Автор: Одной из самых популярных и любимых традиций Рождества являются ясли. В каждой стране они называются по-разному. У нас в России вертеп, что по-старославянски означает «грот» или «пещера». На Украине и в Белоруссии «бетлейкой» или «батлейкой» от слова «Вифлием». В Польше «шопка» или «ясэлка».
Впрочем, на территории, заселенной славянскими народами эта традиция появилась довольно поздно. Первые сведения о вертепах относятся только к концу XVIв. Устройство в рождественский период яслей пришло к нам из Европы. Их родиной является Италия, где они называются «презепе». А родоначальником считают самого св. Франциска Ассизского.
Некоторые историки утверждают, что Бедняк из Ассизи позаимствовал эту традицию у бенедиктинцев, которые в некоторых своих монастырях устанавливали фигурки, призванные напомнить верующим о событиях Рождества и носивших чисто дидактический характер. Они были своеобразным продолжением идеи оформления церковного пространства как «Библии для неграмотных». Однако, создание «живых яслей» — это, несомненно, ноу-хау св. Франциска. Можно много говорить о мистериях, которые разыгрывались в Средние века перед храмами, дабы разъяснить верующим смысл того или иного праздника, но так, как это сделал основатель Ордена Братьев Меньших, до этого не делал никто.
Но обо всем по порядку. Из «Первого жития св. Франциска», принадлежащего Фоме Челанскому, мы узнаем о том, как и где все происходило. Вернувшийся из Святой Земли святой решает приблизить атмосферу той ночи своим братьям, чтобы разделить с ними радость. В полночь кануна Рождества 1223 г. он превратил маленькое селение Греччо в долине Риете (которую позже назовут в честь него Святой) в новый Вифлеем. В этих местах столь близких по природе и климату, а главное, населенных людьми, похожими на простых палестинских пастухов, свершается прикосновение к чуду. Изготавливают ясли (корыто для корма скота), стелют солому, приводят вола и осла. Братья поют, воздавая хвалу Богу, и горы вторят им праздничным эхом.
Затем служится Месса, Франциск одевается в диаконское облачение (он и был диаконом) и поет Евангелие. После совершения Евхаристии, Божий Бедняк обращается к народу с проповедью, в которой говорит о рождении нищего Царя в малом городе Вифлеем.
Для нас сейчас в этом нет ничего особенного, но тогда все происходило впервые. Впервые ясли принимали Святого Младенца в Таинстве Евхаристии, которое их торжественно освящало. Благая Весть звучит снова здесь и теперь. В этом был смысл действий св. Франциска. И множество людей услышали его и последовали его примеру. Сначала ясли распространяются в храмах Ордена Братьев Меньших. Постепенно популярность и любовь к ним растет. Многое сделали для распространения этой традиции иезуиты. Однако главным апостолом презепе стал монах-доминиканец Грегорио Мария Рокко, который за период с 1734 г. до самой своей кончины в 1782 г. обошел все улицы и церкви Неаполя, проповедуя любовь к Таинству Рождества. Его известность как проповедника яслей была столь велика, что даже король Карл приветствовал его вопросом: «Отец Рокко, как дела с презепе?»
Иногда можно встретить мнение, что традиция устройства яслей так бурно развивалась и так поддерживалась орденом иезуитов только по одной причине, желанию противопоставить правильное учение ереси лютеранства. Т.е. ясли – для католиков, а устройство рождественской елки, традицию которой связывали с Мартином Лютером, — для лютеран. Сейчас, по прошествии веков, такой взгляд кажется смешным и необоснованным. В наших домах и храмах прекрасно соседствуют елки, украшенные свечами (елка – символ «древа жизни», свечи – напоминание о Свете Христовом), и рождественские ясли.
Однако вернемся в Италию, на родину яслей, презепе. Обычно сцена включает в себя образы Богомладенца, Богоматери, св. Иосифа. Иногда добавляются фигуры вола и осла перед яслями. Над всеми кружат ангелы, воспевая радостное событие и указывая на то, что мы находимся у входа в вечность.
Интересно, что другим указанием на великую Весть, встречающимся в ряде итальянских вертепов XVIII-XIXвека, является группа фигур, стоящих среди руин древнего храма. Эти изображения начали появляться в период больших археологических раскопок, когда взорам изумленной публики предстали древние Помпеи. Развалины, окружающие Святое Семейство, призваны символизировать величие мира, поблекшего перед вестью о Боговоплощении. Здесь нет темы «отмены язычества», к античному миру, его искусству и философии, сохраняется уважение. Но все это должно уступить свое место нарождающемуся новому миру.
Здесь следует сделать небольшое отступление и сказать о том, что рождественские ясли, сохраняя традицию св. Франциска, являли Радостную Весть здесь и сейчас, отражая настроения и мировоззрения своих авторов и зрителей. Раскопки Помпеи потрясли европейское и, в первую очередь, итальянское общество того времени. Даже пенсионеры Российской Академии Художеств не остались в стороне от этого влияния. Наилучший пример тому Карл Брюллов, привезший из Италии свое монументальное полотно «Последний день Помпеи». Прямо перед нашими глазами рушится древний прекрасный мир, с крыш летят статуи, разбиваются колесницы, рассыпаются сокровища. Античный мир на наших глазах превращается в руины. И на этих руинах начинается новая жизнь, беззащитная и хрупкая. На первом плане картины изображена разбившаяся при падении колесницы женщина, на ее груди младенец, которого, казалось бы, никто не замечает в этой суматохе. Именно он и являет собой новый христианский мир. Он еще совсем маленький и спасти его может только чудо. И, как мы знаем из истории, оно произойдет и из младенца вырастет новый сильный мир. Как не странно именно это настроение и роднит такие, казалось бы, не совместимые вещи как произведение русского художника и рождественские ясли. А где же стоящие на развалинах фигуры, ведь вся композиция Брюллова очень динамична, все в движении? Внимательный взор заметит трех обнявшихся женщин. Они символизируют то же, что и фигуры в итальянских презепе, начатки будущей великой Церкви. Сейчас они еще совсем малы, несколько человек, но со временем… Кто еще? Да, мы, зрители. Живые свидетели того, что старый мир сменился новым и ответственные за то, чтобы руины прежнего мира в наших сердцах не завалили едва родившегося Младенца.
Обычно даже выражения лиц персонажей яслей, даже небольшие детали должны говорить о приходе нового мира, явлении Света и Божьей Любви, таинства благодарности и неизбывной радости. Хрупкое тело Младенца, нежное лицо Марии, серьезность св. Иосифа, даже физиогномические характеристики вола и осла говорят о том, что Блаженство вошло в историю и изменило ее. Иногда в этой сцене оживает даже клюка Иосифа, старая древесина расцветает, прославляя тем самым чудо Рождества.
Мотив зацветающего дерева тоже отражает привычные европейскому обществу мотивы, уходящие своими корнями в глубокое Средневековье. Здесь стоит, как не странно, вспомнить пример из английской литературы: «Кентервильское привидение» Оскара Уальда. Древнее пророчество старого замка гласит:
Когда заплачет, не шутя,
Здесь златокудрое дитя,
Молитва утолит печаль
И зацветёт в саду миндаль –
Тогда возликует этот дом,
И дух уснёт, живущий в нём.
Нам нужно тщательно вглядеться, чтобы увидеть общие черты. Хотя на самом деле они лежат на поверхности. Мы их не замечаем, потому что живем уже в несколько ином обществе, чем благочестивые создатели яслей XVIII-XIXвеков и писатели, воспитанные христианской культурой.
Итак, миндаль, желанный гость на рождественском столе. Почему? Дело в том, что миндальный орех по своей структуре напоминает яйцо, символ победы над смертью, это раз. Два, весной миндаль первым одевается в листву и с древности считается символом возрождения. Три, миндаль символизирует человеческую оболочку Христа, скрывающую под собой Божественное начало. Здесь стоит вспомнить, что мандорла (сияние окружающее Христа в образах Сошествия во ад, например), используемая на восточных иконах, имеет миндалевидную форму. Если суммировать все вышесказанное, то получиться, что цветение миндаля означает приход весны, возрождение древнего замка, описанного Оскаром Уальдом. И прощение для несчастного кентервильского приведения, христианское прощение, переход в новый прекрасный мир. Оно попадает туда благодаря жалости, милосердию, молитве и самопожертвованию юной Вирджинии.
Теперь вернемся к яслям, современникам этого литературного произведения. Сухой посох св. Иосифа зацветает как миндаль весной, символизируя иссохшие сердца людей, живущих без Бога. Младенец Христос дает им надежду на возрождение, на воскресение, возможность, подобно измученному кентревильскому призраку, обрести новую жизнь, прощение и Любовь. Зритель, стоящий перед вертепом, оказывается частью композиции, а не только сторонним наблюдателем. Маленькие символы, сразу читаемые им и его современниками, могут сказать ему больше мудрых проповедей. Разве не к этому некогда стремился св. Франциск?
В «Первом житии св. Франциска» Фома Челанский, описывая Рождество в Греччо, говорит о видении Божьему Бедняку малыша в яслях, лежащего неподвижно словно неживой. Святой пытается разбудить его. Это видение было вовсе недалеко от истины, как повествует Фома, поскольку Младенец Иисус, которого забыли многие сердца, в этот вечер воскресал в них.
Человеческое сердце, усталое и измученное, обретает в Рождество надежду на новую жизнь, которую еще предстоит взрастить, но она уже есть. Старый Кентервильский замок окунется в мир и покой, из него уйдет страх. Зацветший посох св. Иосифа еще пустит корни!
Постепенно рождественская сцена обрастает множеством персонажей, пришедших из внешнего мира, мира простых вещей и людей, окружавших мастера, создававшего ясли. Появляются пастухи, почти такие же, как те, что пришли в Вифлеем прославлять Спасителя. Их дома – поля и горы, небо – крыша, себе на жизнь они зарабатывают простым, но нелегким трудом. Эти фигурки напоминают о том, что первым весть о рождении Младенца была возвещена беднякам. Уже потом к ним присоединился обширный мир «народов», пришли волхвы. Это не просто Каспер, Мельхиор и Балтазар, одинаковые как герои американских рождественских мультфильмов. Они символизируют собой три возраста, юноша, мужчина, старик, и трех рас, представляющих космополитичный мир, которому была явлена Благая весть. Интересно, что появление в композиции яслей волхвов тоже, как нельзя лучше, отражает исторические реалии. Они возникают в то время, когда активизируются связи с Востоком. В Европе появляются мавры и этому мы тоже находим подтверждение в литературе того времени. Приезжают торговцы из Азии. Их появление и привозимые ими товары являются для Европы откровением. Таким образом, Евангельская история интегрируется в окружающую действительность и делает празднование Рождества праздником надежды и спасения, даруемого всем.
Говоря о присутствии в презепе, например, реалий современного мира нельзя обойти стороной и появляющуюся нередко фигуру турка Амедира, именуемого «стражником Рождества». Этот легендарный персонаж приходит из легенды о принцессе, поручившей охранять статую Богомладенца верному «арапу». Она уговаривает турка принять христианство, но тот отказывается, аргументируя свое мнение следующим двустишьем: «Когда со мной Младенец говорить, тогда христианин я быть». Однажды верный Амедира прибежал к своей принцессе с криком, требуя немедленно его крестить, выраженным опять же в стихах: «Я хотел христианин стать и хотеть Иосиф звать». Оказалось, что Сам Господь обратился к нему через статую Богомладенца, предлагая принять крещение и избрать имя Иосиф. В чем же смысл этой старинной легенды? Господь называет по имени «хранителей» яслей, зрителей заинтересованных и восхищенных, чтобы их сердца открылись Ему, а жизнь изменилась.
Главная задача рождественских яслей в наши дни не быть «Библией для неграмотных», как это было в XIII-XIV веке, не стать миссионерским инструментом, как это было во времена, когда иезуиты показывали их новообращенным индейцам. Их задача сохранилась со времен св. Франциска и сейчас стала еще более явной: затронуть наши чувства искренностью Священного представления и явить надежду на дары этого скромного Рождения.
Анна Гольдина