Автор: 12 июля завершились курсы Летней Академии Сакральной Музыки, ежегодно проводимые благотворительным фондом «Искусство добра» в Москве. Мы побеседовали с одним из бессменных преподавателей Академии, профессором Папского института сакральной музыки, Нино Альбароза.
— Профессор, вы уже шестой год преподаёте на курсах, организованных фондом «Искусства добра» здесь, в Москве. Вы помните, как началось это сотрудничество?
— Мне написала сестра Валентина Новаковская. Она дружит с францисканцами, которые окормляют Базилику Святых Апостолов в Риме. Их настоятель хорошо знает сестру Валентину и, поскольку он был моим учеником, он назвал моё имя. Так же он назвал имена Альберто Турко и брата Дженнаро Беккиманци.
— Есть люди, которые принимают участие в курсах уже не первый год. Как вы оцениваете динамику обучения? Вы видите плоды?
— Особенно в последнее время я вижу плоды. Молодёжь начинает читать с большей лёгкостью. Речь, разумеется, идёт о старинных знаках. Чтение улучшилось и страсть в них – я вижу, как она растёт. Хотелось бы только больше учеников. Их не очень много.
— Вы посвятили всю свою жизнь григорианскому хоралу. Вы смотрите на это как на Призвание?
— Да, это правда. Но сначала я был пианистом. Я покинул фортепиано ради григорианского хорала.
— Почему? Что в нём особенного?
— Прежде всего, это литургическое пение. Кроме того, это нечто особенное с ритмической точки зрения. К тому же, это необыкновенная красота: как текстовая, так и музыкальная.
— Как вы думаете, чему может научить современного человека григорианский хорал?
— Всему. Он делает человека лучше. Как сделал лучше меня. Хочу уточнить, что я не был атеистом. Я был католиком. Но я стал лучше, благодаря григорианскому хоралу.
— За годы своей практики вы встречали людей, которые пришли бы к Богу через сакральную музыку?
— В Италии, в Сардинии, я знаю одного человека, который, благодаря григорианскому хоралу, стал священником. А в России – Василий Прусаков, который дирижировал схолой здесь, в кафедральном соборе. Так же и он, не без влияния григорианского хорала, стал священником. Вернее, учится сейчас в семинарии.
— Интерес русского человека к западной сакральной музыке парадоксален. Вам так не кажется?
— Может быть. Я бы сказал, что тут есть риск. Потому что Россия, в основном, православная. Несмотря на это, хочу сказать, что можно расширить поле григорианского хорала за счёт некоторых православных. Я знаю, что у нас на курсе есть православные. Они влюблены в григорианский хорал и сожалеют о том, что православные не могут петь западную музыку. Но, например, католики Византийского обряда могут петь как восточную, так и западную музыку.
— Вы можете вспомнить самый красивый момент курсов в этом году? Момент, когда вы ясно поняли, что вот, для этого я здесь?
— Я здесь, потому что я люблю здешних людей. И мне важно то внимание, с которым они проходят эти курсы. Конечно, я здесь по приглашению сестры Валентины, но постепенно я сам вовлёкся и очень полюбил эту молодёжь. Их характер, скажем так.
— Четвёртого июля вы руководили схолой Академии во время Литургии. Возможно, это был тот самый момент сбора плодов?
— Да, это так. Но я должен уточнить, что я руководил хором, заменяя брата Дженнаро. Потому что, собственно, Мессами занимается он. Несмотря на это, то, что вы сказали, верно. Впервые за все годы в Москве я увидел эти плоды, потому что обычно пением занимается брат Дженнаро. Я дружу с ним, и он учился у меня в Риме в Папском институте сакральной музыки. Он отличный музыкант. Несмотря на это, для меня большая радость, что я получил возможность руководить хором вместо него в этот вечер.
— То, что вы говорите о преемственности, очень красиво. Насколько она важна? Например, глядя на икону, мы всегда можем сказать, к какой иконописной школе принадлежит её автор, чью традицию он продолжает. Можно ли сказать то же о григорианском хорале?
— Конечно, преемственность очень важна. До II Ватиканского Собора в григорианском хорале главной была солемская школа во Франции. Все священники в семинарии изучали григорианский хорал. Полагаю, так было во всём мире. После Собора, хотя Церковь сказала, что григорианский хорал – это пение, собственно, Римского обряда, Западной Церкви, тем не менее, григорианский хорал потерпел крушение. Но в Солеме эта традиция продолжалась всегда. Затем постепенно в Европе начали формироваться школы. И сейчас это продолжается: в Италии, Германии, Голландии, Норвегии, например. И все эти школы обычно формируются мирянами. Странно, да? Но ещё нельзя говорить о такой преемственности, какая была до Собора. Потому что в какой-то мере у каждого хора свой стиль. Лично у меня есть большая надежда, что когда-нибудь, хотя стиль изменился (сегодня уже не поют точно так, как в Солеме, потому что стиль эволюционировал), надеюсь, что когда-нибудь все будут петь примерно в одном стиле, чтобы была преемственность. Но не солемская преемственность, а в новом стиле григорианского пения. И этот новый способ пения был основан солемским монахом – он был профессором в Папском университете сакральной музыки около тридцати лет. Надеюсь, что это стилистическое единство вернётся со временем, постепенно.
— А как вы относитесь к современной церковной музыке?
— Скажу просто: я не занимаюсь ею. Не потому что я против неё – просто не занимаюсь. Я не могу делать всё. Уже около тридцати лет, по меньшей мере, я посвятил себя григорианскому хоралу. И подлинная благодать была вот какая: у меня был величайший учитель! Исключительный! Сейчас он покоится на солемском кладбище, и каждый раз, когда я приезжаю в Солем, по крайней мере, дважды я посещаю кладбище в аббатстве, чтобы навестить могилу дона Эжена Кардина.
Но не только он. Были и другие великие монахи. Например, дон Макко – величайший новатор! И Кардин его очень уважал. Затем отец Клэр. Он был учителем Турко по модальности. Они ведь не только великие музыканты, но и великие монахи. Там дышишь «монашеским воздухом».
— Спасибо за то, что даёте современным россиянам приобщиться к этой древней прекрасной традиции.
— Я люблю свою работу. И в религиозном смысле. Это не только эстетический факт для меня, но и духовный. Я благодарю Бога, который дал мне эту возможность.
Беседовала Анастасия Орлова
Фото: Ольга Хруль
Читать полностью: Благотворительный фонд «Искусство добра»