Автор: 1. Человеческое тело в своей изначальной мужественности и женственности, согласно таинству сотворения, как мы знаем из анализа стихов 2:23-25 книги Бытия, является не только источником чадородия, т.е. рождения, но от «начала» носит брачный характер. Т.е. оно способно выражать любовь, благодаря которой человек как личность становится даром, подтверждая таким образом глубокий смысл собственного бытия. С этой своей особенностью тело является выражением духа и в самом таинстве сотворения призвано существовать в общности людей «по образу Бога». Итак, похоть, «что в мире» (речь здесь идет напрямую о похоти плоти), ограничивает и искажает этот наглядный способ существования тела человека. Сердце человека чувствует степень этого ограничения или искажения, особенно в сфере взаимоотношений мужчины и женщины. Кажется, что какраз в опыте «сердца» женственность и мужественность в их взаимоотношениях больше не являются выражением духа, который стремится к общности людей, а остаются лишь объектом влечения, в некотором смысле, как происходит «в мире» живых существ, которые наравне с человеком получили благодать чадородия (см. Быт 1).
2. Такое сходство, конечно, является результатом сотворения; это даже подтверждается 2 главой книги Бытия, а особенно стихом 24. Тем не менее, то, что составляло «естественный», соматический и сексуальный субстрат привлекательности, уже в таинстве сотворения полностью выражало призыв мужчины и женщины к общности людей; но после грехопадения, в новой ситуации, о которой говорится в 3 главе книги Бытия, такое выражение ослабело и было омрачено: как будто ослабло в обрисовке отношений, или же было провалено на другом уровне. Естественный и соматический субстрат человеческой сексуальности проявился почти как автогенная сила, отмеченная определенным «принуждением тела», действующим согласно собственной динамике, которая ограничивает выражение духа и опыт взаимной самоотдачи. Слова стиха 3:16 книги Бытия, обращенные к первой женщине, кажется, достаточно ясно указывают на это («к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою»).
3. Человеческое тело в своей мужественности и женственности почти потеряло способность выражать такую любовь, в которой человек как личность становится даром, соответствующим самой глубокой структуре и конечности его личного существования, как мы уже заметили в предыдущем анализе. Если мы здесь не формулируем это суждение безоговорочно и добавляем наречное выражение «почти», мы делаем это потому, что значение дара, т.е. способность выражать любовь, с которой человек посредством своей женской или мужской природы становится даром для другого; в какой-то мере он не перестал пронизывать и формировать любовь, рождающуюся в сердце человека. Значение тела в браке не стало совершенно чуждым этому сердцу: оно не было целиком подавлено похотью, лишь подвергнуто опасности. «Сердце» стало местом сражения между любовью и похотью. Чем больше похоть господствует над сердцем, тем меньше оно чувствует значение тела в браке, и тем менее чувствительно к дару личности, что во взаимоотношениях мужчины и женщины выражает именно это значение.
Конечно, даже то вожделение, о котором говорит Христос в Евангелии от Матфея 5:27-28, возникает в человеческом сердце в разных формах: оно не всегда столь очевидно, иногда оно скрыто настолько, что зовется «любовью», хотя меняет свою настоящую форму и затемняет чистоту дара во взаимоотношениях людей. Значит ли это, что мы должны остерегаться человеческого сердца? Нет! Это значит лишь то, что мы должны держать его под контролем.
4. Образ похоти плоти, который всплывает из текущего анализа, имеет явную связь с образом личности, с которой мы связали наши предыдущие размышления о значении тела в браке. Действительно, человек как личность является на земле «единственным творением, которое Бог пожелал создать ради него самого» и в то же время тем, кто не может «полностью найти самого себя разве что через искреннюю самоотдачу» (Gaudium et Spes, 24). Похоть в целом (а особенно похоть плоти) наносит удар как раз по этой «искренней самоотдаче»: она отнимает у человека, если можно так сказать, достоинство дара, который выражается через женственность и мужественность его тела, и в некотором смысле «деперсонализирует» человека, делая его объектом «для другого». Вместо того, чтобы быть «с другим», субъектом единства, даже в священном «единстве тел», человек становится объектом для человека: женщина для мужчины и наоборот. Слова книги Бытия 3:16 (и прежде — 3:7), подтверждают это со всей ясностью по сравнению со стихами 2:23-25.
5. Изменяя значение взаимной самоотдачи мужчины и женщины, похоть также ставит под сомнение то, что каждый из них был создан Богом «ради него самого». Субъективность личности в некотором смысле уступает объективности тела. Из-за тела человек становится объектом для человека: женщина для мужчины и наоборот. Похоть означает, что личные отношения мужчины и женщины односторонне и упрощенно связаны с телом и полом в том смысле, что подобные отношения становятся почти неспособными к взаимной самоотдаче. Они не содержат, не касаются женственности и мужественности в согласии с полнотой значения личной субъективности, и не являются выражением общности, но односторонне остаются определенными «полом».
6. Похоть влечет за собой утрату духовной свободы самоотдачи. Значение человеческого тела в браке как раз связано с этой свободой. Человек может стать даром, т.е. мужчина и женщина могут существовать в отношениях взаимной самоотдачи, если каждый из них владеет собой. Похоть, которая проявляется как «принуждение плоти «sui generis [1]», духовно ограничивает и уменьшает самоконтроль, и, само по себе, в определенном смысле делает невозможной духовную свободу самоотдачи. Вместе с тем она омрачает красоту, которой обладает человеческое тело в своем мужском и женском воплощении как выражении духа. Тело остается объектом похоти и, следовательно, «областью присвоения» другого человека. Похоть не может способствовать развитию союза как общности людей. Сама по себе, она не объединяет, а присваивает. Отношения самоотдачи сменяются отношениями присвоения.
На этом моменте мы сегодня прервем наши размышления. Последняя затронутая проблема столь важна и, кроме того, так тонка, с точки зрения разницы между настоящей любовью (т.е. между «общностью людей») и похотью, что мы должны будем ее возобновить во время нашей следующей встречи.
Источник (ит.): www.careware.it
Перевод: Мария Кедрова
Изображение: incorrectasmagazine.com
Примечания:
[1] Своеобразный, единственный в своем роде