Автор: Сказка рекомендована для детей 8-12 лет. Время чтения вслух: 15-18 минут.
Представляем новый формат на нашем сайте – католические сказки для детей, которые помогут взрослым не просто провести за чтением время с ребёнком, но и инициировать с детьми разговор о прочитанном: поговорить о добре и зле, о призвании, о месте Церкви в нашей жизни и не только. Весь Великий пост мы будем публиковать замечательные сказки Габриеллы Кабьер, которые увлекут взрослых и детей в мир приключений, чудес и сердец, преображенных любовью.
Когда-то давно в прекрасном городе Кракове, рядом с Флорианскими воротами, жили два мальчика. Звали их Ежи и Михал. Были они верными друзьями, как говориться, не разлей вода: вместе играли в разные игры, по утрам вдвоем бегали на Вислу рыбу ловить, а по воскресеньям чисто одетые и притихшие чинно сидели рядышком на Мессе в Мариацком костеле.
Прошли годы, мальчики подросли и стали помощниками своим отцам. Ежи в кузнице у отца подручным работает, меха раздувает, за огнем в горне следит, прилежно кузнечному делу учится, а Михал в родительской бакалейной лавке за прилавком стоит, покупателей встречает, товар отпускает. Теперь уже редко друзьям случалось видеться, однако, все чаще и чаще слышал Михал от родных и соседей, каким добрым кузнецом становится его друг. Все в руках Ежи спорилось, все так и горело, и прошло совсем немного времени, как отец Ежи признал, что сын в мастерстве превзошел его и отдал ему семейную кузницу в полное владение. Отец был прав, Ежи стал настоящим кузнецом: мог обод на колесе в один удар подровнять, мог коня, играючи, подковать, а какие он топоры и плуги славные делал!
Однажды даже кубок для вина отцу выковал, а матери – швейную иглу и пуговицы для платья. Люди к молодому кузнецу так и шли со всего Кракова, даже сам пан городской Голова приезжал коня подковать. Слава о Ежи, мастере кузнечного дела, росла и ширилась день ото дня. Вскоре подходящая невеста нашлась для него – красивая и добра девушка. Свадьбу в срок сыграли, и стал еще счастливее жить Ежи-кузнец.
А что же Михал? Смотрел Михал на своего друга и все грустнее становился: завидно было ему, что тот такого успеха добился, что счастье ему словно само в руки идет: еще молод, а какой хороший мастер, дом и хозяйство у него справные, в семье лад да любовь, от людей почет и уважение.
— А что же я как неудачник живу: работу в отцовской лавке не люблю, семьи у меня своей нет, с отцом и матерью вечно в ссоре, да и люди про меня ничего хорошего, ничего доброго не скажут, — часто так размышлял про себя Михал.
Счастливая жизнь друга не давала ему покоя, печаль тяжелым камнем лежала на сердце юноши, и день ото дня становился Михал все мрачнее и неразговорчивее.
И вот однажды сказал он сам себе:
— Может, мне тоже стать хорошим кузнецом, не хуже Ежи: силой-то в руках Бог меня не обидел – подковы гну, как калачи, да и голова на плечах имеется! Научусь у какого-нибудь доброго кузнеца молотом махать да по наковальне бить, а после приду к Ежи в кузницу и скажу: давай, друг, соревноваться в мастерстве, кто лучше да быстрее работу выполнит! И тогда еще посмотрим, кого люди хвалить да славить будут!
И так эта дума ему в голову запала, что одним ранним утром ушел он из дому, ни с кем не попрощавшись. Пошел искать по белу свету кузнеца, который посвятил бы его во все тонкости кузнечного дела. Долго искал и, наконец, пришел в одно местечко, где действительно нашелся такой кузнец. Принял он Михала в свои ученики и даже в свой дом позвал жить. Стал сын бакалейщика усердно кузнечному делу учиться; старается, все за мастером повторяет, ничего не упускает, все его секреты выведывает, все особые приемы ковки перенимает. По ночам, когда руки гудели от многочасовой работы, а в ушах еще стоял шум от ударов молота, мечталось ему, что станет он таким же славным кузнецом, как его учитель, и тогда уже точно сможет выиграть соревнование у старого друга.
День и ночь он изводил себя этими мыслями. Мастер видел, что неспокойно на сердце у ученика, но до поры до времени молчал. Но вот однажды сказал он Михалу так:
— Хороший ты человек, Михал, но доброго кузнеца из тебя не получится: вроде бы ты и стараешься все сделать правильно, и сила в руках у тебя богатырская есть, но не любишь ты нашего дела, сердца в него не вкладываешь – холодно тебе у горячего горна. Уходи из моего дома, иди дальше искать свою судьбу, может быть, где-нибудь найдешь свое дело, к которому сердце прикипит. С этими словами выплатил он честно плату, какая полагалась Михалу, и отпустил его с Богом на все четыре стороны.
Вышел кузнец-неудачник из дверей кузницы и задумался: что же ему теперь делать, куда идти? В родной дом возвращаться никак нельзя: если доброго кузнеца из него не вышло, как же он теперь вызовет Ежи на состязание – только народ насмешит.
И тогда взмолился Михал Господу Богу нашему от всего своего изболевшегося, измученного сердца, чтобы дал Он ему совет, как тут быть. Прочитал с надеждой молитвы, какие знал с детства, и пошел, куда глаза глядят.
Только вышел за околицу, видит, навстречу человек идет, старый или молодой – не поймешь, светлый длинный плащ до самой земли спадает, на лицо капюшон надвинут так, что глаз не видно. Поравнялся он с юношей и говорит ему:
— Далеко ли собрался, Михал? Куда путь держишь?
Удивился Михал, откуда незнакомец имя его знает, но вида не подал, лишь ответил:
— Да сам еще не знаю.
— Тогда пошли вместе, с попутчиком-то веселей в пути!
Согласился Михал и пошли они вдвоем.
Идут день, идут другой. Вот пришли на развилку двух дорог: налево дорога идет вдоль ромашкового поля, ровная, прямая да широкая, так и манит идти по ней, а направо – тоненькая, еле заметная тропинка, вся в ямах и рытвинах, в дремучий лес уходит. Тут незнакомец и говорит юноше:
— Пойдем направо, эта дорога наша.
Хотел было Михал ему возразить, что страшно идти незнакомой, непроторенной дорогой; может быть, она никуда и не ведет, а может быть, там лихие разбойники поджидают в засаде или еще какая беда случится. Только рот раскрыл, как вдруг чувствует, словно кто-то невидимый тянет его вправо.
— Что ж, — говорит Михал, — будь твоя воля, пошли по правой дороге!
Идут, идут, уже в лес зашли, тропинка тут совсем незаметной стала и, куда ни глянь, повсюду непроходимая чаща. Дикие кусты колючими сучками за волосы и одежду цепляются, поваленные бурей деревья тропинку преграждают, даже солнечный луч сквозь густую листву пробивается с трудом. А незнакомцу все не беда: идет себе вперед по тропинке, знай только, ветки раздвигает да через валежник перебирается. Михал за ним идет, старается не отстать. Вот и ночь наступила, и стало в непроходимом лесу еще темнее, еще страшнее. Где-то пугающе заухал филин, тревожные шорохи, звуки незнакомые со всех сторон наползают.
Решили тогда путники заночевать, развели костер, чтобы диких зверей отпугнуть, присели рядом, греются. Тут попутчик и спрашивает Михала:
— А что, не повернуть ли нам назад? Дорога-то оказалась трудной, сумеешь ли одолеть ее?
Не сразу ответил Михал, задумался, а потом и говорит:
— Нет, поворачивать не будем, уж далеко ушли от развилки дорог, теперь надо идти только вперед, куда-нибудь да приведет нас эта тропинка.
Попутчик согласно кивнул головой, словно этого ответа и ждал от юноши, потом лег у костра и уснул, скоро и Михала сон сморил, а утром, чуть забрезжил рассвет, они уже были на ногах и отправились дальше.
Идут молча, с трудом пробираясь сквозь густые заросли, но вот заметил Михал, что лес стал чуть-чуть редеть, идти становится легче, вскоре просвет между кронами деревьев показался, а там и веселый солнечный луч по траве и листве заиграл. Не прошли путники и десятка шагов, как тропинка вдруг вынырнула из леса, и оказались они на краю широкого поля. В дали, за полем, увидел Михал славную деревушку. Домики в ней все как на подбор добротные, чистыми окошками на мир смотрят. Под окошками за крепкими плетнями большие подсолнухи растут, к ласковому солнышку головки тянут. Невдалеке скотина тучная пасется, а на полях пшеница и овес зреют. От деревни идет аромат испеченного хлеба.
Понравилось это место Михалу, полюбилось с первого взгляда. Подошли они к деревеньке поближе и тут заметил юноша какую-то беготню и суматоху: люди с ведрами и бадьями, полными воды, спешат со всех концов деревни к домику на окраине. А у того дома пламя красными языками так и рвется из-под крыши, дым изо всех окошек черными клубами валит – пожар!!!
— Пожар, пожар! Горит дом вдовы, — кричали в страхе люди.
— Пожар! Бежим на помощь, – крикнул Михал своему спутнику и без оглядки кинулся к домику.
Подбежав, услышал, как женщины во весь голос кричат-причитают, руки заламывают:
— В доме остался мальчик, ох, ох, погибнет, сгорит дитя!
Тут раздумывать некогда, вмиг вбежал Михал в горящий дом, а там черный дым стеной стоит, дышать не дает, глаза разъедает; пламя повсюду, так и норовит сжечь. Думает Михал:
— Куда дитя могло от страха спрятаться, где его искать?
И словно в ответ вспомнил, как в детстве они с Ежи в прятки играли, и всегда он от друга под кровать родительскую прятался, тогда ему казалось, что это самое надежное место на земле. Вспомнил и сейчас же увидел у окна большую деревянную кровать: заглянул Михал под нее и сквозь дым увидел белую курчавую головку малыша, забившегося в самый угол. Схватил Михал мальчика на руки и стремглав выбежал из дома, и вовремя – тут крыша со страшным треском обвалилась, и пожар разгорелся с новой силой.
Стоит Михал посреди двора, малыша из рук выпустить боится, как бы с ним опять чего не случилось. Тут подбегает к нему вся в слезах молодая красивая женщина, мальчика на руки берет, Михала обнимает, спасителем называет. Народ вокруг собрался, удивляется храбрости незнакомца, хвалит его, а Михал все по сторонам оглядывается, своего попутчика в толпе ищет, но того и след простыл.
Пожар потушили, и стал народ думать и гадать, что же теперь погорельцам делать, где молодой вдове с сынишкой жить?
По сердцу пришлась молодая вдова Михалу, да и сынишка ее теперь не чужой ему. Вышел он вперед и сказал честно людям: если они позволят, то он сам позаботится о погорельцах, сам новый дом для них построит. Народ принял это с радостью, а красавица от счастья вся зарделась – ей Михал тоже сразу приглянулся. Молодой, статный, смелый и добрый – чем не муж, за таким не пропадешь!
Прошло несколько лет: счастливо и весело теперь живет Михал со своей женой-красавицей и детьми в той самой славной деревеньке, в новеньком доме. И дело у него свое появилось: оказался он прекрасным столяром и резчиком по дереву. Ох, какие крылечки и наличники он делал, какие замысловатые узоры выпиливал из дерева. Сколько красоты и фантазии было в его работах: то птицы сказочные по небу среди облаков летают, то цветы невиданной красоты расцветают, то звери заморские среди гор гуляют, — все они словно оживали под рукой Михала.
Люди любили и ценили его работу, со всей округи шли к нему, знаменитому мастеру, с заказами.
А недавно он смастерил к Рождеству Христову таких прекрасных ангелов для алтаря в деревенском костеле, что даже из других местечек народ приехал посмотреть и подивиться. Навсегда ушли из сердца Михала зависть и печаль, что еще недавно съедали его. Стал теперь Михал счастливым и вполне довольным, ведь он нашел то, что давно искал – дело, в котором он стал мастером, дело, к которому прикипело его сердце.
Как-то тихим летним вечером к нему в мастерскую пожаловал необычный гость: старый, молодой – не поймешь, светлый плащ до земли, капюшон низко на лицо надвинут так, что глаз не видно, и говорит:
— Здравствуй, Михал-мастер, слышал я, что знаком ты с кузнечным делом; не поправишь ли мой меч, он совсем затупился?
Незнакомец вынул из-под плаща старинный тяжелый меч и протянул его Михалу.
Посмотрел внимательно Михал на меч и говорит:
— Добрый у тебя меч и забота ему от доброго мастера требуется. Я всего лишь столяр, а тебе кузнец нужен. Я знаю одного – это мой друг Ежи. Второго такого кузнеца во всей Польше не найдешь. Ежи так поправит твой меч, что станет он лучше прежнего, еще твоим внукам послужит. А найти его, пан, можешь просто: иди в Краков, там тебе любой мальчишка дорогу к Ежи-кузнецу покажет!
Только так сказал, и глазом моргнуть не успел, как пропал гость, словно его здесь и не было. Вдруг вспомнил Михал, что однажды уже видел этот плащ и слышал этот голос – был незнакомец тем самым попутчиком, что привел его в это славное место.
— Уж, ни ангел ли это был Божий, — подумалось Михалу.
Размышляя о случившемся, вышел он за порог мастерской, тут вдруг подул ветер, легонько так подул, и послышался чей-то тихий голос:
— Не стоит идти дорогой другого, даже если она кажется гладкой и широкой: каждому назначен свой собственный путь – его и искать надо. Ты, Михал, нашел свой путь, молодец!
Оглянулся столяр по сторонам – рядом никого, ни души, только деревья ветками качают, да листва шелестит: откуда же тогда эти слова прозвучали и чей это был голос?
Габриелла Кабьер
Данный текст является интеллектуальной собственностью автора. Коммерческое использование возможно только с письменного согласия правообладателя.