Автор: Несколько лет назад наш колумнист, историк Евгений Розенблюм в форме вопросов и ответов рассказывал об отношениях Католической Церкви и нацизма до начала Второй мировой войны. Накануне 85-летия избрания на папский престол Пия XII (и 148-летия со дня его рождения) публикуем вторую часть этого материала, в которой Евгений рассказывает о формах противостояния Католической Церкви гитлеризму непосредственно в годы войны.
Эудженио Пачелли (Пий XII) — именно этот человек в течение многих лет как до, так и после своего избрания Папой определял немецкую политику Святого Престола: сперва в качестве нунция в Германии, потом госсекретаря Ватикана и, наконец, Папы Римского. Накануне двойной годовщины мы публикуем вторую часть «Вопросов и ответов», посвященную периоду Второй мировой войны, т.е. как раз периоду понтификата Пия XII.
В первой части мы говорили, что до начала Второй мировой войны Католическая Церковь многократно и публично осуждала нацизм, а нацисты столь же прямо говорили о своей враждебности христианству. Мы также говорили о причинах заключения конкордата и о том, как нацисты регулярно нарушали его. А закончилась первая часть так:
В.: Но почему тогда во время войны Ватикан строго придерживался политики нейтралитета и прекратил любые публичные нападки на нацистов?
О.: «На этом Шахерезада заканчивает дозволенные речи». Ответы на наиболее часто задаваемые вопросы, связанные с периодом Второй мировой войны, я постараюсь дать в следующей статье цикла.
С давно обещанного ответа на этот вопрос мы и начнем.
О.: После начала Второй мировой войны Ватикан действительно формально сохранял нейтралитет. Да и как могло бы присоединиться к одной из воюющих сторон квазигосударство площадью в городской квартал и с «армией» из нескольких сот швейцарских гвардейцев?
Во время Второй мировой войны было много стран, сохранявших формальный нейтралитет, но большинство из них вполне прозрачно выбрали ту сторону, на которой они не вступают в войну. Например, Испания, оставаясь нейтральной, все же явно склонялась в сторону Германии и Италии. Так же точно нейтральной, но с явно пронемецкими симпатиями, оставалась Швеция, поставлявшая в Германию жизненно важные ресурсы и позволявшая частям Вермахта перемещаться через свою территорию. А вот, например, Португалия, наоборот, оставаясь нейтральной, явно тяготела к Союзникам. В частности, это проявилось в том, что она предоставила свои порты для заправки британского военного флота. Не было секретом и то, на какой стороне конфликта находились симпатии Ватикана – на стороне антигитлеровской коалиции.
Правда, чтобы избежать усиления репрессий против католиков в Германии и оккупированных нацистами странах Европы, Ватикан прекратил прямо обвинять нацистов в тех или иных преступлениях, как делал это до войны. Но даже в таком виде высказывания Ватикана все равно правильно понимались всеми сторонами конфликта. Например, New York Times так прокомментировала праздничное радиообращение Пия XII на Рождество 1941 г.: «Голос Пия XII – это одинокий голос посреди молчания и темноты, окутавших Европу на это Рождество. <…> Папа прямо противопоставил себя гитлеризму».
Но еще более ярким было рождественское обращение следующего года, в котором, среди прочего, Пий XII говорил о «сотнях тысяч людей, которые без какой-либо вины с их стороны, иногда только из-за своей национальности или корней, были обречены на смерть или медленное истощение». Во внутреннем отчете немецких спецслужб про него говорилось: «Это правда, что Папа не называет немецких национал-социалистов по имени, но его речь – это одна сплошная атака на всё, за что мы выступаем. <…> Он практически обвиняет немцев в несправедливости к евреям». Риббентроп, получив этот отчет, потребовал от посла Германии при Святом Престоле: «Есть признаки того, что Ватикан с высокой вероятностью откажется от своего традиционного нейтралитета и займет политическую позицию противника Германии. Вам следует проинформировать Папу, что в этом случае у Германии найдутся физические средства для ответного удара».
В.: Разве беспрецедентные масштабы и жестокость совершаемых гитлеровцами преступлений не требовали прямо, не прибегая к эзопову языку, назвать и осудить преступников?
О.: Прежде всего, беспрецедентные масштабы и жестокость преступлений требовали помогать их жертвам. И здесь Ватикан развернул деятельность беспрецедентного масштаба, тратя на это множество сил и денег. По приказанию Папы целая сеть католических священников, монахинь и мирян добивалась облегчения участи заключенных, помогала беженцам получить визы латиноамериканских или немногих безопасных европейских стран, печатала фальшивые документы, которые могли спасти жизни людей, прятала преследуемых в монастырях и семинариях, переправляла их в безопасные места… От этой деятельности зависели жизни сотен тысяч поляков, сербов, представителей других оккупированных народов и, конечно, евреев. Ватикан помогал людям вне зависимости от их религиозной принадлежности.
Много раз Пий XII колебался: прямое обличение нацистских преступлений могло привести к массовым репрессиям против католических учреждений, а это значит – подставить под удар не только множество священников и монахинь, но и тех, кого они спасали. Но и молчать с течением времени становилось все сложнее. К лету 1942-го года Пий XII, наконец, решился. В обстановке строгой секретности, боясь преждевременной утечки, он составил текст своего выступления и лично отпечатал его на машинке, так что лишь несколько самых близких человек знали о существовании этого текста, но никто, кроме Папы, не видел его.
Однако, выступить с этим обращением Пий XII не успел. 26 июля 1942 г. во всех католических церквях Нидерландов было зачитано обращение епископов страны с осуждением репрессий против евреев. В ответ нацисты провели 2 августа массовые аресты католиков еврейского происхождения (до той поры их не трогали), после чего депортировали задержанных в Освенцим, где те и погибли. Самой известной из жертв того массового ареста является св. Эдит Штайн. Узнав об этом, Пий XII сжег текст своего обращения и лично позаботился, чтобы ни один обрывок не уцелел. «Если обращение епископата Нидерландов привело к гибели нескольких сотен человек, обращение Папы приведет к гибели десятков или сотен тысяч», — сказал он.
В.: И многих ли удалось спасти такой тихой деятельностью?
О.: Точные подсчеты провести очень трудно, но по примерным оценкам еврейского историка Пинхаса Лапида одних только евреев удалось спасти от 700 до 860 тысяч.
В.: А чем-то еще, кроме помощи преследуемым и прозрачных намеков в радиообращениях, Ватикан проявлял свое отношение к нацизму?
О.: Да, имея лишь очень ограниченные ресурсы, Пий XII все же стремился бороться против нацизма. Прежде всего стоит отметить ту роль, которую Папа сыграл в попытках немецкого Сопротивления убить Гитлера и свергнуть нацистов. Именно при его посредничестве заговорщики несколько раз выходили на англичан, пытаясь получить от них необходимые гарантии и поддержку (впоследствии оказалось, что гарантии англичан не стоили и ломаного гроша, но это – отдельная история). Именно по его приказанию немецкие иезуиты помогали внутри Германии заговорщикам найти друг друга. Именно фигура Пия XII незримо маячила за спиной полковника Клауса фон Штауффенберга.
В.: А какие у Ватикана были дипломатические средства повлиять на ход войны?
О.: Известен ироничный вопрос Сталина, сколько у Папы Римского дивизий. Обычно дипломатия работает тогда, когда подкрепляется какими-то военными, экономическими или другими ресурсами, в которых Святой Престол ограничен. Поэтому ватиканская школа дипломатии – это искусство добиваться целей при помощи нестандартных подходов, пользуясь подходящим моментом. И во время Второй мировой войны был такой момент, когда от Пия XII зависело многое, так что ему представилась возможность своим выбором повлиять на ход боевых действий. Этот момент настал летом 1941 года после нападения Германии на нашу страну.
До 22 июня 1941 года между СССР и Германией существовали договор о ненападении и договор о дружбе и границе. Из военных противников Германии большинство стран было разгромлено и завоевано, а их правительства продолжали существовать в изгнании. Фактически, единственной представлявшей из себя хоть какую-то силу страной, воюющей против Германии, оставалась Великобритания. США формально оставались нейтральными, но поддерживали англичан военной и экономической помощью. Прежде всего, но не только, эта помощь заключалась в известной программе ленд-лиза, т.е. поставок вооружений и боеприпасов в кредит. Теперь же СССР одномоментно оказался ведущей силой антигитлеровской коалиции, что в условиях сильных антикоммунистических настроений моментально побудило обратиться к Пию XII за помощью двух правителей из противоположных лагерей: президента США Франклина Рузвельта и лидера фашистской Италии Бенито Муссолини.
Рузвельт был сторонником вступления США в войну против нацистской Германии, но не имел необходимого для этого большинства в конгрессе. Даже военную помощь Великобритании – и то удавалось согласовать с трудом, а уж тем более не могло идти и речи о достаточном числе голосов за распространение программы ленд-лиза на СССР. Идейные изоляционисты блокировали любые решения о поддержке Советского Союза в коалиции с депутатами, представлявшими два крупных национальных лобби: ирландских и итальянских эмигрантов. Выходцы из Италии были против любых действий США против своей исторической родины, а выходцы из Ирландии – против любой поддержки англичан и их союзников. При этом те и другие, выступая против поставок нашей стране военной техники и боеприпасов, ссылались на свою католическую веру, а именно – на энциклику Пия XI против коммунизма, запрещавшую любое сотрудничество с коммунистами.
В этой ситуации, в сентябре 1941-го, Рузвельт отправил своего личного представителя в Рим и через него попросил Пия XII дать разъяснения позиции Церкви. Пий XII проинструктировал американских епископов дать от своего имени следующие разъяснения: осуждая коммунизм, Папа любит русский народ, а потому не может возражать против его борьбы за свою страну. Эти разъяснения достигли эффекта: в ноябре 1941 г. депутаты, представлявшие итальянские и ирландские общины, проголосовали за расширение программы ленд-лиза на Советский Союз, и в нашу страну отправилась столь нужная помощь.
Но в то же самое время поддержки от Пия XII добивался и Муссолини. Зная, каким гонениям подвергались христиане, в том числе и католики, в Советском Союзе, понимая, что Католическая Церковь и коммунизм враждебны друг другу, дуче пытался добиться от Папы одобрения начавшейся войны против СССР. С этой целью итальянская пресса активно публиковала приукрашенные истории о том, как на оккупированных территориях вновь открываются закрытые большевиками храмы, а народ активно возвращается к вере. Параллельно посол Италии при Святом Престоле, Бернардо Аттолико, полгода – до самой зимы 1942-го – добивался, чтобы Папа провозгласил войну против СССР крестовым походом или хотя бы поручил кардиналу-архиепископу одного из крупных итальянских городов выступить с патриотическим обращением к пастве. Муссолини, однако, получил намного менее благожелательный ответ, чем Рузвельт. Выслушав предложение объявить войну против СССР крестовым походом, Папа сперва указал на преступления, совершаемые в нацистской Германии, а затем спросил: «Если это крестовый поход, то где крестоносцы?» Аттолико не сдавался и во второй раз получил еще более категоричный ответ: «Свастика – не тот крест, под которым ходят в крестовый поход».
В.: А разве Пий XII не объявил войну Германии против Советского Союза «крестовым походом против большевизма»?
О.: Нет, он не стал этого делать несмотря на дипломатическое давление со стороны Италии. Однако в Советском Союзе еще с 1930 г. пропаганда утверждала, будто «Папа Римский призвал к крестовому походу против большевизма». Пий XI действительно в 1930 г. призвал к крестовому походу против большевизма, но только к «крестовому походу молитв»! Разумеется, советский агитпроп опускал эту «деталь», превратив призыв к молитвам за Россию в призыв к развязыванию войны. Впоследствии, когда война действительно началась, закрепилось убеждение, что уже Пий XII якобы назвал ее крестовым походом.
В.: А Германия присоединилась к дипломатическому давлению на Ватикан или полностью перепоручила этот вопрос итальянским союзникам?
О.: Ни то, ни другое. Германия была совершенно не заинтересована в одобрении войны против СССР со стороны Ватикана или немецких католических епископов. Более того, даже отдельные выступления тех или иных немецких епископов против коммунизма нацисты публиковали (вырезая из текста проповедей или пастырских посланий всю критику в свой адрес, которой в них зачастую было намного больше, чем критики коммунизма) только в газетах, рассчитанных на население нейтральных стран, но старались оставить незамеченными для большинства немцев. И уж тем более правительство Третьего Рейха не пыталось заручиться одобрением со стороны Пия XII.
Дело в том, что Гитлер планировал после победы в войне уничтожить Католическую Церковь под предлогом ее недостаточного патриотизма. Поэтому поддержка со стороны Церкви совершенно не входила в его планы. В этом было существенное отличие немецкого нацизма от итальянского фашизма, который стремился не уничтожить, а подчинить себе Католическую Церковь.
В.: Итальянская фашистская пресса рассказывала, как на оккупированной территории Советского Союза вновь открываются храмы и возрождается приходская жизнь. А что происходило на самом деле?
О.: В оккупированных частях Советского Союза жило немало католиков: как латинского обряда (поляков, литовцев, черноморских немцев, белорусов), так и восточного (украинцев, армян). Значительная их часть, жившая к востоку от границы 1939 года, уже многие десятилетия не видела католического священника, не имела доступа к таинствам. Гитлер категорически не хотел никакого возрождения церковной жизни среди этих людей. Приказом Кейтеля как главы верховного командования Вермахта были запрещены открытие закрытых коммунистами церквей, любые контакты католических капелланов частей Вермахта с местным населением и проникновение на оккупированную территорию других католических священников. При этом известно, что эти приказы исполнялись не всегда.
В некоторых деревнях люди сами сбивали замки с бывшего храма, переоборудованного под сельский клуб или овощехранилище, выносили оттуда все лишнее, приносили хранившиеся по домам или закопанные в земле иконы и начинали молиться. Препятствовали ли этому немецкие военные, очень сильно зависело от личности конкретного офицера. Точно так же некоторые капелланы, пренебрегая запретом из Берлина, при попустительстве местного командования служили в деревнях Мессы, принимали исповеди, крестили детей, венчали семейные пары.
Еще чаще это делали военные капелланы итальянской, словацкой, венгерской или хорватской армий либо испанской добровольческой дивизии (Франко не участвовал в войне, но позволил желающим отправиться на фронт), которые не были обязаны подчиняться приказам Кейтеля.
Кроме капелланов из армий Германии и ее союзников в оккупированную часть Советского Союза старались проникнуть обычные священники из Польши, Словакии, Венгрии и других соседних стран. Некоторые из них, движимые пониманием, что совсем рядом находятся католики, десятилетиями не имевшие возможности приступать к таинствам, вербовались в немецкую армию в качестве обслуживающего персонала и, прибыв на место, начинали принимать исповеди. Большинство из них были расстреляны, когда немцы узнавали об их сане. Как и в случае с капелланами, шансов на успешное окормление таинствами жителей оккупированных территорий у таких священников было больше в зоне ответственности итальянской, венгерской или румынской армии.
Впрочем, священники обычно делали это спонтанно, движимые своим пастырским долгом, и не всегда согласовывали свое решение даже с местным епископом, а уж тем более ничего об этом не знали в Риме.
Никакой масштабной целенаправленной деятельности на оккупированных немцами территориях Советского Союза Ватикан не проводил и проводить не мог в силу своих конфликтных отношений с гитлеровской Германией.
Евгений Розенблюм
Фото: La Civiltà Cattolica