Автор: Голландские мастера, благодаря которым натюрморт прочно вошел в мир искусства, не создавали ничего не обдуманно. Для них было важно не показать свое живописное мастерство, а передать некую мысль. Сейчас нам весьма тяжело ее разглядеть за всеми этими прекрасными бокалами, слегка очищенными лимонами и мертвой дичью, а в те далекие времена их символика легко прочитывалась даже простыми крестьянами.
Первые цветочные натюрморты появились еще в самом начале XVII века. На первый взгляд кажется, что все они писались с натуры, но при ближайшем рассмотрении оказывается, что в одной вазе могут быть собраны растения, которые цветут в разное время. Для художников того времени было важно не только создать красивую картину, но и вложить в нее не менее красивый смысл. Впрочем, это не отменяло долгих и кропотливых студий: цветы зарисовывали акварелью в разных ракурсах, с разным освещением и в разное время жизненного цикла. Таким образом, создаваемые композиции приобретают ту легкость и естественность, к которым так привыкли в творчестве голландских живописцев.
Избирая цветы для своих композиций, художники во многом следовали еще средневековой традиции. В их картинах появляются колокольчики, которые еще называли лилией св. Иосифа, вьющиеся клематисы, которые сравнивали с вьющимися локонами Младенца Христа. И, конечно, особое место занимают розы. Они напоминали о том, что как роза окружена шипами, так и Пресвятая Дева родилась среди грешников. Не смотря на то, что в протестанском благочестии нет особого почитания Марии, тем не менее, образованные кальвинисты не забыли о Ее участии в деле спасения и использовали Ее цветок в своих картинах. Впрочем, с давних пор розы воспринимались и как добрые дела, совершаемые святыми, не зря в эпоху Средневековья они появляются на многочисленных изображениях праведников.
Интересно, что май, месяц весеннего цветения, был избран Церковью месяцем Богородицы, и во многих странах Европы был распространен обычай 31-й цветочной службы, т.е. на каждый день мая избирался свой цветок, символизирующий одну из добродетелей Пресвятой Девы. Лилии напоминали о чистоте,ирисы, чьи листья отдаленно напоминают по форме стрелы, — о семи скорбях, пронзивших сердце Марии, а колокольчик символизировал победу над смертью.
В букетах голландских мастеров появляются и новые для Европы цветы, которые тут же приобретают свое символическое значение и встают в один ряд с уже привычными растениями. В первую очередь стоит сказать, конечно же, о тюльпанах. В голландском натюрморте этот столь популярный цветок, со временем ставший символом страны, представляет аллегорию тщетной траты денег и напоминает о бренности всего происходящего. Собственно, размышления над бренностью этого мира были весьма популярны в то время. Прекрасные букеты, какие бы цветы их не составляли, в первую очередь, напоминали именно об этом. Vanitas vanitatum et omnia vanitas – суета сует и всяческая суета. Одно из прекраснейших творений Бога, цветы, сравнивались с человеком, венцом творения. И напоминали ему, что как цветы увядают, так и его веку рано или поздно придет конец.
Символическое значение имели не только сами цветы, но и их сочетания. Например, мак и белая гвоздика должны были напоминать об обманчивости соблазнов мира сего и о красоте христианской жизни. Мак словно говорил: «Я прекрасен, но моя красота скоротечна и скрывает семена смерти и забвения». Напомним, что мак – красного цвета, цвета Христа. Таким образом, даже своей «одежкой» этот цветок говорит о подмене понятий и необходимости внимательного и трезвого отношения к себе и окружающему миру. Находящаяся рядом с ним белая гвоздика призвана указать тот путь, который ведет к праведности, когда одежды становятся белее снега. Если же рядом оказывается чертополох, то стоит вспомнить, куда приводят неправедные мысли и поступки.
Голландский натюрморт оставил свой след и в католической иконографии. Произошло это благодаря кардиналу Федерико Борромео. Однажды этого большого ценителя искусства познакомили с тогда еще молодым художником Яном Брейгелем Бархатным. Кардинал оценил способности молодого мастера, их дружба и переписка не прекращались до самой смерти художника. Именно для Борромео было создано значительное количество натюрмортов Брейгеля.
Откуда появилось его прозвище «Бархатный» сейчас уже сказать трудно. То ли он любил бархатную одежду, то ли, что более вероятно, из-за особой «бархатистости» его произведений. Он умел так сочетать краски и световые эффекты, что создавалось особое восприятие поверхности, которая казалась словно бархатной. Яна Брейгеля называли еще «Цветочным» за его любовь к изображению цветов, которые он создавал столь искусно, что казалось, что ему удается передать душу каждого растения.
В начале XVII века в Европе появляется своеобразная мода на украшение священных образов драгоценностями и цветочными гирляндами. В этом смысле голландское искусство приходится как нельзя кстати. Кардинал Борромео, для которого Брейгель уже выполнил несколько работ, просит мастера создать изображение Богоматери, окруженной венком из цветов. Так появляется новый иконописный тип, а Брейгель становится его родоначальником в смысле живописи. Наилучшим же образом развил это направление его ученик Даниэль Сегерс.
Сегерс был глубоко верующим человеком. В 24 года он вступил в орден иезуитов и много работал для оформления его церквей. Кроме того, именно его работы руководство выбирало для подарков светским князьям и правителям. В отличие от своего учителя, Брейгеля, он не сплетал цветы в гирлянды и венки, а свободно располагал их вокруг образа. Он вплетал их в ленты, подчеркивая обрамляемую картину. Создается впечатление, что они словно поддерживают изображение. Иногда он вплетал цветы в завитки иллюзорно написанного каменного рельефа. Таким образом, возникало противопоставления твердого и холодного камня и нежных с прозрачными лепестками растений. У этого художника был дар гармоничного объединения пестрого разнообразия цветов в трепетное и радостное обрамление события, представленного на картине.
Впрочем, Сегерс никогда не рисовал просто цветы. Они всегда сохраняли свое символическое значение. Если в обрамлении изображения появляется земляника, это напоминало о простоте и смирении. Об этом же говорило сочетание садовых цветов и плевых. Фиалки, маргаритки и колокольчики в сочетании с дорогими селекционными тюльпанами подчеркивали, что величие Христа в Его смирении и призваны были придать изображению новое измерение.
Продолжают религиозную тематику и многочисленные «завтраки». Здесь тоже каждый предмет имеет свое значение и несет определенную смысловую нагрузку. Всевозможные плоды символизируют землю, а яблоко, конечно же, плод познания добра и зла и напоминает о грехопадении. Довольно часто встречающиеся рыбы являются символом Христа и в то же время человеческих душ. Богатый улов и простой сосуд с изображением виноградной лозы напоминают о евангельской истории, когда произошло чудо насыщения 5000 человек, и о нелегком труде миссионера, о котором голландцам, путешествующим по всему миру, было известно не понаслышке.
Надломленные куски хлеба напоминают о Евхаристии. Бокалы, наполненные вином, никогда не бывают наполнены доверху. Всегда только наполовину. Часто встречаются т.н. бокалы-флейты. Это высокие бокалы, из которых не пили, они служили в качестве мерных сосудов, поэтому не редко они изображаются с темными метками объема. Эти бокалы напоминают о евангельских словах: какой мерою отмерите, такой обмериться и вам. А также говорят о необходимости умеренности в жизни. Довольно часто на картинах появляются бокалы, ножки которых украшены виноградной лозой. Это еще одно напоминание о Евхаристии. Подобные изображения наряду с надломленным хлебом используются и в чисто религиозных изображениях того времени.
Собственно, все эти многочисленные «завтраки» призваны напомнить о быстротечности и бренности этого мира. Смятые слегка запачканные скатерти, сбитая сервировка, надломленный хлеб и отпитое вино, очищенные засыхающие фрукты. А где же человек, пировавший за этим столом? Неужели вся эта красота станет достоянием мух? Неужели этот покинутый стол единственный след, который человек может оставить на земле? Все эти прекрасные натюрморты призваны были не столько украсить стены в домах голландцев, сколько предложить им задуматься о смысле своего существования и об окружающем их мире.
Сейчас мы уже почти забыли весь этот эзопов язык изобразительного искусства, но те вопросы, над которыми некогда предлагали поразмышлять художники прошлых веков, не потеряли своей актуальности. Может быть, нам тоже стоит повнимательней вглядеться в окружающие нас предметы и увидеть в них некий особый смысл.
Анна Гольдина