Автор: — Ни одна статья, которая описывает закулисные интриги в Ватикане, не упоминает вас. Это можно считать достижением.
Б.С.: С тех пор, как я вернулся в Рим, я говорил себе, что должен полностью сосредоточиться на работе Папской Церковной Академии, которой я был призван руководить. Поначалу мне было сложно привыкнуть к жизни в Риме, меня не было здесь 20 лет и многое изменилось, как во мне, так и в городе. Но я благодарен за последние несколько лет здесь.
— Вы привыкли к обществу и семье еще с детских лет…
Б.С.: В моей семье нас 12 детей, и все, слава Богу, еще живы. Мы были воспитаны родителями, которые были фермерами, тяжело трудились на земле, чтобы растить нас. Мы многое переняли от них. Церковь, приход, Католическое Действие… Это всегда было частью нашей жизни. Я благодарен нашему приходскому священнику, за то, что смог попасть в римскую семинарию после школы. Я изучал богословие и философию, а также начал посещать курсы при Латеранском Университете.
— Папский Институт «безопасной доктрины», которая в то время устранила иезуитов из Библикума…
Б.С.: Среди профессоров были Антонио Пьоланти, Франческо Спадафора, Роберто Мази — выдающаяся «Римская школа». В 1965 году мне позвонил епископ Витторио-Венето Альбино Лучани (в будущем — Папа Иоанн Павел I), который тоже находился в Риме, принимая участие во Втором Ватиканском Соборе:
— Беньямино! Ваше имя рекомендовано для поступления в Папскую Церковную Академию. Я дал согласие. Что вы думаете? — спросил епископ.
— А что вы ожидаете? Если вы уже согласились, то мне остается лишь принять это, — ответил молодой священник.
Вот так работал будущий Папа в то время, подчеркивает Стелла.
— Так будущий Понтифик повлиял на вашу жизнь.
Б.С.: Я всегда это помнил. Я был студентом Академии с 1966 по 1970 гг. В те времена мы, молодые священники, переживали период после Собора, полный озабоченности и критики. После этого я отбыл на свои первые дипломатические миссии. Сначала в Санто-Доминго, затем в Киншасу, Конго. Следующие два года был в Риме, в 1976-78 гг. работал во Второй Секции Госсекретариата, после чего уехал на пять лет на Мальту. Сложное было время… Нунция отослал премьер-министр Доминик Минтофф. Я остался там поверенным в делах.
— После Мальты вы вернулись на работу в Курию в период 1983-1987 гг. На что был похож Госсекретариат в те дни?
Б.С.: Агостино Казароли был «премьер-министром». Вторая Секция Госсекретариата была под управлением моего начальника архиепископа ( в будущем — кардинала) Акилле Сильвестрини, о котором я до сих пор сохранил теплые воспоминания. Тот период был подарком судьбы. Я работал бок о бок с такими фигурами как Жан-Луи Торан и Клаудио Мария Челли. Команда мужчин, поглощенная работой и церковными размышлениями.
— Позже вы стали епископом и были отправлены в несколько африканских, а затем и латиноамериканских стран. Что было самым важным опытом тогда?
Б.С.: Время на Кубе. Я был там с 1993 по 1999 гг. Когда я приехал туда, то нашел маленькую Церковь, без ресурсов и структур, и это напомнило мне о первых общинах христиан. Были сильны чувства братства, отрешенности и бедности. Я помню, что священники полюбили встречи на велосипедных прогулках, они все были потные, но мирные и щедрые. Они были очень счастливы и стремились поделиться своей бедностью, трудом и даже унижением со своим же народом. Мы помогали и любили друг друга.
— Как шли дела с Кастро?
Б.С.: Вначале было сложно. Епископы написали пасторское послание под названием «El amor todo espera» ( «Ожидание всеобщей любви»?), в котором были пассажи о политике и власти, и это вызвало некоторые проблемы. Но среди нас никто не претендовал на роль антагониста. Никто не просил нас вмешиваться в политику напрямую. Посещение Кубы кардиналами, такими как Бернарден Гантен и Роже Этчегарай, здорово помогло сделать ситуацию лучше.
— Даже Папа посетил.
Б.С.: Поначалу его визит был запретной темой. Я хорошо помню миссис Каридад Диего, которая отвечала за религиозную политику и не позволяла этому случиться, начала в один день делать свои заметки. Это был знак того, что все изменилось. Мы спросили, могут ли священники перед визитом опубликовать заявление или два, и наши просьбы одобрили.
— Когда вы познакомились с кардиналом Бергольо?
Б.С.: Я встретился с ним на конференции СЕLAM в Апаресиде в 2007 году. Тогда я был Нунцием в Колумбии. Я принял участии в ассамблее, которая шла в Святилище месяц, там я его и встретил. Он был сдержанным, сосредоточенным на самом основном, сказал всего несколько слов. Но эти слова всегда поражали своим символизмом. После этого случая я несколько раз просил его выступить в Академии, когда он был в Риме. Мои студенты и я до сих пор помним прекрасные символы и образы, которые Бергольо использовал в своих размышлениях.
— По каким критериям Папа делает свой выбор?
Б.С.: У меня такое впечатление, что он всегда ищет людей, которых выделяет определенное чувство отеческой духовности. Отцовство — и материнство — являются терминами, которые он очень любит. Отеческая духовность приводит к добру, близости, милосердию и всем другим добродетелям, на которых он строит свое учение на каждодневных Мессах в доме Святой Марфы.
— Являются ли эти проповеди важными для вас?
Б.С.: Конечно. В проповедях спрятаны сердце и душа пастыря. Три или четыре точки, опираясь на которые, Папа пытается достучаться до народа Божьего, епископов и даже политиков. Его проповеди в доме Святой Марфы просто находка, ведь они возвращают нас на землю, учат, что Иисус и Евангелие не могут быть сами по себе, без нашей молитвы и веры. Папа Франциск рисует эту картину прямо перед нами, используя привлекательные образы, чтобы описать динамику традиционного аскетического богословия и духовной жизни в современных условиях.
— Франциск часто говорит о священниках, что они не должны быть «государственными клириками», но народными пастырями.
Б.С.: Я думаю, что сегодня, когда мы свершаем Мессу и проповедуем с кафедры, все наши священники на всех континентах должны думать о Бергольо. Это то, что происходит со мной. Я думаю о том, как он говорит о тех, кто страдает. Мы встречаем страдающих людей во всем мире. Мы всегда сталкиваемся с ними. Слабые и нуждающиеся не появились в марте. Сегодня слова Папы заставляют нас думать о них. В этом нет ничего нового, это тут же в Евангелии, именно поэтому он так интенсивно говорит об этом. Папа является привлекательным примером, в котором говорит сердце каждого из-за его человечности.
— Что вы будете делать как Префект Конгрегации? Каковы будут ваши приоритеты?
Б.С.: Я считаю, что еще слишком рано, чтобы говорить о задачах, которые мне дали. Папа объяснил некоторые рекомендации. Но пока вы не вошли в святилище, вы же не знаете, как будете молиться?
— Значит, у вас нет готового плана по священникам?
Б.С.: Нет, конечно, нет … Мой план не является моим собственным, этот план нужно иметь каждому священнику, и заключается он в службе Богу, Церкви и Папе с искренним сердцем и поощрению священников и семинаристов жить по Евангелию до самой его глубины.
Подготовил Анатолий Максимов
По материалам Vatican Insider
Фото: Vatican Insider