективы ксенотрансплантации” (2001) — документ о моральных аспектах трансплантологии
- Святой Хосе-Мария Эскрива, “Путь” (Camino, 1939)
Фото: donorstvo.org
Связанные материалы: