Автор: Что временем считать — чердак, барак, тюрьму,
границу, подлость, злость, киоск газетный, власть?…
Оно тому пятак, оно сапог тому,
кто выгреб жизни жар или хотя бы часть.
Но бабочки крыло, как детская ладонь.
Но горлица полна прохлады, как волна.
И повторяет звезды на земле огонь.
И лестница из сна Иакова видна.
Как страшно время, как отодвигает Свет.
Как требует игры и втянуто в игру.
В нем нет секрета — вот единственный секрет
любого срока, что прорыл кротом нору.
Настолько не по мне, настолько ни к чему,
что выбраться должна отсюда не назад
и не вперед, а вверх. По строчкам. По письму,
заброшенному в синь, закинутому в Град.
****
Г. Г.
Из страны институтов в страну проституток.
Имярек так устал, что ему не до шуток.
Путы стали средой обитания. Узы.
Света край даже узкому кажется узок.
Света край даже темному кажется темен.
Так чего еще ждать, ожидания кроме?
Кроме Бога пришествия в эту унылость.
Кроме Царства Его! Кроме Славы и Силы!
****
В книге бытия лежать закладкой,
по одной строке ползти упрямо.
Если горько, говорить, что сладко,
если криво, утверждать, что прямо.
В ржавчине огонь, вода и камень,
в трауре кусты, деревья, травы.
Человек бежит быстрее лани
от судей, что не бывают правы.
От вождей, что не бывают зрячи,
от знакомых и от незнакомых.
Только угль зажат в губах горячих,
ставший языком его и домом.
***
ПОДРАЖАНИЕ ДРЕВНИМ
В Палестине темнеет поздно, звезда
древоточцем вгрызается в свод небесный.
Старожилы бегут и кричат «айда!»,
но лепешка у них остается пресной.
Неохочи до соли они морской,
и сгнивают плоды их на дикой ветке.
Я жила на сем свете, он мне на кой?
Слабый слух у меня, да и глаз не меткий.
Я входила туда, куда хода нет,
я носила свой крест, наплевав на моду.
И грозились враги мне сломать хребет,
шкуру снять, закопать, истребить породу.
Износила семь пар я стальных сапог,
стерла посохов семь о чужие камни.
Изучила течение трех дорог,
простучала все двери окрест и ставни.
Если кто-то забыл, что такое тьма,
я напомню ему, став небесным телом.
Освещается площадь: на ней зима
и Святое Семейство в одежде белой.
***
Если не знать перспективы, холмы
даль заслонили, но можно взойти
на Елеон, оторвав от сумы
нищенской ровную ленту пути.
Грязь или снег, в общем, разницы нет.
Екклесиаст разбросал времена
вместе с камнями, и прежний завет
не осознал, что такое вина.
Море холмов, море крови, кривых
море путей, океаны камней.
Чтобы от мертвых уйти и живых,
надо остаться совсем без корней.
Надо покончить со всем, что сулит
жизни лекало, и, выпрямив слог,
от беспрерывных и бешеных битв
ввысь устремиться, где царствует Бог.
***
ЗЕМЛЯ УР
Бывшая земля зовется Ур;
там на ней, на бывшей, что-то есть.
Там есть то, что прячется в прищур,
чтобы не достать и не прочесть.
Что-то там имелось позади,
например, пространство или срок.
Мыслится, что всё не без пути,
на котором возникает Бог.
Даже если плачу, не могу
помнить и забыть, знать и не знать.
Неподвижен я или бегу,
кем я был и кем мне должно стать?
Можно завести опять стада,
женщину заставить прясть руно,
но уйти от жгучего стыда
никому на свете не дано,
не разрешено. Была земля,
нет земли. Была судьба одна,
а теперь другая. Бога для
в жертву принесенная страна.
***
РУССКИЙ АЛЬБОМ
Дворец на площади – палаццо
(что то же самое), густые
щи зарослей, и смех паяца,
и слезы родины. России.
И бедный человек предместья,
и робкий человек, и жалкий.
И жизнь от вести и до вести,
и битва при безвестной Калке.
И срок недолгий, вздох нечастый,
месть стужи, скоротечность лета.
И пастырь добрый, но несчастный,
и убедительность скелета
в шкафу пустом. Влиянье дали
на взгляд и речь, на жест и поступь.
И крик о всех, кого не ждали,
и в небеса свободный доступ.
Пожар в Москве, война и снова
война. Молебны и хоругви.
Союз Петрова с Ивановым
и буйное смешенье публик,
потом республик. Достоевский.
Топор с животным на орбите.
На кладбище выводит Невский
проспект, и осы вместо литер.
И сеть из детства с трупом жутким,
и черви в яблоках и сливах.
И ангел возле каждой будки,
и черт у каждого обрыва.
И власть не красных и не серых,
и в тесноте простор убогих.
И Небо без конца и меры,
и крест, что найден по дороге.
***
ИЕРИХОН
Есть такой старый-престарый
город, пересчитавший
легионы Веспасиана и Тита,
брачующихся и растящих детей,
болеющих и умирающих,
воюющих и торгующих,
льстящих и кичащихся собой,
любящих и злоумышляющих,
ропщущих на настоящее
и жаждущих чьей-нибудь смерти,
всех немых и заговоривших, всех
слепых и прозревших. Город,
что давно уже растет вниз,
а не вверх, распадаясь
на атомы и молекулы
желтой библейской печали.
****
ПАМЯТИ В. Б.
У жизни волчий аппетит,
но и у смерти лютый голод.
Ты был сердит, ты был забрит
в солдаты и покинул город.
И нет тебя который год,
ты не вернулся, как вернулись
полки: чинить водопровод,
стоять в почетном карауле,
растить детей, полоть сады
и лишь о дне насущном думать.
Пополнив мертвые ряды,
ты стал нулем последним, суммой,
которую постичь нельзя.
Ты там, где нет меня покамест.
Мы были больше чем друзья,
но дружбу раздавил твой камень
могильный. С каждым вздохом ты
бледнее выглядишь на снимке.
Уже и тени след простыл,
уже армейские ботинки.
***
Три месяца зимы,
как три свечи горящих.
Могильщик сгустком тьмы
влечет знакомый ящик.
Там азиатский грипп
и прочие хворобы.
И мокрый снег налип
на украшенья гроба.
Не дай Бог умереть
в такое время года.
Расхристанная медь
взывает к небосводу.
И суматошный люд,
ломая руки-ноги,
летит на Страшный Суд
по столбовой дороге.
Скажи, зачем ты жил,
зачем ушел из жизни?
Пьет водку старожил
на общей нашей тризне.
И тусклое стекло
являет скуки ради
ненастное число
деревьев, сбитых в садик.
Сомкнув свои ряды,
они дрожат под стужей,
как от догадки ты,
что никому не нужен.
***
Совокупность нарушений
Неужели и мозг в тектонических складках?
Безусловно, и он.
Как Синай среди хаоса и беспорядка,
ум в себя погружен.
Всё он думает там, несуразный философ,
одинокий как перст.
Сам себе задает миллиарды вопросов,
ждет посланий с небес.
Что-то щелкает в нем, как суставы в колене.
Или он, как реле,
должен током связать череду поколений,
вспомнить Имя во мгле.
Регина Дериева (7 февраля 1949 — 11 декабря 2013) — русская поэтесса, прозаик, переводчик. В 1990 году крестилась в Католической Церкви. Год спустя эмигрировала в Израиль. Со своим мужем стояла у истоков местной русскоязычной католической общины. В 1999 году она с семьей переехала в Швецию. Регина Дериева автор двух десятков книг, переведенных на многие языки. В России вышло два ее сборника «Собрание дорог» и «Придурков всюду хватает». В 2009 году Дериева была награждена медалью шведской Католической Церкви.