Автор: В июле 1796 года молодой выпускник Тюбингенской богословской семинарии Георг Гегель в компании друзей совершает прогулку по швейцарским Альпам в окрестностях Люцерна. В путевом дневнике он записывает свои впечатления от красот горной страны: «Среди этих бесформенных масс нельзя найти чего-либо такого, что порадовало бы глаз и дало бы занятие игре воображения. Размышляя о возрасте этих гор и о тех особенностях возвышенного, которые им приписывают, разум не обнаруживает ничего, что бы ему импонировало, порождало бы удивление и восторг. Вид этих вечно мертвых масс вызвал у меня только однообразное и бесконечно скудное представление: так всегда» [1].
Спустя чуть больше столетия после этой прогулки, в 1905 году, там же, в Люцерне, родился богослов, который полностью перевернет кантианское представление о красоте, изложенное в этой заметке Гегелем, и восстановит утраченное значение красоты мира как синонима истины. Этим человеком был Ганс Урс фон Бальтазар. Для каждого, имеющего интеллектуальный вкус, тексты Бальтазара представляют собой неисчерпаемое богатство. Друг и сподвижник Бальтазара, кардинал Ратцингер, будущий Папа Бенедикт XVI, справедливо охарактеризовал его как самого культурного человека своей эпохи.
Получив начальное образование в бенедиктинской школе в Австрии, Бальтазар изучал немецкую литературу и философию в университетах Вены, Берлина и Цюриха. В 1929 году он вступает в орден иезуитов. После этого в течение трех лет обучается в немецком Пуллахе, где находится под сильным интеллектуальным влиянием Эриха Пшивары — крупнейшего католического богослова. С 1933-го по 1937 год Бальтазар изучает богословие в знаменитой иезуитской школе Фурвьер под Лионом, где знакомится с Анри де Любаком и Жаном Даниелу, будущими лидерами «нового богословия». В этой школе именно в тот период зарождался патристический ренессанс, «восстание» против неосхоластики, доминировавшей в католическом богословии почти столетие, со времен Первого Ватиканского собора вплоть до «аджорнаменто» Второго Ватиканского собора.
Бальтазар возвращается в Швейцарию в 1940 году, где становится университетским капелланом Базельского университета. Объем работы, которую проделывал Бальтазар, поистине колоссален. Он одновременно был руководителем основанного им издательства Iohannes Verlag, переводчиком современной святоотеческой и прочей литературы, чрезвычайно плодотворным писателем. Все это делалось им с единственной целью — сделать насколько возможно более доступной великую богословскую традицию для каждого верующего, для того чтобы каждый обрел те сокровища, которые питают и укрепляют христианский дух во всякую эпоху.
Неослабевающее внимание к святоотеческим источникам пронизывает все творчество Бальтазара. Широко известны его фундаментальные работы об Оригене, Иринее Лионском, Григории Нисском, Максиме Исповеднике. Причем интерес этот является не сугубо историческим или дескриптивным, но истинно богословским, поскольку исходя из «духа» Отцов Бальтазар дает ответы на современные вызовы. С одной стороны, он заимствует у Отцов позитивное отношение к творению, поскольку оно «хорошо весьма» и является конечным отблеском бесконечной Славы Творца. Как выразил это соотношение Аквинат, благодать не только не повреждает тварную природу, но восполняет ее, придавая совершенство. С другой стороны, Бальтазар развивает патристический взгляд на христианскую историю как на последовательную смену эпох Откровения. Здесь Бальтазар прямо выступает против прогрессизма, господствовавшего в немецкой философии, в особенности у Гегеля, переосмыслившего кантовское Провидение в терминах спекулятивного развития истории. Не удовлетворяется Бальтазар и другой крайностью — историческим позитивизмом, отказывающимся от больших исторических смыслов и рассматривающим исторические события лишь как одну случайность рядом с другой. В противоположность этим двум опасным для богословия путям, в книге «Богословие истории» Бальтазар разрабатывает концепцию «временных форм», каждая из которых является неповторимой вариацией на тему Богочеловека как единственной формы и нормы истории. Поскольку Воплощение является для богословия центральным историческим фактом, то именно этот факт становится ключом к смыслу истории каждого индивидуума и группы.
В Базеле Бальтазар сближается с крупнейшим протестантским богословом XX века Карлом Бартом. Излишне говорить о том, что на том богословском уровне, на котором находились оба великих мыслителя, конфессиональные различия не играют той разделительной роли, какую они выполняют на уровне большинства верующих людей. Примечательно, что при всей открытости и редкой чуткости к иным религиозным традициям Бальтазар никогда не вдохновлялся банальным экуменизмом, игнорирующим значимые различия и всегда оканчивающимся пошлым лицемерием и интеллектуальной неразборчивостью. Результатом этого плодотворного общения стала книга Бальтазара под названием «Богословие Карла Барта: экспозиция и интерпретация». Будучи согласен с Бартом по многим вопросам, в том числе в неприятии экзегетического и библеистского прочтения Писания, Бальтазар расходится с ним в понимании красоты и эстетического как истока богословия.
В 1950 году происходит конфликт между Бальтазаром и орденским руководством и он перестает быть иезуитом, ему запрещается преподавательская деятельность в католических учебных заведениях. Он находит свою миссию в светском служении, в частности в основанном им Обществе Святого Иоанна. Бальтазар работал в эпоху радикальных изменений в католической жизни и богословии, которые подготовили проведение знаменитого Второго Ватиканского собора 1962–1965 годов. Хотя Бальтазар не был непосредственным участником собора, его идеи в значительной степени повлияли на ход дискуссий. С церковным самосознанием произошло то, что Бальтазар назвал переходом церковного сознания от привилегированной позиции к позиции, ответственной за мир.
Весьма объемное и насыщенное творческое наследие Бальтазара пересекает дисциплинарные рамки богословия, философии и литературы. Один из лучших знатоков немецкой философии и культуры, Бальтазар мыслит в непрестанном диалоге с их крупнейшими фигурами. Его ранняя трехтомная работа под названием «Апокалипсис немецкой души» посвящена эсхатологической тематике в немецкой поэзии и прозе. Христианская традиция не сводится лишь к богословию, но включает в себя философские, литературные и поэтические формы. Хотя богословие и имеет собственный специфический язык, оно ведет непрекращающийся диалог с иными дискурсами, эстетическими и этическими, спекулятивными и дескриптивными, художественными и научными.
Олег Давыдов
Читать полностью: gefter.ru
Примечание:
[1] Гулыга А.В. Гегель. М.: Молодая гвардия, 2008. С. 23.