Автор: Лауреатом Нобелевской премии по литературе на прошлой неделе был назван француз Патрик Модиано. Формально он не имеет к христианству никакого отношения. Если у сына итальянского еврея и фламандки и было (или есть) какое-то религиозное мировоззрение, то он держит это в секрете. Католическая тема упоминается лишь в нескольких из 30 романов французского писателя, и то очень вскользь. И все же на его творчество интересно посмотреть со стороны веры.
Бог и церковь в его романах присутствуют. Присутствуют, отсутствуя. На том самом месте, где должен быть смысловой центр, у всех героев Модиано зияет дыра. Именно эта дыра, именно это отсутствие самого важного делает этих героев тем, что они есть.
Один хороший писатель сказал про другого хорошего писателя, что тот всю жизнь пишет одно и то же произведение. Сюжеты, слова, имена, даже стили разные, но произведение — одно. Это применимо ко многим авторам, в том числе и к Модиано.
Показательными, говорящими являются самые названия его книг: «Вилла “Грусть”», «Улица Темных Лавок», «Утраченный мир», «Из самых глубин забвения». Образ, который возник у вас в голове, пока вы читали этот перечень, — это, должно быть, более или менее тот самый образ, который создают и сами романы. Отсутствие. Потеря. Поиск. Память. Тоска. Одиночество. Возвращение. Снова потерянная память. И снова поиск. Холод. Неустроенность. Заброшенность. Одиночество. Одиночество.
Сюжет этого самого “одного произведения”, которое 69-летний Модиано всю жизнь пишет и продолжает писать, примерно таков. Герой, потерявший память или потерявший друзей из прошлого. Нить, зацепка, что-то, что напоминает ему о прошлом или забытом. Внезапное осознание, сколь важно это потерянное и погребенное. Попытки найти, понять и вспомнить. Мир, который вокруг — холодный, антидомашний, сплошные улицы, поезда, кафе и гостиницы. Одиночество и внутренний диалог. Постепенно воскресающая память. Постепенно выплывающий из самых глубин забвения мир. Постепенно обретаемое “я” (герой, потерявший память, в начале романа не знает, кто он такой). Но гармония не достигается — никогда. Одиночество остается — всегда.
Вспоминаются сразу несколько христиан, разных конфессий, которые говорили и писали о подобном опыте, почти наверняка не будучи знакомым с Модиано (половина из них и вовсе умерли до его рождения). Идея проста. Человек, не знающий Бога, поневоле выстраивает мир вокруг самого себя. Потом, рано или поздно, происходит что-то, из чего выясняется, что это неправильное положение вещей. Того центра больше нет. Но нет еще и нового. Человек чувствует опустошение. Одиночество. Заброшенность. Ему уместнее всего в тех самых, из Модиано, кафе, гостиницах и поездах. Беспокойство. Поиск чего-то, чего нет, но что должно быть. Что непременно должно быть. Чего не может не быть.
Что происходит дальше, все мы, в отличие от персонажей Модиано, знаем. Но то, что они не знают этого, не делает их неинтересными. Наоборот. Они всю свою воображаемую жизнь проводят на той ступеньке, которую реальные люди довольно быстро перешагивают, в ту сторону или в другую. Это словно фотография. Всего один шаг. Один четкий отпечаток.
Классическое христианское определение искусства звучит так: оно должно приводить в состояние гармонии. Патрик Модиано этого не делает. Он показывает нам один шаг. Одно состояние. Один переход. Тот самый момент, когда уже ясно, что есть что-то другое, что-то большее, что-то правильное, но еще неясно, что это. Он показывает это так тонко, так точно, так полно, как мало кто умеет. Merci.
Сергей Гуркин
Источник: Русские католики