Автор: Благодаря Литургии Слова современный католик в целом неплохо знает содержание Библии, но, к сожалению, не всегда сильно стремится лучше понимать Священное Писание. Учитывая, что любовь подразумевает интерес к тому, что человек любит, и желание узнать как можно полнее предмет своей любви, следует признать, что это нередко встречающееся отсутствие интереса к Библии свидетельствует о наличии серьёзной проблемы. Почему любовь к Писанию чаще декларируется, чем наблюдается? С какими трудностями сталкивается современный читатель Библии? Что мешает росту его интереса к священным текстам?
Мне кажется, что одной из трудностей является интеграция знакомых нам текстов в единой непротиворечивой картине. Чтения Литургии Слова знакомят с текстами Писания, но за выработку единого понимания того, что люди слышат, отвечает, скорее, проповедь священника. И здесь может случиться так, что проповедник пойдёт по более лёгкому пути, комментируя и актуализируя для прихожан лишь непосредственно прочитанный текст, оставляя без внимания значение текста для определения позиции богодухновенного автора в целом (например, вопрос о том, что это текст является частью особого богословия Евангелиста), или то, что другие библейские авторы имеют несколько отличающуюся перспективу для понимания той же проблемы, или же то, что в Библии имеются параллельные тексты, различающиеся в каких-то деталях.
Как известно, библейские тексты записывались в течение многих столетий, и над ними работали десятки разных авторов — неудивительно, что разнообразие литературных стилей, богословских идей и авторских подходов может иногда затруднять достижения единства понимания. Но поскольку слушающий или читающий Библию — это в каждом конкретном случае один человек, со своим мировоззрением, характером и особенностями понимания, то, так или иначе, у него в сознании образуется некая единая картина, соответствующая Писанию. Вопрос лишь в том, насколько глубока и адекватна самому Писанию эта картина. В худшем случае отдельные тексты останутся где-то на периферии сознания или будут вызывать ощущение «что-то подобное я видел раньше», подобно тому как в малознакомой местности человек смутно припоминает, что он здесь, кажется был, но где именно он, и что именно это за здания, он сказать не в состоянии.
Между тем, один из крупнейших библеистов среди Отцов Церкви, св. Иероним, утверждал, что «кто не знает Писаний, не знает Бога» — об этом напоминает нам и Второй Ватиканский Собор в Догматической Конституции Dei Verbum. Та же Конституция говорит, что «в священных книгах Отец, Который на небесах, с великой любовью идёт навстречу Своим чадам и с ними беседует» (DV 21). Внимание к Библии, таким образом, помогает человеку осознать своё предназначение, искать ответы на наиболее насущные вопросы жизни, найти личное призвание. Конечно, нельзя говорить об обретении в близкой перспективе исчерпывающих ответов на все важные вопросы (это достижимо лишь в эсхатоне, при достижении человечеством нового неба и новой земли), но, по крайней мере, продвижение в понимании развивает ум и душу человека, помогает ему преодолевать всё то, что ограничивает его человечность в устремлении к истине и благу.
Разумеется, неверно было бы утверждать, что только в Библии человек может встретиться с Откровением Бога. Ещё в XVI веке испанский богослов Мельчор Кано (Melchior Cano) писал о многообразии Loci theologici, то есть «мест богословия», где человек обнаруживает присутствие Бога. Кроме Писания, он перечисляет такие «loci», как Символы веры, литургия, вера народа Божия (sensus fidei), церковное Учительство, учение Отцов Церкви и церковных писателей, церковное право и искусство, а также многое другое. Известно также — ещё из самого Библейского Откровения — что Бог открывается и через сотворённый им мир, а многие богословы XX века размышляли о том, как Бог открывает себя в самой глубинной структуре человека, через познание, свободу и любовь указывая на себя как Творца, к которому стремится творение… Но тем не менее, Писание сохраняет своё особое положение среди мест, в которых Бог открывает себя. Второй Ватиканский Собор подчёркивает привилегированный характер Библии среди всех мест присутствия Бога, а в Догматической Конституции Dei Verbum говорит о Священном Писании как «душе богословия» (DV 24). Поэтому изучение Библии очень поможет тому, кто хочет понять своё предназначение, смысл жизни, а также лучше узнать Бога.
Для читателя Библии бывает не так просто увидеть в ней единый рассказ, связанный общим смыслом и сквозным сюжетом. Достижение единства и гармонии в понимании Божественного Откровения является сложной задачей не только по причине разнообразия текстов Библии и различия их богословских интерпретаций в истории христианства. Прогресс понимания зависит в первую очередь от того, кто читает Библию, его знания контекста различных библейских книг, его внимательности и герменевтических навыков. Можно было бы даже сказать, что задача слишком трудна для обычного христианина, если бы этой задачей было совершенное понимание. Но беспокойство по поводу недостаточности знаний сильно уменьшится, если понять, что изучение Библии ставит целью знакомство с Богом, а знакомство — это всегда динамический процесс, имеющий свою историю. Даже когда мы общаемся с другим человеком, то узнаём его постепенно, добавляя новые черты к тому образу, который у нас создался. И ничего страшного нет, если образ постепенно меняется: когда мы понимаем, что в чём-то понимали человека неверно, то просто вносим коррективы, и таким образом продвигаемся вперёд. Неудивительно, что образ Бога, который видит читатель Библии, тоже меняется со временем. Психологически человек склонен замечать прежде всего то, что он ищет, что ему уже знакомо, но со временем он находит новые черты, обращает внимание на те тексты, которые прежде упускал из виду, обнаруживает новое в тех фрагментах, которые, как ему кажется, он уже понимал. В этом процессе продвижения, конечно, может сильно помочь знание тех языков, на которых написана Библия и чтение комментариев специалистов.
Но акцент тут надо ставить не на экзегетическом «профессионализме», а на общении с Богом как другом, которого мы желаем узнавать всё лучше. Профессионал может очень хорошо знать библейские тексты, историю их создания и контекст, но при этом не иметь перед собой образа Бога, на которого можно возложить своё упование. Бывают даже неверующие экзегеты: это никоим не дискредитирует экзегетику, но предостерегает от переоценки роли «чистой информации».
Предостеречь следует и от другой крайности: недооценки роли знания. Как-то мне пришлось услышать такое изречение: «кто будет изучать философию, сойдёт с ума, кто возьмётся изучать Библию, потеряет веру». Относительно того, чтобы сойти с ума, изучая философию, могу заметить только то, что любая переоценка своих сил чревата последствиями. Тех, кто сходил с ума, занимаясь математикой, ничуть не меньше, чем «перенапрягшихся» философов — это напоминает о необходимости трезвой оценки своих возможностей. А вот по поводу потери веры как результата библейских штудий надо сказать, что необходимо отличать очищение веры от её потери. Если серьёзное, честное и глубокое изучение предмета приводит к тому, что человек больше не может верить во что-то, во что верил раньше, то не стоит ли сделать тогда вывод, что вера человека, утратив наивность, а возможно, даже и примешавшиеся к ней суеверия, прошла через очищение и углубление?
Если образ Бога, который был у человека, становится несколько другим, то это вполне нормально: и всё христианское богословие в целом постоянно проходит через определённое изменение своего видения Бога. Это связано с тем, что опыт человечества накапливается, прогресс исторических наук нередко даёт увидеть, что те черты, которые люди приписывали Богу, на самом деле были чертами их собственного общества, которые они неосознанно проецировали на Бога. Когда люди живут в медленно изменяющейся культурной среде и их контакты с другими культурами ограничены, то они не способны критиковать предпосылки своей собственной культуры. Но с развитием исторического знания и межкультурных коммуникаций возможности для осознания своих предубеждений резко возрастают, и то, что ранее казалось природной необходимостью, может оказаться лишь специфическим феноменом в истории. Очевидно, что культурные и исторические особенности оказывают своё влияние также и на богословие. Поэтому изменение богословских подходов и оценок — это нечто неизбежное для истории христианства.
Но для того, чтобы подвергать критике свои предубеждения, надо двигаться и искать: именно поэтому главным для человека, изучающего Библию, должно стать желание понять Бога. На основе всего, что человек знает о Писании и об истории его истолкования Церковью, он должен вырабатывать своё собственное видение Бога. И это видение должно быть именно личным, оно должно осознаваться человеком как своё собственное. Как о друге мы не должны мыслить словно о некоем наборе данных, так и о Боге не должны мыслить «информационно-нейтральным» образом. Очень хорошая энциклопедия может помочь людям узнать многое, но она не может заменить желания и надежды людей. Поэтому сначала идут желания и надежды, а потом информация. Применительно к вере это значит, что, если незаинтересованный человек даже и выучит Катехизис наизусть, это никак не сделает его верующим. Информация полезна тогда, когда она отвечает на вопрос, заданный из глубины сердца.
В процессе изучения Библии человек может столкнуться с отдельными разночтениями её текстов или с тем, что кажется противоречащим данным современных естественных наук. Второй Ватиканский Собор, говоря о Библии, переносит акцент с множественности истин, о которых сообщает Библия, на единственность той истины, которая необходима для нашего спасения. Думающему христианину это поможет уйти от того, чтобы представлять себе Библию как текст, трактующий в том числе и о естественных науках. Уже сотни лет известно, что «Библия учит о том, как попасть на небо, а не о том, как устроено небо» (обратим внимание на то, что в первом случае слово «небо» используется в богословском значении, а во втором случае — в астрономическом). Уже в энциклике Льва IX Providentissimus Deus, опубликованной в 1893 году, звучала мысль о том, что физика, как и другие естественные науки, не является предметом Откровения. Но если что-то в тексте не является его содержанием, то тогда оно относится к форме. О том, что касается форм текста, или библейских жанров, а также о необходимости уметь их распознавать, говорила другая библейская энциклика, Divino afflante Spiritu, написанная Пием IX в 1943 году. С тех пор тема библейских жанров многократно поднималась в документах Церкви. Например, на многие стороны этой проблемы проливают свет Инструкция Папской Библейской Комиссии О толковании Библии в Церкви от 1993 года и документ той же Комиссии Истина и богодухновенность Священного Писания от 2014 года, перевод которого на русский язык в этом году выпущен в издательстве Высшей Католической Духовной Семинарии «Мария — Царица Апостолов» в Санкт-Петербурге.
Ещё Догматическая Конституция Dei Verbum напоминала нам о том, что различие между бесконечностью знания Бога и ограниченностью нашего человеческого познания влечёт за собой необходимость некоего «снисхождения» со стороны Бога к нашей культурно-исторической обусловленности: «Итак, в Священном Писании, при неизменности истины и святости Божией, проявляется дивное снисхождение (condescensio) вечной Премудрости, “чтобы мы могли познать неизреченную благость Бога и то, в какой мере Он, проявляя предусмотрительную заботу о нашей природе, применялся к ней в Своих речах (quanta sermonis attemperatione usus sit)”. Ибо слова Божии, выраженные на человеческих языках, уподобились человеческой речи, как некогда Слово Предвечного Отца, восприяв слабую человеческую плоть, сделалось подобным людям» (DV 13).
Dei Verbum 11 также прямо говорит о том, что священные писатели были подлинными авторами библейских текстов (то есть они не исполняли роли стенографистов Бога) — а это означает, что их тексты не могут не отражать уровня развития науки и культуры, характерного для их времени — вопреки тому, как хотели бы понимать библейский текст фундаменталисты. Как говорит Инструкция О толковании Библии в Церкви, «Фундаменталистский подход … бессознательно смешивает человеческую ограниченность библейской вести с ее божественной сущностью». В документе Истина и богодухновенность Священного Писания в параграфах 45–49 в качестве примера трудности такого перевода «с горизонта Бога на уровень человеческой коммуникации» приведен опыт, описанный автором «Апокалипсиса» в Откр 10,9–11.
Описанные выше мысли по поводу интерпретации Библии являются не какими-то произвольно выбранными аксиомами, продиктованными модой, но результатом последовательного и честного размышления о Боге и его Откровении, которым делятся специалисты по Библии из Папской Библейской Комиссии. Я полагаю, что если человек настойчив в своём стремлении познать Бога, и не согласен на то, чтобы формирующееся у него представление о Боге и Его воле было противоречивым (а стало быть, лишённым внутренней убедительности — и в конечном счёте, неспособным открыть человеку смысл его жизни), то он неизбежно придёт к подобного рода умозаключениям. Разумеется, никак не может идти речи о том, что подобного рода тезисы являются «последним словом» в познании Библии: говорить надо лишь о движении разума, стремящемся к познанию Высшего Блага, о fides quarens intellectum, то есть о «вере, ищущей понимания». Единство общей картины и личный характер познания (обязательно убедительный для «меня лично здесь и сейчас» — а иначе теряющий релевантность для «меня») являются безусловной необходимостью в этом движении к пониманию Откровения и к сближению с Богом.
Сказанное только что вовсе не означает субъективизма и пренебрежения к герменевтической роли Традиции, Учительства Церкви или же специальных наук, занимающихся библейскими текстами — они очень важны именно для того, чтобы исследующий Библию мог быть уверен в том, что его восприятие не является чем-то никак не укоренным в объективной реальности. Но прежде чем проверять что-то, надо это иметь, а прежде чем иметь, надо этого желать. Без личностного интереса и желания, без настойчивого вопроса, адресованного к Писанию, просто не будет того, что затем следует проверять и подвергать критической проверке. Поэтому в данной статье я постарался привести доводы, побуждающие проявить личный интерес к чтению и осмыслению Священного Писания.
о. Александр Конев
Фото: Mikel Arrizabalaga