Автор: Статья основателя межконфессиональной монашеской общины Бозе Энцо Бьянки из октябрьского номера журнала «Пастырская жизнь».
Мне часто задают вопрос, который я и сам нередко ставлю перед собой: как мы, христиане, живущие в начале третьего тысячелетия, воспринимаем самих себя? Как мы можем жить по-христиански в нашем западноевропейском многоконфессиональном и мультикультурном обществе?
Прежде всего, мы не должны забывать, что первое имя, данное ученикам Иисуса после Пятидесятницы, было «верующие» (Деян 5:14). Ученики и ученицы Иисуса были так названы из-за специфики их веры, из-за различия между верой остальных евреев и их верой, начало которой положил Иисус. Мы должны быть в состоянии принять простоту христианской веры, особенно в то время, когда христианство рискует оказаться в конкурентной борьбе с другими религиями, прежде всего монотеистическими, а также с различными видами духовности, присутствующими в нашем обществе. Наша вера должна настаивать на той основополагающей для нас истине, что «Бога никто никогда не видел» (Ин 1:18, 1 Ин 4:12), и что Иисус из Назарета, человек, «плоть» (sarx: Ин 1:14), явил, «рассказал» (exeghésato: Ин 1:18) Его нам своей человеческой жизнью, своими словами, действиями, чувствами.
Уникальность христианской веры полностью заключается в этой «гуманизации Бога»: Бог стал человеком, стал плотью, то есть телом, дыханием, чувствительностью, свободой, словом и жестом. Бог действительно стал человеком! Сегодня, более чем когда-либо, христианская вера должна исповедовать человечество, плоть Иисуса Христа как плоть Божью. Для большинства людей в наше время Бог является неоднозначным понятием. По отношению к «вопросу о Боге» существует равнодушие, а со стороны новых поколений – даже недоверие, потому что Бог часто ассоциируется с нетерпимостью и религиозным фундаментализмом. Мы же, христиане, осознавая искушение идолопоклонства, которое всегда возможно по отношению к образам Бога, придерживаемся Иисуса как «образа невидимого Бога» (Кол 1:15); мы знаем, что только через Иисуса можно прийти к Богу (ср. Ин 14:6) и что только увидев Иисуса, мы можем увидеть Отца (ср. Ин 14:9). Бог стал человеком, и в той человеческой жизни, которую прожил Иисус, Бог открыл нам себя: Иисус открыл Бога, потому что Он был человеком во всей полноте («Ecce homo!»: Ин 19:5), в своей человеческой жизни Он обозначил пути, которые ведут нас к Богу и одновременно к подлинной человечности.
Благодаря откровению Бога, совершенному Иисусом, наша вера исповедует, что «Бог есть любовь», «милосердие» (agápe: 1 Ин 4:8.16). Из этой веры–доверия рождается любовь, которую мы, христиане, должны воплощать, живя среди других. Примечательно, что Иисус никогда не искал признания своей миссии и, следовательно, миссии учеников, но предлагал очень простой критерий: «По тому все узнают, что вы Мои ученики: если будете иметь любовь между собою» (Ин 13,35). Единственным признаком того, что мы ученики Иисуса, является способность исполнять заповедь взаимной любви, последнюю и окончательную, оставленную нам Иисусом: «Новую заповедь даю вам: любите друг друга так, как Я возлюбил вас» (Ин 13:34). Недостаточно взывать к Господу (ср. Мф 7:21; Лк 6:46), недостаточно прислушиваться к Его слову или есть и пить с Ним, чтобы быть христианами (ср. Лк 13:26), но необходимо жить любовью, милосердием, как жил сам Иисус «до конца» (eis télos: Ин 13:1), «без остатка», отдавая свою жизнь в служении другим.
Именно по этой причине последний суд над всем человечеством, людьми каждого места и эпохи, будет основываться на отношениях человека с другими человеческими личностями. Иисус предупреждает нас не о суде над нашими человеческими слабостями – последствиями нашей хрупкости, плотской природы, но о наших упущениях, когда мы встречаем других, в первую очередь нуждающихся: нищих, голодных, жаждущих, чужеземцев, больных, заключенных (ср. Мф 25:31-46). Нам, христианам, Иисус заповедует встречать другого человека как брата и сестру, подобных Ему в человеческой сущности. Иными словами, встретить другого, прислушиваясь к его нуждам, его страданиям, и проявить заботу в духе гостеприимства и безвозмездности.
Милосердие, став реальностью, выражает истину принадлежности ко Христу. Оно также побуждает христиан выразить солидарность, равенство и справедливость на политическом уровне. Каждый призван найти свой личный способ помогать нуждающимся, но горе христианам, если они не знают, как брать на себя ответственность, и остаются немыми в обществе! В Европе мы все больше и больше становимся свидетелями того, что христиане, не переставая совершать личные дела милосердия, остаются, однако, не в состоянии противостоять строительству стен и барьеров на границах государств; неспособны противостоять росту эгоистичного национализма, который закрывается перед вызовом миграции и отказывает в принятии тем, кто спасается от голода, насилия, войн или просто ищет более человеческой жизни. Поэтому для нас сейчас стоит вопрос о том, как показать нашей жизнью, что любовь – это тот свободный дар, которому есть место в этом мире. И так – вплоть до любви к тому, кто вызывает у нас отторжение, и даже до любви к врагу (ср. Мф 5:43-48; Лк 6:27-36), следуя примеру Иисуса (ср. Лк 23:34). Вот красноречивое послание для всех, послание, воплощенное в открытости и конкретных действиях по отношению к другим, следуя вдохновению любви.
Наконец, наша сущность как христиан требует от нас ответа на последний вопрос, который я формулирую, перефразируя слова Иммануила Канта: «На что наша вера и наша воплощенная любовь позволяют нам надеяться?» Мы живем во время, отмеченное наличием многих страхов, которые погасили великие надежды, зажженные идеологиями и секуляризованными утопиями; время, которое часто считается отмеченным знаком кризиса и иногда интерпретируется как «время конца». Неслучайно Папа Франциск настойчиво просит бороться и преодолевать страхи, как противоядие от замкнутости в собственном индивидуализме, погруженности в водоворот эгоизма.
Столкнувшись с этой ситуацией, христианин сегодня испытывает искушение найти убежище в соблазнительной духовности, кажущейся привлекательной и эффективной. В рамках такой духовности, которая заключается в представлении спасения как «индивидуального благополучия», предлагается этико-терапевтический деизм, проявляющийся как стремление к гармонии и ежедневному благополучию, удовлетворяющий потребность во внутреннем комфорте. В этой духовности первенство предоставляется «божественной энергии»; морали, ограниченной антропологией; спасению как внутреннему умиротворению. Мы являемся свидетелями триумфа той надежды, для которой единственное спасение – это здоровье, исцеление и, на более глубоком уровне, все то, что совпадает с кратковременным интересом человека. И тогда не остается места ни для благодати, то есть предваряющей любви Бога, ни для надежды, которая была бы надеждой для всех…
Давайте же вспомним: христианская надежда основывается на Евангелии, благой вести, и она есть прежде всего надежда на освобождение от смерти. Здесь становится очевидной робость христиан, которые не в силах утверждать, что победа над смертью является особенностью их веры. Возможно, они забыли, что первые христиане определяли себя (и другие так их определяли) как «те, кто не боится смерти»? Победа прощения над злом, утверждение дара любви, которая по своей природе не заслужена, победа любви над смертью: вот что является оправданием любого существования.
Далее, если жизнь Иисуса стала знаком спасения благодаря форме и способу Его жизни; если стиль Его человеческого поведения мог вызвать доверие и надежду, – то также и сегодня для христианина, который пытается воспринять человеческий стиль жизни Иисуса, существует надежда и оправдание жизни, прожитой как дар другим. И благодаря такому ежедневному способу вести себя рождается надежда для каждого, в солидарности со всеми: именно так христиане могут надеяться на реальность, которую Евангелие называет «Царством Божьим», Его Владычеством, которое всегда грядет.
Так же, как «Иисус Христос вчера, сегодня и вовеки Тот же» (Евр 13: 8), так и вчера, сегодня и всегда звучит вопрос: «Христианин, что ты скажешь о себе?» И ответ только один: «Я верю в и надеюсь на любовь, стараясь принять её и жить ею».
Энцо Бьянки
Журнал «Пастырская жизнь», октябрь 2019
Источник (ит.): www.monasterodibose.it
Перевод: о. Виктор Жук, SJ