Автор: В России, как и во всём мире, наблюдается значительный рост числа пациентов с диагностированными депрессивными и субдепрессивными расстройствами. А по мере развития психологической грамотности всё больше и больше людей узнают об этой проблеме, она, что называется, на слуху.
Однажды я стал свидетелем, как одна из наших прихожанок жаловалась на депрессивную симптоматику, а другой прихожанин, мимоходом ответил: “Так это же уныние!”. В кругу верующих есть большое искушение проводить параллель между унынием и депрессией. Так сказать, “перевести” этот термин из духовных книг на современный язык. Вот я и задался вопросом, насколько такой “перевод” оправдан.
Сложности в постановке вопроса
Определение того, что такое уныние и какова его роль в духовной жизни, это неплохая тема для богословского исследования, а своё определение природы депрессии имеет любая уважающая себя школа психотерапии. Хотя по образованию я клинический психолог, работающий в КПТ (когнитивно-поведенческая терапия) подходе, культивируя добродетель смирения, скажу, что эта статья представляет собой скорее личные размышления и приглашение к диалогу.
Примечательно, что сама постановка вопроса при сравнении депрессии с унынием как бы заранее «духовно патологизирует» депрессию, сравнивая ее со смертным грехом. У такой оптики, на мой взгляд, есть несколько значительных недостатков. Во-первых, она как бы намекает, что люди страдающее депрессией, это диагностированные грешники, что очевидным образом не улучшает их положение, а добавляет повод для большего погружения в это состояние. Во-вторых, перетаскивая депрессию в сферу духовно-аскетическую, такой подход предлагает соответствующую методологию для борьбы с ней (молись, постись и слушай “Радио Мария”, разумеется), которая может быть неэффективна, если мы всё же ошиблись оптикой. В-третьих, связывание депрессии (как и любого другого расстройства или проблемы) с религией может её «сакрализировать», наделить сверхценным статусом, увеличив масштаб проблемы для клиента/пациента. Раньше это была просто проблема, которую нужно было методично решать, а теперь куда мне замахиваться на аскетические высоты! Это в известной степени может деморализовать. Если такая оптика оказывается непродуктивной, то должны ли мы полностью отказаться от богословского осмысления этой актуальной проблемы? По-моему мнению, нет, но можно изменить угол зрения для лучшего обзора.
Угол для лучшего обзора
Сейчас одним из перспективных направлений медицинских исследований стало привлечение современной эволюционной теории для понимания причин формирования здоровья и болезни. Это дало начало становлению эволюционной медицины, в частности, эволюционной психиатрии и психологии. Желающим более глубоко разобраться в этом подходе рекомендую замечательную книгу одного из его основоположников, Рэндольфа Несса, “Хорошие плохие чувства: Почему эволюция допускает тревожность, депрессию и другие психические расстройства”.
Применение эволюционного подхода при теоретическом объяснении появления тех или иных явлений оказывается результативным, по моему мнению, во многом именно из-за «позитивного» взгляда на вещи. При таком подходе даже механизмы, из-за которых мы становимся уязвимыми для заболеваний, рассматриваются как благие и глобально выполняющее (эволюционно) позитивную функцию, но, может быть, не актуальные в современном мире (всё позволено, но не всё полезно).
Какие в таком случае у депрессии могут быть позитивные функции? Эволюционно-биологические подходы к проблеме депрессий предлагают такие объяснения:
- Депрессия должна мотивировать человека прекратить ту деятельность, которая привела к нынешнему плачевному положению дел. Например, прекратить конфликты с окружающими, с друзьями и близкими, первым пойти навстречу, первым извиниться, признать неправоту и т.д..
- Помогает отказаться от невыгодной деятельности, от который вы несете больше убытков, чем получаете выгоды. Например, сменить работу, на которой вы постоянно подвергаетесь унижениям со стороны начальника или использованию со стороны коллег.
- В состоянии депрессии у клиентов/пациентов часто наблюдается повторяющееся размышление над одними и теми же темами, зачастую негативными, что, как считается, может помочь вынести уроки из негативного опыта и не получить его вновь. Так студент, который не готовился к экзамену и не смог его сдать, в процессе размышлений сможет прийти к выводу, что нужно было больше времени уделять учёбе, хотя бы в качестве эксперимента.
- Теория социального ранжирования предполагает, что депрессия служит адаптивным механизмом, позволяющим человеку или животному, вовлечённому в долгую, утомительную, тяжёлую и опасную борьбу за повышение своего социального статуса в группе, за доминирование или за «доступ к кормушке» или другим ресурсам, и явно проигравшему эту борьбу в конкуренции с другими, отступить, признать поражение и смириться. Например, побудить прекратить попытки навязать коллегам свое видение того, как именно нужно работать.
Такой подход, «от положительного», очень согласуется с идеей об изначально благом мире, который «хорош весьма». Именно такую оптику я предлагаю использовать для богословского рассмотрения проблемы депрессии из-за положительных аспектов, которые нейтрализуют негативные следствия прошлой оптики. Во-первых, мы не стигматизируем пациентов, не делаем их «инаковыми», во-вторых, мы не заостряем внимание на проблеме, придавая ей значение духовного врага, и, в-третьих, парадоксальным образом снижая значимость проблемы, мы можем решать её более продуктивно стратегически, не зацикливаясь на настоящем моменте.
Путаница в терминах
Таким образом, мы можем сказать, что депрессия — это не уныние или, как минимум, что мы не должны её таким образом рассматривать. Что же тогда в таком случае уныние?
Уныние — это специфический христианский термин, который может быть адекватно понят только в рамках цельного христианского учительства. Мне импонирует подход, при котором уныние — это в некотором роде экзистенциальный кризис верующего человека. Это состояние, в котором человек потерял опору в Боге, опору в распятом и воскресшем Господе. При невозможности видеть такую опору, мировоззрение человека может значительно измениться, исчезнет радость. Но, как и уныние, радость в этом смысле — это не просто эмоция, как понимает её психология. То есть в данном случае радость не похожа на то чувство, которое мы испытываем, если купили товар с хорошей скидкой или быстро нашли парковочное место, а представляет собой более глубокий термин. Он призван отражать, как мне кажется, некоторое сверхъестественное переживание. Переживание, вытекающее из нашего упования, сообщенного в откровении: «мужайтесь, я победил мир». Потеря именно такой радости будет унынием в «нашем» смысле слова. В противном случае, было бы непонятно, как можно и скорбеть, и радоваться одновременно: «И паки реку, радуйтесь». Так говорить свойственно тому, кто крепко уверен и показывает, что человек, пребывающий в Боге, всегда радуется. «Скорбит ли такой, терпит ли что, всегда радуется» (Фил 4:4). И если мы говорим об обычной эмоциональной радости, то повеление радоваться непрестанно начинает приобретать нездоровый, а отнюдь не сверхъестественный оттенок.
Выходит, что мы можем сказать, что понятия «уныния» и «радости» скорее образованы по аналогии с обычными радостью и унылостью из-за очевидных параллелей. Человек, оставленный без поддержки и гаранта осмысленности жизни, либо сам по себе, либо под дополнительным давлением внешних обстоятельств, может впасть в депрессивное состояние, которое Аарон Бек, основатель когнитивно-поведенческого подхода, предложил определять через такую триаду: Негативное отношение к себе («Я никчемный» или «Я не такой каким я хочу быть»), негативное представление о мире («Мир враждебен или плох») и к будущему («Я безнадежен, потому что ничего никогда не изменится» или «все может стать только хуже!»). Такие депрессивные убеждения, если их прочитать духовно, противоречат евангельскому упованию на своё достоинство и способность: «всё могу в укрепляющем меня Иисусе Христе» (флп.4 13) — или безопасность мира: «Будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им», не говоря уже об эсхатологической надежде на светлое будущее «нового неба и новой земли».
Из-за такой аналогии и возникает путаница. Депрессия могла быть взята как пример, как метафора, по аналогии с которой было образовано «уныние» как термин, но указывающее на реальность другого порядка. Как слово «небо» лишь указывает на Небо, но не в прямом смысле отсылает в космос. Потому и лечить уныние антидепрессантами так же странно, как пытаться долететь до Бога на ракете.
При этом депрессия может быть следствием богословского уныния, ведь потеря такой опоры в Господе очевидно повлечёт за собой и негативное отношение к миру, к себе и к будущему. Это было бы значительным кризисом мировоззрения, который точно отразился бы на эмоциональном состоянии. Но и память о воскресении, о милосердии и всесилии Бога может помочь бороться с депрессивными тенденциями.
Рекомендации
Простая рекомендация по различению одного от другого состоит в том, что приходить к специалисту надо по той части, по которой “болит”. Если вы чувствуете негативные эмоции, но не можете каким-то явным образом связать их с кризисом веры или религиозной тематикой, то скорее всего вам — к психологу. Если вы потеряли веру в церковные догматы или днями напролёт думаете о том, чем омоусиос (единосущие) отличается от омиусиос (подобосущия), то вам — к священнику или богослову. Если ваши переживания связаны с особенностями учения Церкви, то вам — скорее к священнику.
Сложность давать рекомендации здесь состоит в том, что каждый человек индивидуален и только в контексте его индивидуальных обстоятельств можно правильно понять, в чём заключается его проблема. Кроме того, как я говорил выше, депрессивное состояние может возникнуть из изначально богословской проблематики (наличие вечного ада или отсутствие гарантии спасения), но также и аспекты вероучения решительно иначе видятся, преломляясь через личные травмы и когнитивные искажения человека. Потому, чисто психологические причины могут стать препятствием для того, чтобы принять некоторые части вероучения или корректно переживать религиозный опыт (так, например, очень трудно принять Бога как любящего безусловно, если тебе не приходилось ощущать себя безусловно любимым).
Эти сферы взаимосвязаны не только в порождении проблем, но и в их решении. Можно ли при помощи религиозных практик помочь с психологической проблематикой? Конечно, можно! Как много людей находят утешение в Церкви после переживания утраты или в буре житейских невзгод. Или вспомнить даже известную программу “12 шагов” для преодоления зависимости – она выстроена на религиозной парадигме смирения и обращении к «Высшему началу».
Пример обратного — психологической помощи, в решении религиозных проблем — привести будет не так просто. Хотя один показательный случай описан в книге о. Йозефа Ссемакулы «Исцеление семей». Там он рассказывает случай из своей практики (он клинический психолог по образованию), когда одна из его прихожанок после смерти своей подруги стала входить в зависимость от алкоголя. Хотя ранее за ней этой проблемы замечено не было, в отличие от покойной подруги. Длительный промежуток времени она молилась об избавлении от новоявленной зависимости и безуспешно посещала конфессионал – проблема не уходила. Пока они со священником-психологом не обнаружили, что алкоголь напоминает ей о подруге. Алкоголь — это то, что их сейчас связывает. Выпивая, она на самом деле проживает утрату, это часть её горевания. После этого они решили сменить вектор молитвы и просить не о избавлении от зависимости, а молиться за упокой подруги. Проблема с алкоголем вскоре исчезла. При этом я бы не хотел, чтобы у вас возникло впечатление, будто всё одинаково помогает и выбор инструментария — это дело вкуса (как неправильный инструментарий может навредить, я писал выше). Я лишь хочу показать, насколько это сложная и многогранная тематика, потому требует аккуратного и тонкого подхода. Ставить диагнозы может только психиатр, как и отпускать грехи — только священник.
Нужно понимать, что депрессия может возникнуть на любой почве и тема религии здесь не исключение. Как верующий шизофреник слышит из розетки апостола Петра, а не верующий — инопланетян или сотрудников Моссада, так и депрессия может возникнуть из той тематики, которая более значима для человека. От себя добавлю, что если вы вдруг набираете высокие баллы по шкале депрессии Бека или по шкале самооценки депрессии Цунга, то вам имеет смысл обратиться к психологу, а уже под его руководством разобраться, в чём дело и в какую сторону необходимо двигаться.
Иван Понкратов, клинический психолог
Изображение: Conley Historical | CC BY-SA 3.0