Автор: — Вы католичка из Дагестана. Это уже само по себе удивительно. В вашей семье есть ещё католики?
— Католиков, как и христиан любой другой деноминации, в моей семье никогда не было. Да и взяться им было неоткуда.
— Как отреагировала ваша семья? Пытались ли они удержать вас от крещения в Католической Церкви или дальнейшего исповедания веры?
— Я три года самостоятельно изучала католичество, прежде чем креститься. Об изучении этом знала моя мама, о крещении – нет. Как и о посещении церкви. И не узнала бы, если бы не случай, когда меня, скажем так, случайно «сдали». Это был тяжелый разговор, на самом деле, для нас обеих. На вопрос, «есть ли путь обратно», ответила «нет» и объяснила суть печати крещения. Больше мы пока еще не возвращались к этому вопросу, но я знаю, что это еще будет обсуждаться. Касательно препятствий – разумеется, о том, чтобы пойти в храм с согласия мамы, не может быть и речи. Хожу тайно.
— Можно ли сказать, что вы пришли в католицизм из ислама?
— Скорее нет, я никогда не исповедовала ислам сердцем и разумом, хотя формально жила по его законам в той мере, в которой это практикуется в Дагестане.
— Как вы вообще узнали о Католической Церкви? Каковы были ваши первые шаги на пути веры?
— Это было очень, очень личное обращение. Яркое, длительное. Самым главным событием был сон в возрасте пример пяти лет – изображение Женщины со свертком у груди. Помню, что долго плакала из-за того, что боялась никогда не узнать, что было в этом свертке. Мне это казалось очень важным. Так я плакала много лет, прежде чем увидела где-то картину Леонардо да Винчи, Мадонну Литту. Тогда у меня уже были обрывочные знания о христианстве и я поняла, что именно эту Женщину, только в другом одеянии, я видела во сне. А значит, я теперь знаю, что у груди Она держала Ребенка – в пять лет это не казалось мне очевидным. Позже я поняла, насколько важным было и есть узнать этого Ребенка. В десять лет в моей жизни появился мюзикл «Нотр Дам де Пари», точнее, одна партия из него. «Belle», конечно. Причем я не знала ни содержания мюзикла, ничего. Знала только обрывки истории: католический священник влюбился в цыганку. Забавно это представить: все девочки любили Бритни Спирз и Энрике Иглесиаса… а я ночами плакала из-за влюбленного несчастного священника и обожала Вячеслава Петкуна, исполнившего роль Квазимодо. Потом были книги Гюго и мое увлечение латынью, готикой и Средневековьем. Ну а какое Средневековье без католицизма? Знакома была с религией, шапочно, конечно. Помню момент, когда читала «Человека, который смеется» и наткнулась на эпизод, где герои терпели крушение и перед смертью молились «Отче наш» на латыни. Там был полный текст, который был мной любовно переписан и много раз читан, перечитан и вызубрен. По-моему, я всегда была католичкой где-то внутри.
Венчающим дело этапом было знакомство с русскими фанатами «Гарри Поттера» и затем – с творчеством Лоры Бочаровой. Сначала ее работы по следам поттерианы, а потом принялась за другие, которые заставили меня серьезно задуматься о том, что я хотела бы видеть в графе «вероисповедание». Что-то мне подсказывало, что истин много не бывает и к тому, о чем поет Лора, истина имеет наибольшее отношение. Потом я узнала, что она католичка. И прозрела. Наконец-то, стало понятно, к чему Господь меня вел все это время, а мне было тогда шестнадцать лет. Три года изучения основ веры, которые только убедили меня в том, что я пришла куда надо, и в конце декабря 2012 года у меня появилась навязчивая мысль о том, что мне надо креститься до Рождества. Я решила, что если до сочельника (в запасе было всего трое суток) найдется человек, который может меня крестить, значит, Господь поддерживает меня в этом. Найти в Дагестане человека, который может крестить католичку? Да. И человек нашелся. Я понимаю, какую бурю эмоций вызовет это уточнение, но я должна сказать это по многим причинам. Меня крестила формально православная девушка, которая, однако же, серьезно отнеслась к своей миссии.
Мы готовились, я выискала в ККП указание, что в принципе может крестить любой человек, который осознает, что он делает. В общем, крещение происходило в экстремальных по всем параметрам условиях.
Не менее экстремальным был следующий этап – мне ведь нужно было решить многие вопросы: как получить Миропомазание, как участвовать в жизни Церкви, как получать Таинства. Наиболее остро, конечно, стоял вопрос об исповеди, о Причастии я тогда еще не смела и мечтать. Единственным доступным храмом в городе оказалась православная церковь, но визит туда было решено отложить, поскольку для начала нужно доказать факт крещения своей Церкви, а там уже отцы подскажут. Через полгода у меня внезапно появилась возможность оказаться в Москве по делам, и, разумеется, первым, что мы с подругой-католичкой сделали, это пошли в храм.
А ранее, по дороге в Москву, я решила не изводить себя раздумьями, а напрямую спросить Господа о том, принадлежу ли я уже через Крещение к Его Церкви. Вспомнила метод своего покровителя, святого Франциска, и, набравшись смелости, перекрестила Библию и открыла с молитвой об ответе. Почему-то я тогда не сомневалась, что его получу. И получила. Книга открылась на Послании к Римлянам 11:25. Точнее ответа и быть не могло.
Однако Господь распорядился еще больше чудным образом. Так 10 июня 2013 года, через полгода после крещения, я получила в один день три Таинства – Миропомазание, первую Исповедь и первое Причастие. С грузом этого счастья я уехала домой, где дело несколько осложнилось. В православный храм через некоторое время я все же пошла, побеседовала с батюшкой, объяснила ему ситуацию и попросила принять у меня исповедь. Казалось бы, исповедоваться есть возможность – живи и радуйся, прося у Господа возможности пойти к Причастию когда-нибудь. Но человеку же всегда мало того счастья, которое у него есть. Какое-то время я просто ходила на литургии, но в определенный момент это стало невыносимо и превратилось в отрешенно-голодное состояние, понятное, думаю, каждому человеку, который хоть раз оказывался без Причастия долгое время. Бесконечные раздумья, бесконечные аргументы за и против, переговоры и консультации со старшими собратьями… в конце концов, я просто не выдержала, и, выдержав подготовку по правилам ПЦ, пошла к Причастию. В храме никто не знает, по крайней мере, пока еще не знает о том, что я католичка. Так с тех пор и проходит моя церковная жизнь.
— Там, где вы живете, нет ни одной католической общины?
— Много лет назад была община на квартире, но в начале 2000-х она исчезла. Выйти на бывших прихожан и священника обнаружить нам пока не удалось.
— Как препятствия на пути исповедания веры влияют на ваши отношения с Богом?
— Положительно, как еще они могут влиять? Во-первых, это учит доверять Ему без каких бы то ни было дополнительных страховок и гарантий, кроме Его любви и Его обетований. Через многое пришлось пройти, прежде чем я научилась – надеюсь, что научилась – понимать, что Он хочет сделать вместе со мной, научилась доверять в самых страшных ситуациях. А способность доверять Богу – это то, ради чего стоило и стоит всё терпеть, потому что это ключ к куда большим радостям.
— Ваши друзья знают, что вы католичка? Как они к этому относятся? Изменился ли ваш круг общения?
— Раскрывать свою веру здесь – огромный риск. Когда ты единственный католик на всю эту землю, то ответственность возникает чуть ли не первоапостольская (улыбается). И рассказывать о Христе хочется, и беречься нужно – если со мной что случится, то прийти сюда будет, наверное, и некому – кто же возьмется проповедовать в Дагестане католичество? А ведь здесь были католики. Погибли в результате захватнических набегов или приняли ислам по разным причинам. В пятнадцатом веке здесь жил францисканец – брат Антуан Солпан. Судя по второму имени, обращенный кавказец. С тех пор, насколько мне известно, Слово тут еще не прорастало.
Друзья воспринимали мою веру спокойно, некоторые искренне порадовались и поздравляли. Для них я старалась представить ситуацию максимально просто: в моей жизни появился Любимый Человек, с Которым я хочу их познакомить. Насколько мне это удавалось и удается – не могу судить. Могу сказать уверенно одно: возник нешуточный интерес к живому католику как носителю веры, которая для большинства была в лучшем случае пустым словом, в худшем – ужасающим клубком ложной, неправильно понятой или неправильно поданной информации, вроде отпущения грехов за деньги, поклонения Папе Римскому и прочего. Как-то я наткнулась на картинку на английском языке, в которой кратко отвергались самые распространенные ошибки. Собрат подал мысль сделать перевод – очень уж актуальна эта проблема среди русскоязычного интернета. Перевела и повесила у себя на стене ВКонтакте. Сколько разных вопросов она вызвала!
— Знаете ли вы ещё молодых людей на Северном Кавказе, которые вынуждены скрытно исповедовать католичество?
— Знаю девочку из Чечни, которая хотела втайне принять католичество. Сейчас связь прервалась, не могу сказать, добилась она своего или нет.
— Что бы вы могли посоветовать людям, находящимся в условиях, подобным вашим?
— Молиться и работать! (улыбается)