Автор: Из двух пап, чью святость сегодня празднует Церковь, Иоанн Павел II, конечно, известен нам гораздо больше – и в силу долгого понтификата, и благодаря тому, что многие из нас выросли и стали католиками именно в его правление земными делами Церкви. И всё же папа Иоанн, думаю, многим покажется знакомым – благодаря папе нынешнему, Франциску, первые же шаги которого многим напомнили папу Ронкалли – простотой, добротой и решительностью. И это не удивительно: если Войтыла и Рацингер были участниками Второго Ватиканского Собора (первый – как епископ, второй – как советник-теолог), то папа Бергольо – первый папа, рукоположенный после собора, воспитанный в его духе и на его документах. Собор же – главное деяние Иоанна XXIII.
Однако пытаясь понять путь, который привёл папу Иоанна к Аджорнаменто, обновлению Церкви, мы должны будем вспомнить слова: «Дух дышит, где хочет».
Родившийся 25 ноября 1881 года Анжело Джузеппе Ронкалли – крестьянский сын из североитальянской провинции Бергамо, где его предки жили с начала XV века. «Я вышел из смирения, — говорил папа Иоанн XXIII, — милость Господня поможет мне никогда не забывать мою деревню и поля, где мои родные трудятся в простоте и доверии, глядя на солнце, которое отражает величие Божие». Ранняя страсть к учёбе в 12 лет приводит его в местную семинарию, в 19 лет – в Папскую семинарию в Риме. Там его преподаватель канонического права – Эудженио Пачелли, будущий Пий XII, предшественник на папском троне. 10 августа 1904 года Анжело Ронкалли рукополагают в священники (в виде исключения – в неполные 23 года), на следующий день он служит свою первую мессу – в Ватикане, у гробницы святого Петра, где его поздравляет и благословляет Пий X – первый святой папа XX века.
Через несколько месяцев Ронкалли назначают секретарём бергамского епископа Джакомо Радини-Тедески. Тот возглавлял первую кафедру христианской социологии в Риме при папе Льве XIII, авторе энциклики Rerum novarum, положившей начало современному социальному учению Католической Церкви. В 1909 епископ Радини-Тедески поддерживает бастующих рабочих в Ранице, получая одобрение благоволившего ему вроде бы консервативнейшего папы Пия X. Ронкалли же, помимо обязанностей секретаря епископа, начинает преподавать в бергамской семинарии историю Церкви. Работая в архивах миланской Амброзианской библиотеки, он завоёвывает дружбу и покровительство её директора монс. Акилле Ратти – ещё одного будущего папы, Пия XI. Там он находит истоки современного ему «Католического Действия» в средневековой «Благотворительной Ассоциации», доказывая глубокие местные традиции социальных движений Церкви. Так формируется священник Ронкалли – в традиционной атмосфере католической Италии, в среде личных связей с прошлыми и будущими римскими первосвященниками.
В 1914-м умирает Радини-Тедески (через два дня после св. Пия X, обещавшего ему прийти за ним после смерти) – и, как известно, начинается мировая война. Ронкалли служит четыре года – сперва сержантом-санитаром, потом госпитальным духовником. Кровь и боль войны он видит своими глазами; и теряет пятерых своих братьев.
В 1921 году ставший уже миланским архиепископом Акилле Ратти рекомендует Бенедикту XV Ронкалли как потенциального дипломата, и последнему поручается реформа миссионерской организации «Пропаганда веры». Через четыре года – епископская хиротония и назначение нунцием в Болгарию. «Правда, быть назначенным епископом или остаться простым священником имеет значение только в чьих-то глазах, но мало говорит духу того, кто ищет славы Господней, а не мимолетного света земного удовлетворения… Проявляю послушание, побеждая сильное нежелание оставлять одни вещи и подвергать себя другим. Да, «Obedientia et pax» («Послушание и мир»): вот мой девиз. Да будет так всегда». — Скажете, странный девиз для будущего папы – реформатора и миротворца: мир – да, но послушание? Но что такое послушание? — Готовность расслышать волю Божью, постоянное внимание Богу и реальности в этом стремлении. Это источник свободы и смелости в действовании.
Итак, начинается длинная и трудная дипломатическая карьера епископа и нунция Анжело Ронкалли. Болгария: масса беженцев – католиков из Македонии и Фракии после очередного передела границ; затем – брак царя Бориса с дочерью итальянского короля и целый ряд политико-религиозных осложнений, для разрешения которых потребовалась тонкая дипломатия. 10 лет в славянской, преимущественно православной стране: изучение болгарского, древне-славянского, русского языков, православного богослужения и славянской культуры. Прощаясь с Болгарией, Ронкалли говорит: «посланный к вам, кем мог быть я среди вас, как не homo bonus et pacificus, человеком добрым и другом мира… Повсюду, где бы я ни был в мире, если кто-либо из Болгарии пройдет возле моего дома ночью в страхе, он найдет в моем окне зажженный свет. Стучи, стучи в дверь! Я не спрошу тебя, католик ты или нет, брат из Болгарии, входи просто! Тебя встретят две братские руки, горячее сердце друга радостно встретит тебя».
В 1934-м – назначение апостольским делегатом одновременно в Турции и Греции. Мало того что эти страны издавна плохо ладят друг с другом, но ещё и у Греции напряжённые отношения с проитальянской и пронемецкой на тот момент Болгарией и недоверие к нунцию оттуда. Ещё и перемещаются миллион турков из Греции и более миллиона греков из Турции, среди которых греко-католики, попадающие в православное окружение. В Турции – налаживание отношений с националистическим, принципиально антирелигиозным правительством Ататюрка; принципиальная позиция: «Я больше забочусь о том, что является общим, чем о том, что разделяет» — и… перевод молитв с французского на турецкий язык. А дальше будет Вторая мировая; в оккупированной Греции – защита евреев и армян; в нейтральной Турции – постоянный шпионаж за дипломатом Ватикана. Ещё через 10 лет – новое назначение: нунций в освобождённой Франции. Самая, пожалуй, головоломная, важная и деликатная задача за всю дипломатическую службу Ронкалли – наладить отношения с правительством де Голля, который объявил нунция при правительстве Виши Валери персоной нон грата и потребовал удалить за коллаборационизм 33 епископов. Реакция Ронкалли замечательна. Он не стал ни отстаивать епископов, ни оправдывать их. Просто отказался принимать решение на основании газетных статей и попросил подлинные документы, подтверждающие обвинения. Спустя 10 месяцев французское правительство попросило об удалении лишь трёх епископов. Впечатление об архиепископе Ронкалли президента Франции, социалиста Винсента Ориоля: «Во всех моих официальных сношениях с ним и, еще гораздо больше, в частных беседах я имел возможность убедиться в его умственной утонченности и гуманности. Как собеседник он доставлял мне истинное наслаждение своим шармом и юмором».
В конце 1952 года архиепископ Ронкалли назначен кардиналом, в начале 1953 – патриархом Венеции. После 28 лет дипломатической службы Анжело Ронкалли возвращается в родную Северную Италию. В соборе святого Марка патриарх Ронкалли обращается с первой речью к венецианцам: «Ессе homo, ессе sacerdos, ессе pastor» (се человек, се священник, се пастырь)… Вы ожидали меня с трепетом, вам говорилось и писалось обо мне многое, значительно превосходящее заслуги мои. Я сам смиренно представлю себя вам. Я подобен всякому человеку, живущему на земле. Мне ниспослано хорошее телесное здоровье, немного здравого смысла, чтобы я мог быстро и ясно вникать в суть вещей. Творец наделил меня любовью к людям, что помогает мне быть верным евангельской заповеди уважать права ближнего, как свои, и не дает мне желать зла кому бы то ни было. Но, напротив, поощряет меня творить благо в отношении всех. <…> Мне надо было вступать в общение с людьми, весьма различными по религии и идеологии, где я соприкасался вплотную с острыми и грозными социальными проблемами, пред лицом которых ни суждение, ни воображение мое не утратили, однако, спокойствия и уравновешенности: не отступая ни в чем от церковного учения и морали, я всегда больше заботился о том, что объединяет, нежели о том, что разделяет и вызывает столкновения». С одной стороны, патриарх Ронкалли направляет спокойное и доброжелательное приветствие проходящему в Венеции съезду социалистической партии. С другой стороны, призывает: «Я обращаюсь к руководителям промышленности и администрации, к их техническим и хозяйственным советникам и именем Божиим заклинаю их помыслить, что способности и вещественные блага, которыми они располагают, предоставлены им не для того, чтобы сводить балансы, а чтобы быть орудиями Промысла Божия на благо всей земной семьи человеческой, что в силу этого они обязаны считать себя облеченными сложнейшим, но и необходимейшим социальным служением и что заслуга и почет будет уделом того, кто поступает в духе Ветхого и Нового Завета».
Папа Пий XII умер 9 октября 1958 года. Многие годы он управлял Церковью всё более единолично, с 1944 года не назначая государственного секретаря – всей работой руководили два его заместителя под непосредственным управлением папы; не были назначены ни кардинал-камерленго, ни префект папского дома. Перед конклавом, говорят, один из кардиналов сказал: «Я не могу думать ни о ком, кроме Ронкалли. У него доброе сердце и самый большой опыт». Как оказалось, в конечном счёт так думал не он один – 28 октября в шестом туре голосования конклав избрал папой патриарха Ронкалли. И первым же действием папа Ронкалли начинает удивлять: он берёт имя Иоанн, некогда самое популярное у пап, но избегаемое ими более 500 лет после антипапы Иоанна XXIII, одиозного Балтазара Коссы, бывшего пирата. Ронкалли объясняет: это имя его отца; имя апостола любви, которому посвящена церковь, где его крестили; имя покровителя Венеции, откуда он прибыл, — евангелиста Иоанна Марка, и Иоанна Крестителя… В этом выборе имени – уже принцип действий нового папы: отказаться от предрассудков, смело доверять тому, что истинно достойно уважения. Немедленно следует встреча с главным редактором «Оссерваторе Романо» и просьба отказаться от фраз вроде «Тот, кто царствует над умами…» или «Избранник в своей вдохновенной и величественной речи…». Распоряжение открыть для посетителей ватиканские сады и беседы при прогулках с садовниками, каменщиками, швейцарской стражей. Посещение приходов, тюрем, госпиталей и долгие беседы с больными детьми, подчас неизлечимыми. Вскоре папа получает от римлян прозвище «Иоанн Вне Стен».
18 декабря папа Иоанн принимает на аудиенции паломников и произносит слова, которые характеризуют весь облик его понтификата: «Благовестие Иисуса Христа, нашего Спасителя, было действительно возвещено о радости, оно было благой вестью, и презрения достоин тот, кто подумал бы, как многие мыслители и поэты прошлого, что христианство — это нечто мрачное и печальное. Нет! Христианство — это радость, радость в мире с Господом и ближним». 25 января нового, 1959 года – прошло всего три месяца после избрания – в день обращения апостола Павла папа объявляет о решении созвать епархиальный Римский синод, не собиравшийся после Тридентского собора, т. е. более 400 лет, Экуменический Собор Вселенской Церкви и предпринять реформу кодекса канонического права. Позднее папа Иоанн неоднократно говорил, что решение созвать Собор, который позднее по месту проведения получит наименование Второго Ватиканского, было принято им неожиданно, по вдохновению, почти экспромтом; но весь опыт его 30-летней дипломатической службы, стиль его патриаршества в Венеции и первых месяцев папства, дальнейшая настойчивость в скорейших сроках созыва Собора вопреки позиции курии «хорошо, но не сейчас» — всё это свидетельствует о том, что решение это было неожиданным, но не необдуманным. Папа ясно представлял себе потребность Церкви в обновлении, в новом взгляде на себя и на мир, в новом языке для разговора с миром.
Второй Ватиканский Собор, торжественно открывшийся 11 октября 1962 года после трёх с половиной лет интенсивной подготовки, стал главным плодом понтификата Иоанна XXIII. Речь папы на торжественном открытии Собора произвела сильнейшее впечатление на политиков и обозревателей оптимизмом и духом надежды в момент опаснейшего Карибского кризиса, когда мир стоял на грани ядерной войны. Вечерняя же «речь при луне» после факельного шествия глубоко тронула сердца по всему миру. Самое начало Собора подтвердило правоту папы Иоанна, спешившего с открытием. Если курия была настроена на формирование соборных комиссий по заранее подготовленным ею спискам и затем быстрое принятие подготовленных ею же документов в традиционном стиле учительства сверху, то собравшиеся на Собор епископы со всего мира сразу же отказались от роли автоматически одобряющей массовки и провозгласили потребность в ином стиле – свидетельства и диалога, начав с требования предварительно обсудить кандидатуры в члены соборных комиссий и ярко выразив стремление отцов Собора в словах патриарха Антиохийского Максима IV (при обсуждении схемы об источниках Божественного Откровения): предложенный курией текст схемы «сплошь дышит полемикой, ограничен и негативен и представляет собой изложение суровое и осуждающее, а ведь народ жаждет слов утешительных и положительных, питающих христианское сознание, прокладывающих пути для экуменического диалога». Собор завершился спустя два года после смерти Иоанна XXIII, но стал прежде всего его наследием. Вот краткая характеристика документов Собора от одного их старейших российских католических священников, о. Сергея Николенко: «Мне всегда интересно перечитывать самый необычный документ Собора «Радость и надежда». Удивляет, что он, как бы всегда свежий, хоть и описывает историческую ситуацию полувековой давности. <…> Такой церковный текст, в котором, вместо готовых ответов, ставятся вопросы. Вопросы о человеке и смысле и содержании его жизни. Как вышло, что человечество загнало себя в такое положение, и в какую сторону из него выходить. Главное, документ не ограничивается общими словами, а рассматривает каждую общественную проблему отдельно, и указывает направления выхода, обоснованные не мелко и утилитарно, а на уровне космического преображения. От проблем отдельного человека документ постепенно восходил к проблемам мирового сообщества, т.е. человечества в целом. Для меня это был просто учебник подхода к жизни» (источник).
Провозвестником же Gaudium et Spes — «Радости и надежды» — стало фактически духовное завещание Иоанна XXIII, Pacem in terris – «Мир на земле», энциклика «о мире среди всех народов, основанном на истине, справедливости, любви и свободе», впервые адресованная не только католикам, но и «всем людям доброй воли», Это великий документ, который мог бы стать великолепной конституцией любого государства. Где ещё, например, так выражены «Права, касающиеся нравственных и культурных ценностей: Каждый человек имеет право на уважение личности, на доброе имя, на свободу в поиске истины, на свободу мысли и выражение своего мнения, на служение искусству в рамках, определяемых нравственными нормами и общим благом. Он также имеет право на объективную информацию»! Документ включает четыре части: «Порядок между людьми», «Отношения между людьми и общественной властью внутри государства», «Отношения между государствами», «Отношения людей и государств с мировым сообществом» — и в каждой из частей присутствует раздел: «Знаки времени» (вариант перевода: «Знамения времён»). (Пятая часть энциклики – «Пастырские воззвания».)
Умение видеть знамения времён, жить в реальности с надеждой и оптимизмом, источник которых – в безграничном доверии Богу и глубокой вере в Церковь Христову, которую всегда ведёт Святой Дух; провозглашённое «твердое убеждение, что главное в жизни — мягкость, доброта, милосердие — отвечают духу Евангелия» – таков был «духовный стиль» Иоанна XXIII. Отсюда его позитивный взгляд на человека и человечество, открытость миру и отсутствие боязни новизны. И жертвенность. Есть мнение, что он пожертвовал Богу свою жизнь за спасение мира в дни Карибского кризиса. Вряд ли мы узнаем это наверняка, но именно во второй половине 1962 года у отличавшегося железным здоровьем папы находят рак желудка. От операции он отказывается, опасаясь не выйти из наркоза, ведь ему уже 81 год. Важнее начать Собор. Энциклику Pacem in terris Иоанн XIII подписывает в Великий Четверг 1963 года, 11 апреля. Ему ещё полностью отпущено Пасхальное время. Папа Иоанн XXIII умер 3 июня 1963 года, в понедельник после Пятидесятницы.
Понтификат Иоанна XXIII длился всего четыре года и семь месяцев и стал самым коротким в XX веке, за исключением длившегося всего месяц правления Иоанна Павла I. Но именно он более всего изменил – нет, не лицо Церкви – но выражение лица, с которым Церковь обращается к миру и человеку. Из восьми римских пап XX века – трое святых: Пий X, Иоанн XXIII и Иоанн Павел II, добродетели Пия XII и Павла VI признаны героическими – идёт процесс их беатификации. Но папский трон не даёт святости. Канонизируют пап не по итогам понтификата. Среди этих пяти пап, которых Церковь уже признала святыми или героически добродетельными – трое «реформаторов» и двое «традиционалистов». Скорее, конклав ищет в папабилях прежде всего святости, умения слышать голос Божий и соответственно ему управлять делами Церкви – и, как видим, успешно находит. Путь, приведший его к святости, нунций-архиепископ Анжело Ронкалли описал в 1948 году, за 10 лет до избрания папой: «Чем больше я становлюсь зрелым годами и опытом, тем больше осознаю, что самым надёжным путём для моего личного освящения и для более успешного служения остаётся бдительное усилие, чтобы свести всё – принципы, направления, позиции, дела – к максимуму простоты и спокойствия; всегда внимательно обрезать мою лозу, срезая то, что является лишь бесполезными листьями… и идти непосредственно к тому, что есть истина, справедливость, милосердная любовь, — прежде всего милосердная любовь. Любая другая система действий является всего лишь позой и стремлением к личному утверждению, которая очень скоро выдаёт себя и становится громоздкой и смешной».
При подготовке статьи использованы материалы:
P. Piero Gheddo (P.I.M.E.). Щедрая жизнь Иоанна XXIII. Перевод: Ричард Павлов, Ратцингер-Информ
Митрополит Никодим (Ротов). Иоанн XXIII, папа римский