Автор: 1. Мы подходим к концу цикла размышлений, во время которого мы старались следовать призыву Христа, переданному через Матфея (Мф 19:3-9) и Марка (Мк 10:1-12): «Не читали ли вы, что Сотворивший в начале мужчину и женщину сотворил их? И сказал: посему оставит человек отца и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью» (Мф 19:4-5). В книге Бытия брачный союз охарактеризован как «познание»: «Адам познал Еву, жену свою; и она зачала, и родила… и сказала: приобрела я человека от Господа» (Быт 4:1). Во время наших предыдущих размышлений мы уже постарались пролить свет на смысл этого библейского «познания». С ним человек (мужчина-женщина) не только дает собственное имя, как он сделал, дав имена другим живым существам (animalia) и, таким образом, вступив во владение ими, но «познает» в том смысле, как об этом говорится в Бытии 4:1 (и других стихах Библии). Так исполняется то, что выражает имя «человека»: проявляется человеческая природа нового рожденного человека. Поэтому в некотором смысле мы видим воплощение его самого, т.е. человека-личности.
2. Таким образом, завершается цикл, посвященный «познанию-размножению». Подобный цикл о «познании» определяется союзом людей, объединенных любовью, которая позволяет им соединиться так, чтобы они стали одной плотью. Книга Бытия полностью раскрывает нам истину этого цикла. Человек, (мужчина и женщина) через «познание», о котором говорит Библия, зачинает и производит на свет новое создание, подобное ему, и которому можно дать имя «человек» («приобрела я человека»). Он начинает владеть собственной человеческой природой, или, лучше сказать, получает ее во владение. Тем не менее, это происходит иначе, чем когда человек вступил во владение всеми другими живыми существами (animalia), когда дал им имена. Действительно, он стал их господином, когда начал приводить в исполнение повеление Создателя: «Наполняйте землю, и обладайте ею» (см. Быт 1:28).
3. Первая же часть того же повеления: «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю» (Быт 1:28) скрывает другое содержание и указывает на иной компонент. Мужчина и женщина в этом «познании», которое дает начало существу, подобному им, могут сказать, что он «кость от костей моих и плоть от плоти моей» (Быт 2:23). Они оба практически «охвачены», оба оказываются под властью человеческой природы, которую в союзе и взаимном «познании» хотят вновь проявить, вновь завладеть ею, извлекая ее из самих себя, своей человеческой природы, удивительной мужской и женской зрелости их тел, и, наконец, через ряд зачатий и рождений от начала – от самого таинства сотворения.
4. В этом смысле можно объяснить библейское «познание» как «обладание». Можно ли увидеть в этом некий библейский эквивалент «эроса»? Речь здесь идет о двух понятийных сферах, двух языках: библейском и платоновском; только с большой осторожностью они могут быть интерпретированы друг через друга [1]. Напротив, кажется, что в изначальном откровении не представлена идея обладания женщины мужчиной (или наоборот) как объектом. С другой стороны, известно, что из-за греховности, приобретенной после грехопадения, мужчина и женщина должны были с большим трудом восстановить смысл взаимной бескорыстной самоотдачи. Это станет темой нашего последующего анализа.
5. Откровение о теле, заключенное в книге Бытия, особенно в 3 главе, с поражающей очевидностью показывает, что цикл «познание-рождение» так сильно связан с возможностями человеческого тела, что после грехопадения подчинился закону страдания и смерти. Бог-Яхве говорит женщине: «Умножая, умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей» (Быт 3:16). Перспектива смерти открывается перед человеком вместе с откровением о способности к рождению в акте взаимного «познания» супругов. И вот первый человек, мужчина, дает своей жене имя Ева: «Ибо она стала матерью всех живущих» (Быт 3:20), когда он уже услышал слова, которые определяли всю перспективу человеческого существования «изнутри» познания добра и зла. Эта перспектива подтверждается словами: «Возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься» (Быт 3:19).
Радикальный характер этого изречения оправдался очевидностью опыта на протяжении всей земной истории человека. Перспектива смерти простирается на протяжении всей человеческой жизни на земле, жизни, которая была включена в этот изначальный библейский цикл «познания-рождения».
Человек, который разорвал связь со своим Создателем, сорвав плод древа познания добра и зла, приходит к Богу-Яхве, будучи удаленным от древа жизни: «Теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно» (Быт 3:22).
Таким образом, жизнь, данная человеку в таинстве сотворения, не была отобрана, но укорочена до границ зачатия, рождения и смерти, а кроме того, обременена панорамой первородного греха; однако, в некотором смысле, она вновь дается как задача во все том же постоянно повторяющемся цикле. Фраза «Адам познал Еву, жену свою, и она зачала, и родила» (Быт 4:1) – как печать, поставленная на изначальном откровении о теле «в начале» истории человека на земле. Эта история не перестает формироваться в своем основном измерении почти «с начала» через «познание-рождение», о чем сообщает книга Бытия.
6. Так, каждый человек носит в себе тайну своего «начала», тесно связанную с осознанием значения своего тела как способного к продолжению рода. Кажется, что Бытие 4:1-2 молчит на тему отношений между брачным значением тела и тем, что оно способно к продолжению рода. Возможно, сейчас не время и не место для прояснения этого вопроса, даже если в последующем анализе это покажется необходимым. Тогда вновь придется задать вопросы, связанные с возникновением стыда в человеке, стыда по отношению к своей мужественности и женственности, которую прежде человек не испытывал. И все же на данный момент этот вопрос стоит на втором месте. На первом же остается тот факт, что «Адам познал Еву, жену свою, и она зачала, и родила». Это как раз порог истории человека, его «начало» на земле. На этом пороге человек, как мужчина и женщина, находится с осознанием значения своего тела как способного к продолжению рода: мужественность скрывает в себе значение отцовства, а женственность – материнства. Во имя этого значения Христос однажды даст категоричный ответ на вопрос фарисеев (Мф 19; Мк 10). Мы же, проникая в простое содержание этого ответа, постараемся в то же время пролить свет на контекст этого «начала», на которое сослался Христос. В него уходит корнями теология тела.
7. Осознание значения тела и осознание значения своего тела, как способного к продолжению рода, связаны в человеке с осознанием смерти, которую они носят в себе, так сказать, неизбежную перспективу. Однако в истории человечества постоянно функционирует цикл «познания-рождения», в котором вновь и вновь жизнь борется с неотвратимой перспективой смерти, и всегда превосходит ее. Как если бы справедливость этой неуступчивости жизни, которая обнаруживается в «рождении», всегда была тем же «познанием», с которым человек преодолел одиночество собственного существования и, более того, вновь решился утвердить подобное бытие в «другом». Они оба, мужчина и женщина, утверждают его во вновь рожденном человеке. В этом утверждении библейское «познание», кажется, приобретает больший размер. Т.е. оно будто входит в «видение» самого Бога, на чем заканчивается первый рассказ о сотворении человека как «мужчины» и «женщины», созданных «по образу Бога»: «И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма» (Быт 1:31).
Несмотря на весь свой жизненный опыт, страдания, разочарования в самом себе, свою греховность, и, наконец, несмотря на перспективу неизбежной смерти, все же человек вновь и вновь в «начале» «познает», а затем «рождает». И так кажется, что он участвует в «видении» самого Бога: Бог-Создатель «увидел… и вот, хорошо весьма». Раз за разом он подтверждает истинность этих слов.
Источник (ит.): www.careware.it
Перевод: Мария Кедрова
Фото: 123cineworld.com
Примечания:
[1] По Платону «эрос» — любовь, страсть по трансцендентальной красоте, и она выражает ненасытность по отношению к своему вечному объекту; действительно, эрос всегда возвышает все человеческое по отношению к божественному, которое единственное способно удовлетворить ностальгию души, заключенной в материи. Это любовь, которая не отступает перед большим усилием, чтобы достичь экстаза союза; в самом деле, это эгоцентрическая любовь, страсть, хотя она направлена на возвышенные ценности [cf. A. Nygren, Erôs et Agapé, Paris 1951, vol. II, pp. 9-10]. На протяжении веков, со многими изменениями, значение «эроса» свелось к чисто сексуальным коннотациям. Характерен текст П. Шошара, который, кажется, даже не признает в «эросе» черт человеческой любви: «Рассудочность сексуальности не заключается в скучных технических приемах, но в полном узнавании своей духовности, того факта, что Эрос скорее человеческий, чем оживленный Агапе, и Агапе требует воплощения в Эросе» [P. Chauchard, Vices desvertus, vertus desvices, Paris 1963, p. 147]. Сравнение библейского «познания» с платоновским «эросом» открывает различие этих двух понятий. Платоновская концепция базируется на тоске по трансцендентальной красоте и бегстве от материи; библейская же концепция направлена на конкретную реальность, и ей чужд дуализм духа и материи, также как и враждебность по отношению к материи [«И увидел Бог, что это хорошо»: Быт 1:10, 12, 18, 21, 25].
Поскольку платонический термин «эрос» выходит за границы библейского понятия человеческого «познания», современный термин кажется слишком узким. Библейское «познание» не ограничивается удовлетворением инстинкта или гедонистическим наслаждением, но это глубоко человеческий акт, сознательно направленный на деторождение. Такжеонявляетсявыражениемлюбвимеждулюдьми [см. Быт 29:20; 1 Цар 1:8; 2 Цар 12:24].