Автор: О. Жан-Жозеф Латаст (в крещении – Альсид Виталь) родился в 1832 г. в Южной Франции. С раннего детства он мечтал стать священником, однако его чрезвычайно смущала мысль, насколько он недостоин столь высокого призвания. В конце концов, повзрослев, он отказался от идеи принять духовный сан и нашел спокойную и престижную работу чиновника налоговой службы. Молодой человек обручился с достойной девушкой-католичкой и его жизнь, казалось бы, должна была развиваться по вполне обыкновенному сценарию. И тогда случилось непредвиденное: по непонятной причине родители не одобрили выбор сына, и их отношение заставило юношу горячо молиться о судьбе своей помолвки. Он спрашивал Господа о том, как следовало поступить, чтобы исполнить Божью волю. Ответ был ясным и окончательным: девушка умерла. Убедившись, что Бог все же призывает его к священству вопреки чувству недостоинства, Латаст поступил в доминиканский монастырь в г. Флавиньи, приняв имя Жан-Жозеф.
Во время учебы в монастыре Сен-Максимин о. Латаст начал с особым усердием почитать св. Марию Магдалину, культ которой был развит в этих краях. Мысль о том, что великая любовь может изгладить великий грех, глубоко запала ему в душу, а Марию Магдалину он избрал своей покровительницей в служении проповедника и пастыря.
В 1863 г., после рукоположения о. Жана-Жозефа направили на миссионерскую работу в Бордо. В следующем году ему поручили, казалось бы, совершенно безнадежное дело – провести реколлекции для женщин-заключенных в исправительном доме в небольшом городке Кадиллак.
Тюрьма помещалась в замке, некогда конфискованном у местных аристократов. В округе об этом месте ходила самая мрачная молва. Обитательниц тюрьмы открыто называли пропащими, а у выходивших на свободу не было шансов найти приличную работу или жилье. В заключении оказывались вместе убийцы и воровки, так и девушки, попытавшиеся сделать аборт, жены, которые совершили убийство, защищая детей от пьяного мужа, служанки, оклеветанные хозяевами.. В любом случае, результат был один: социальная смерть.
«Я никогда не забуду свое первое впечатление от этого места скорби, — писал о. Латаст позднее. — Они были там, одетые в одинаковые платья, и я не мог не поддаться тому чувству, которое навязывало мне общество: чувству ужаса». Женщины должны были работать по тринадцать часов в день в полной тишине, которая угнетала больше, чем физическая нагрузка. Смертность была невероятно высокой. Если тюрьму и навещали время от времени священники, то лишь для того, чтобы повторить заключенным: вы великие грешницы, вы получили то, что заслуживаете.
Что сказать молодому доминиканцу этим женщинам?
Первая же проповедь в тюремной часовне показала: иногда важно не то, что говорить: важно то, как говорить.
— Мои дорогие сестры, — начал священник. — Дорогие сестры.
Наступила тишина, еще более глубокая, чем обычно.
— Возможно, никто вокруг не понимает, насколько вы дороги. Вы, кого весь мир презирает и о ком старается забыть. Я служу Богу, которому Вы дороги. Он стучится в ваши сердца и шепчет: мое бедное дитя, доверь Мне свое сердце.
О. Латаст решил вернуться к мысли, которая так поразила его в Сен-Максимине: Мария Магдалина великой любовью искупила великий грех. Рассказывая об этом узницам, он вдруг увидел, что женщины внимательно слушают. Каждый вечер он молился вместе с женщинами, как брат. В последний день реколлекций триста сорок из трехсот восьмидесяти обитательниц тюрьмы приступили к исповеди и Причастию. Во время следующих визитов в Кадиллак о. Латаст сравнивал положение заключенных с жизнью монахинь: испытывая внешние ограничения, и те, и другие могут достичь совершенной внутренней свободы, которая возможна только в Боге. Монахини выбрали свой путь добровольно; в тюрьму заключают силой. Однако и у тех, и у других всегда есть выбор: потратить свою жизнь напрасно – или отдать ее – в тишине, работе, лишениях, болезнях – любящему Иисусу. «Ваша жизнь даже здесь может наполниться смыслом», — повторял доминиканец. — «Вашу молодость, красоту, ум, чувства — все, что вы прежде отдали греху, можно сейчас отдать Господу».
Вскоре о. Латаста посетила мысль о создании религиозной общины, основой которой стали бы женщины, вышедшие из тюрем. Заключенные пришли в восторг от новой идеи, а вот архиепископ в восторге не был. В то время монахини, ведущие созерцательную жизнь, считались своего рода аристократией Церкви, и предположить, что созерцательными сестрами могут стать бывшие преступницы, возможно, проститутки, большинству показалась чуть ли не преднамеренной провокацией. Достаточно долгое время о. Латаст обдумывал свой план с единомышленниками, искал поддержку и средства, и, наконец, все препятствия были устранены. Мечта начала осуществляться. Общину назвали «Вифания» — в напоминание о друзьях Иисуса – Лазаре, Марфе и Марии. Вначале общине помогали сестры из различных конгрегаций, но в первый же день существования монастыря были приняты две постулантки.
Отец Латаст написал устав и конституции для общины и получил официальное одобрение у церковных властей; так как основатель конгрегации был доминиканцем, то и его детище вошло в обширную доминиканскую семью. Жизнь сестер-доминиканок в Вифании состояла из молитвы, публичного чтения «малых часов» Пресвятой Богородицы, покаянных практик и обычной работы по хозяйству. Особое место было отведено поклонению Пресвятым дарам. Дому предстояло наполниться бесконечной и постоянной любовью ко Христу и друг ко другу; великая любовь должна была искупить великие проступки.
«Вифания» была задумана о. Латастом как созерцательная община: это означает, что сестры не покидают стен монастыря, не работают в миру. Одно из важных правил предполагает, что сестры, переступив порог клаузуры, не касаются тем, связанных с прошлым. В общину приходят как женщины, прошедшие через исправительные учреждения, так и те, кто почувствовал особое призвание сопутствовать им в новой жизни. «Принцип «дискретности», — говорит одна из сестер Вифании – не означает отрицания или забвения нашего прошлого. Это позитивный принцип, принцип любви и уважения к тому, что пришлось пережить той или иной женщине. Господь призывает нас не тогда, когда мы стали совершенными. Он призвал нас здесь и сейчас, такими, какие мы есть. Прошлое существует только для того, чтобы создать из него нечто новое».
Сегодня в Европе существует шесть общин «Вифании»: они находятся во Франции, Италии и Швейцарии. Кроме того, вдохновляясь примером о. Латаста, священники и сестры Доминиканского ордена продолжают нести служение как в женских, так и в мужских тюрьмах Европы, Южной и Северной Америки. Непосредственно в тюрьмах создаются общины доминиканцев-мирян (которые называют себя «братьями-затворниками»), братства Розария.
В самом расцвете сил, когда о. Жан-Жозеф, должно быть, страстно желал жить и работать, он обратился к понтифику с письмом, в котором предлагал свою жизнь ради того, чтобы святой Иосиф был объявлен покровителем Вселенской Церкви. В разговоре с генеральным магистром Ордена Проповедников, который и передал письмо, Папа заметил, что уже многие обращались к нему с подобной просьбой, но только о. Латаст предложил столь высокую цену. Бог сделал все по слову просившего: 10 марта 1869 г. о. Жан-Жозеф Латаст скончался, а в следующем году святой Иосиф был провозглашен покровителем Вселенской Церкви.
В 2012 г. папа Бенедикт XVI причислил Жана-Жозефа Латаста к лику блаженных.
Анастасия Паламарчук