Автор: После жуткого теракта в «Крокус Сити Холле» в обществе активно заговорили о возможности возвращения смертной казни. В день, когда Церковь воспоминает казнь Иисуса Христа, Сергей Сабсай размышляет о том, почему это дело безусловно антихристианское, ведущее общество вниз по ступеням ожесточения и ненависти.
С чисто человеческой точки зрения, первый порыв вполне понятен: справедливость требует соразмерного наказания для ужасного преступления – жестокого убийства многих десятков людей. Но уже тут возникают вопросы: убийц, кажется, четверо, погибших, по последним официальным данным, 143 – как тут может выглядеть справедливость? Убить каждого из убийц по 35 и ¾ раза? Очевидно, математически справедливость не работает.
Давнее, всем известное возражение против смертной казни – риск судебной ошибки, последствия которой становятся непоправимыми. Тем более это актуально, когда мы становимся свидетелями признаний, получаемых под пытками. Самое время вспомнить позицию Церкви: «Пытки, использующие физическое или моральное насилие, чтобы вырвать признания, чтобы наказать виновных, устрашить противников или удовлетворить свою ненависть, противоречат уважению к личности и человеческому достоинству» (Катехизис Католической Церкви (далее – ККЦ), 2297). Ещё один традиционный пример из великой русской литературы – рассказ пережившего ожидание казни Достоевского об этом самом ожидании, вложенный в уста князя Мышкина в «Идиоте» – даже не будет воспринят в контексте теракта. Но есть ещё одна сторона вопроса – кто-то ведь должен привести приговор в исполнение, убить человека, беззащитного в этот момент. Как это действует на душу человека, ставшего палачом? (Перечитайте «Зелёную милю» Стивена Кинга или пересмотрите фильм.)
Но поскольку мы христиане, стоит послушать Бога. И тут нам становится совсем трудно. Ведь провокационный, возмутительный в контексте страшных событий заголовок – не мои слова. Это ещё из Ветхого Завета, книга пророка Иезекииля 33, 11: «говорит Господь Бог: не хочу смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был»; в современном Заокском переводе ещё сильнее: «Я не желаю смерти злодею, но чтобы он оставил путь свой и остался жив» (далее Писание цитируется по Заокскому переводу). Это один из источников позиции Церкви, как и сам факт распятия Христа, как и признание одного из казнённых с Ним разбойников: «Мы-то справедливо осуждены и получаем по заслугам». Этого признания вместе с просьбой «Иисус, вспомни обо мне, когда Ты придёшь как Царь» оказалось достаточно для того, чтобы услышать: «Заверяю тебя, сегодня будешь со Мной в раю». Скандально, возмутительно, особенно когда мы это читаем на фоне настоящей трагедии, а не в спокойные мирные времена. Но таково Слово Божие.
Вот что, следуя ему, говорит Церковь: «Долгое время применение смертной казни со стороны законной власти после судебного разбирательства считалось адекватным ответом на серьёзность некоторых преступлений, а также приемлемым, хотя и крайним средством защиты общего блага. В наши дни растёт осознание того, что, даже совершив тяжкие преступления, человек не теряет своего достоинства. Кроме того, распространилось новое понимание смысла уголовного наказания со стороны государства. Наконец, были разработаны более эффективные системы содержания под стражей, которые гарантируют надлежащую защиту граждан и в то же время не лишают окончательно правонарушителя возможности искупить свою вину. Таким образом, Церковь учит, в свете Евангелия, что смертная казнь неприемлема, поскольку она посягает на неприкосновенность и достоинство человека, и решительно работает над её отменой во всём мире» (ККЦ, 2267 – в последней редакции от 1 августа 2018 г.).
В разговорах о возможности возвращении смертной казни я вижу большую духовную опасность. Наше внимание переключается со скорби о погибших, сочувствия к их близким и пострадавшим, трезвого анализа провалов в обеспечении безопасности – на ненависть, желание мести, возрастание злобы. Не зря в разделе, посвящённом заповеди «Не убий», говоря об уважении к достоинству человека, Катехизис обращает особое внимание на соблазн: «повинны в соблазне те, кто устанавливает законы или социальные структуры, ведущие к деградации нравов и вырождению религиозной жизни, или к «социальным условиям, которые вольно или невольно делают непосильным, практически невозможным христианское поведение, соответствующее заповедям» (Пий XII). То же самое касается руководителей предприятий, устанавливающих правила, которые толкают на обман; учителей, которые «раздражают детей» и тех, кто, манипулируя общественным мнением, отвращают его от нравственных ценностей» (ККЦ, 2286).
В ситуациях, подобных нынешней, мы имеем шанс понять, насколько скандальна и невыносима для наших привычных, спонтанных реакций и мыслей заповедь Иисуса о любви к врагам. Но нам очень важно удержаться от ненависти, ведь она ведёт только вниз: если мы отказываем хоть кому-то в уважении человеческого достоинства, мы сами вступаем на путь бесчеловечности. В эти дни Страстной Недели, поклоняясь Кресту Иисуса, понимаем ли мы, помним ли, что «Христос умер за нас, когда мы были ещё грешниками» (Рим 5, 8), за всех нас, в том числе и за мерзавцев-террористов, и за педофилов, и за всех-всех, чьи дела нас справедливо возмущают до глубины души и которых нам хочется уничтожить и даже память о них стереть с лица земли – и что спасение Божье предложено и им тоже, каждому из нас?
И ведь Искупление работает, достигая порой самых отъявленных мерзавцев. Это нам ещё раз показала страшная история XX века и поступки святых нашего времени. Комендант Освенцима Рудольф Хёсс за 4 дня до казни признал: «В уединении моего заключения я пришёл к горькому выводу, что тяжко грешил перед человечеством. Как комендант лагеря уничтожения Освенцим я осуществлял часть чудовищных планов «Третьего рейха» по массовому уничтожению. Так я причинил человечеству и человечности величайший вред. В особенности польскому народу я принёс несказанные страдания. <…> В польских тюрьмах я впервые узнал, что такое человечность. Несмотря на все содеянное, мне была выказана человечность, которой я никогда не ожидал, которая повергла меня в глубочайший стыд». Автор книги о нём, католический священник Манфред Дезелерс, пишет, что для возвращения в Католическую Церковь и исповеди перед казнью решающее значение, вероятно, имел разговор с иезуитом отцом Владиславом Лоном, глубоко почитавшим Сердце Иисуса. Другой пример – крещение в 1959 году Герберта Капплера, бывшего начальника СС в Риме, которого неоднократно посещал в тюрьме монсеньор Хью О’Флаэрти, о немедленном расстреле которого при выходе за пределы Ватикана Капплер отдал приказ в 1944 году.
Всё в нас противится тому, что такие люди, как Хёсс и Капплер, могут получить прощение от Бога и не оказаться в аду, избегнуть вечных мучений. Мы читаем у Исайи: «отдал он себя на смерть, к злодеям был причислен, понёс на себе грехи многих, за преступников заступился». Именно потому, что Христос добровольно разделил с нами смерть, и смерть страшную, позорную и мучительную, Он может теперь приводить к Себе преступников после самых ужасных грехов и прощать их. «Для иудеев Он — камень преткновения, для язычников — нечто лишенное здравого смысла». И это повод для молитвы: Господи, помоги нам понять Тебя.
«Всякая человеческая жизнь с момента зачатия и до смерти священна, потому что Бог живой и святой возжелал человеческую личность ради нее самой по Своему образу и подобию. Убийство человека глубоко противоречит достоинству личности и святости Творца», – учит Церковь (ККЦ, 2319-2320). На мой взгляд, сторонники смертной казни, может быть, сами того не осознавая, встают в один ряд со сторонниками абортов, эвтаназии, использования человеческих зародышей как человеческого материала, со всеми, кто пытается присвоить государству, или идеологии, или обществу и человеческим законам ту власть над человеком, его жизнью и смертью, которой обладает только Бог: «В Его руке душа всякого живущего и дух всякой человеческой плоти» (Иов 12, 10).
Сергей Сабсай
Изображение: namyapress.com