Автор: 22 октября Церковь чтит память святого Папы Иоанна Павла II, который не только глубоко почитал божье милосердие, но также уделил этой теме особое внимание в своей энциклике Dives in misericordia, опубликованной в 1980 году. Эти строки о божьем милосердии и о стремлении Церкви воплотить его в жизнь предвосхищают текущий Юбилейный Год Милосердия и одновременно сопровождают нас в нём.
Иисус Христос учит нас, что человек должен не только принимать и переживать милосердие Бога, но что он также призван «творить милосердие» по отношению к другим: «блаженны милосердные, ибо они сподобятся милосердия» (Мф 5.7). В этих словах Церковь слышит призыв к действию и стремится практически осуществить дело милосердия. И хотя все заповеди блаженства Нагорной Проповеди указывают путь к обращению и преображению жизни, заповедь о милости обладает в этом отношении особой значимостью. Человек достигает милующей любви Бога, Его милосердия по мере того, как сам внутренне преображается в духе такой любви к ближнему.
В этом подлинно Евангельском процессе происходит окончательное духовное преображение; более того — такое преображение становится содержанием всей жизни человека, важнейшим и неизменным свойством христианского призвания. Такое обращение состоит в постоянном раскрытии и непрестанном воплощении в жизнь той любви, которая — вопреки как всем внутренним духовным, так и всем внешним жизненным трудностям — служит силой одновременно собирающей и созидающей. И действительно, такая милующая любовь по своей сущности — любовь творческая. В человеческих отношениях милующая любовь никогда не бывает актом или процессом, так сказать, односторонним. И даже в тех случаях, когда все как будто указывает на то, что лишь одна сторона дарует и предлагает, а другая только получает и принимает (например, когда врач лечит, учитель учит, родители воспитывают детей и дают им образование, благодетель спасает находящегося в нужде), на самом деле тот, кто дает, всегда тем самым получает благо. Во всяком случае, тот, кто благотворит, также легко может оказаться в таком положении, когда сам будет вынужден принимать, получать благостыню, сам встретит милующую любовь, сам станет объектом милосердия.
В этом смысле распятый Христос служит для нас примером наиболее побуждающим и вдохновляющим. Основываясь на этом столь трогательном образе, мы можем в полном смирении являть милосердие другим, сознавая, что Христос принимает такое милосердие, как если бы оно было обращено к Нему Самому (см. Мф 25.34-40). Следуя этому образу, мы должны также непрерывно стремиться к чистоте в тех наших помышлениях и деяниях, которые совершаются во имя милосердия, понимаемого и осуществляемого односторонне, как благо, совершаемое по отношению к другому. Ибо милосердие по-настоящему становится делом милующей любви лишь тогда, когда мы совершаем его, будучи глубоко убежденными, что и сами также получаем милосердие от тех, кто его принимает от нас. И если в нас отсутствует понимание двусторонности и обоюдности дела милосердия, то это означает, что наши дела еще не являются делами подлинного милосердия, а наше обращение, путь к которому раскрыт в учении Христа, Его словах и примере Его жизни, вплоть до Креста, еще не полностью совершилось в нас и мы еще не вполне причастны к тому изумляющему источнику милующей любви, который в Нем раскрылся перед нами.
Итак, дорога, на которую Христос указал нам в Нагорной Проповеди, дав заповедь милости, таит в себе неизмеримо больше духовных богатств, нежели мы иной раз можем найти в обычных толкованиях милосердия. Часто милосердие рассматривается как односторонний акт или процесс, в котором предполагается и сохраняется известное расстояние между тем, кто совершает милосердие, и тем, кто получает его, между тем, кто творит добро, и тем, кто принимает его. Отсюда притязания освободить человеческие и общественные отношения от милосердия, основать их исключительно на справедливости. Но рассматривая милосердие таким образом, не учитывают основополагающей связи между милостью и правдой, — связи, о которой говорит вся библейская традиция и, прежде всего, мессианское посланничество Иисуса Христа. Подлинное милосердие есть, так сказать, наиболее глубокий источник справедливости. И если справедливость сама по себе является «судией» между людьми, судией, справедливо разделяющим между ними материальные блага, то лишь любовь, и только она (и стало быть, также та милующая любовь, которую мы называем милосердием), способна вернуть человека самому себе.
Истинно христианское милосердие есть также, в определенном смысле, наиболее совершенное воплощение равенства между людьми и, следовательно, наиболее совершенное воплощение справедливости, поскольку справедливость, в своей области, преследует ту же цель. Следует отметить, что равенство, устанавливаемое справедливостью, ограничено областью благ материальных и внешних, тогда как любовь и милосердие позволяют людям общаться между собой на уровне тех ценностей, которые заключены в самом человеке с присущим ему достоинством. Вместе с тем равенство, порожденное любовью «многотерпеливой и многомилостивой», не стирает различий. Дающий становится более щедрым, если чувствует себя вознагражденным, — его вознаграждает тот, кто принял его дар. Также и тот, кто способен принять дар, — сознавая, что тем самым и он, со своей стороны, также творит добро, — служит делу утверждения достоинства человеческой личности, то есть способствует установлению более глубокого единства между людьми.
Итак, следовательно, милосердие становится необходимейшим элементом в формировании взаимных отношений между людьми в духе великого уважения к тому, что есть человек, и к взаимному братству, которое необходимо утверждать между людьми. Но невозможно добиться установления такой связи между людьми, если человеческие взаимоотношения будут строиться лишь на основе справедливости. Справедливость, на которой основана вся совокупность отношений между людьми, должна подвергнуться, так сказать, «переплавке» со стороны любви — той любви, которая, по словам святого Павла, «долготерпелива и многомилостива», или, выражаясь по-иному, — той любви, которой внутренне присуши качества любви милующей, качества, столь существенные для Евангелия и вообще христианства. Напомним еще, что любви милующей присущи также нежность и чуткость сердца, о которых столь красноречиво рассказывают притчи о блудном сыне (см. Лк 15.11-32), об овцах и о потерянное драхме (Лк 15.1-10). Добавим: милующая любовь необходима прежде всего тем, кто находится в наиболее близких отношениях между собой, — супругам, родителям и детям, друзьям; такая любовь необходима в деле воспитания и в пастырской работе.
И все же милосердие не ограничивается лишь этим. Павел VI неоднократно указывал, что «цивилизация любви» (Заключительная речь Святого года, произнесенная 25 декабря 1975 г.) — это та цель, на достижение которой должны быть направлены все наши усилия — как в области социальной и культурной, так и в области экономической и политической. Следует добавить, что цель эта никогда не будет достигнута, если в наших понятиях и в нашей деятельности, касающейся широкой и сложной области общественной жизни, мы будем придерживаться принципа «око за око, зуб за зуб» (Мф 5.38) и, наоборот, не преобразуем саму сущность этого принципа, действуя в ином духе. Несомненно, что Второй Ватиканский Собор ведет нас в том же направлении: Собор неоднократно говорил о необходимости сделать мир более человечным (см. РН 40); он определил миссию Церкви в современном мире как выполнение этой задачи. Мир людей будет становиться все более человечным лишь в том случае, если в область многообразных личных и общественных отношений мы, вместе со справедливостью, начнем вносить и «милующую любовь», которая составляет мессианскую Весть Нового Завета.
Мир людей будет становиться «все более человечным» только в том случае, если в человеческие взаимоотношения, определяющие нравственный лик мира, мы внесем столь существенный для Евангелия элемент прощения. Прощение свидетельствует о том, что в мире присутствует любовь, более сильная, нежели грех. Более того, прощение служит главным условием примирения не только в отношениях Бога с человеком, но также и в отношениях между людьми. Если прощение будет упразднено, мы очутимся в мире холодной и безразличной справедливости, во имя которой каждый будет требовать от других соблюдения лишь собственных прав; в результате эгоизм всякого рода, дремлющий в каждом человеке, превратит жизнь и человеческое общество или в систему подавления слабых более сильными, или в арену бесконечной борьбы всех против каждого и каждого против всех.
Именно поэтому Церковь должна — на каждом этапе истории, и особенно в наше время, — рассматривать проповедь и воплощение в жизнь тайны милосердия, с наибольшей полнотой раскрывшейся во Иисусе Христе, как одну из своих основных задач. Для самой Церкви как общины верующих, а в известном смысле и для всех людей, эта тайна служит источником совершенно иной жизни — сравнительно с той, какую способен построить человек, угнетаемый тираническими силами гнездящегося в нем тройного вожделения (см. Ин 2.16). И Христос учит нас постоянно прощать именно ради этой тайны. Сколько раз просили мы, повторяя слова молитвы, которой научил нас Он Сам: «И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим», то есть именно тем, кто виноват перед нами (Мф 6.12). Как трудно выразить величайшую ценность того духовного состояния, которое эти слова определяют. В них мы слышим призыв стяжать такое духовное состояние! Как много говорят они каждому человеку — и об его ближних и о нем самом! Сознание того, что мы все должники друг друга, сопряжено с призывом к братскому единодушию, к той солидарности, которую выразил апостол Павел, обратившийся к нам со словами: «С любовью носите тяготы друг друга» (см. Еф 4.2; Гал 6.2). Какой урок смирения перед человеком — перед ближним и одновременно перед самим собой — заключен в этих словах! Какая школа доброй воли, столь необходимой для повседневной общинной жизни, протекающей в разнообразных условиях нашего существования! И что остается от любой программы гуманизации жизни и воспитания, если мы безразличны к такому уроку?
Христос настойчиво указывал на необходимость прощать других: когда Петр спросил, сколько раз должно прощать своего ближнего, Христос, назвав ему символическое число «до семижды семидесяти раз» (Мф 18.22), хотел таким образом объяснить, что нужно уметь прощать всех и всегда. Разумеется, требование такого щедрого прощения никак не упраздняет объективных требований справедливости. Правильно понимаемая справедливость и составляет, так сказать, цель прощения. Нигде в Евангельской Вести прощение и даже его источник — милосердие не означают снисхождения ко злу, к соблазну, к причиненному вреду или обиде. Исправление зла, соблазна, возмещение причиненного вреда, удовлетворение обиды суть в каждом случае непременное условие прощения.
Итак, следовательно, милосердию всегда присуще то, что составляет саму суть справедливости. Однако милосердие способно наделить справедливость неким новым содержанием, которое наиболее просто и наиболее полно выражается в прощении. Ибо помимо процесса «возмещения» и «примирения», свойственных справедливости, прощение выявляет и другое — то, что для утверждения человека как такового необходима любовь. Выполнение условий справедливости нужно прежде всего для того, чтобы перед нами мог раскрыться лик любви. Рассматривая притчу о блудном сыне, мы уже говорили о том, что тот, кто прощает, и тот, кто получает прощение, соединяются в самом главном, — в том, что составляет человеческое достоинство, или самую основную человеческую ценность, что невозможно утерять и чье утверждение или «открытие заново» служит источником величайшей радости (см. Лк 15. 32).
Церковь убеждена, и вполне справедливо, что ее долг и цель ее миссии заключаются в обеспечении подлинного прощения — как в жизни и человеческих отношениях, так и в воспитательной и пастырской работе. И Церковь осуществляет эту цель, охраняя самый источник истинного прощения, иными словами, тайну милосердия Самого Бога, — милосердия, раскрывшегося во Иисусе Христе.
В основе миссии Церкви, в основе всей той деятельности, о которой говорят многочисленные тексты последнего Собора, как и в основе векового апостольского опыта, лежит одно: «Черпайте из источников Спасителя» (см. Ис 12.3). Именно на этом основываются многообразные направления деятельности Церкви, несущей свою миссию в жизнь христиан, общин и всего Народа Божьего. «Черпание из источников Спасителя» осуществляется не иначе как в духе того нестяжания, к которому и словами и примером призвал нас Господь: «Даром получили, даром давайте» (Мф 10.8). Так на всех путях жизни и служения Церкви — через евангельское нестяжание ее служителей и всех, посредством кого она раздает дары благодати, через евангельское нестяжание Народа Божьего, свидетельствующего о «всем великолепии» своего Господа, — еще полнее раскрывается Бог, «богатый в милости».
Из энциклики о божьей любви к человеку Dives in misericordia