Автор: «Смерть Христа – это путь к Его Воскресению и к нашей надежде на жизнь вечную». Николай Чирков, SDB приглашает провести Великую субботу в тишине, созерцая близость Спасителя к человеку в скульптуре Микеланджело Буонарроти «Пьета Ронданини».
Тишина. В прямом смысле, гробовая тишина. Какие события сопровождают эту тишину? Сегодня Христос лежит в гробнице. Некоторые ученики положили Его в гроб с разбитым сердцем. Представьте себе этих учеников… Возможно, немного разочарованных? Может быть, немного грустных? Этот человек, такой великий, такой провокационный, такой харизматичный… но Он мертв. Неужели вся надежда умерла вместе с Ним? Кто знает, что они переживали в своих сердцах в сумерках той субботы. Сколько уныния в их разговорах. В самый драматический момент истории все они разбежались… Некоторым, вероятно, не понравилась идея бросить все и вернуться к прошлому, как будто последние три года были лишь мечтой. Но пророчество было ясным: на третий день Он воскреснет из мертвых.
В этот самый день тишины Христос спускается в ад, чтобы спасти всех и открыть врата рая. Иисус приходит, чтобы спасти нас. Его самое большое желание – любить нас до самого конца. Он встретился со смертью и был положен в гробницу. Он вошел в мою самую темную ночь. Это удивительно, Бог вошел туда, где я чувствовал себя наименее любимым, чтобы сделать меня Божьим ребенком. Осознавая эту Тайну, прочертившую след в истории спасения, в истории моего спасения, я стараюсь позволить Ему войти в мою гробницу и сказать: «Ты это сделаешь». Сегодняшнее бдение позволит нам перечитать в истории между строк многочисленных пророчеств план, который Бог всегда держал в Своем сердце: спасти каждого человека в Иисусе Христе. Сегодняшний вечер уже будет пасхальным, поэтому в Евангелии мы уже предвкушаем то, что произойдет завтра утром.
Чтобы погрузиться в эту тайну тишины событий Великой субботы, я приглашаю вас посмотреть на них сквозь скульптуру «Пьета Ронданини» Микеланджело Буонарроти – последнее и незаконченное произведение великого итальянского скульптора, художника и архитектора, над которым он работал с перерывами в течение двенадцати лет (с 1552 г. до последних дней своей жизни в 1564 г.). Восхититься этой скульптурой можно в музее Кастелло Сфорца (Кастелло-Сфорцеско) в Милане, где только ей одной посвящен зал с пронзающей атмосферой тишины (кстати, заходя в зал, вы видите скульптуру со спины, вам следует обойти ее, чтобы разглядеть в ней не просто кусок недоработанного мрамора, а шедевр мирового значения).
Напомню, что в западноевропейской культуре «Пьета» (реже – Пиета) – в переводе с итал. «оплакивание, жалость» – является общим названием для сцен оплакивания Христа Богоматерью в художественных произведениях, основой которого является эпизод, следующий за снятием тела Иисуса с креста и предшествующий Его положению в гробницу. И тут справедливо может возникнуть вопрос о последовательности событий в нашем цикле, посвященном Великому Пасхальному Триденствию. Ведь согласно логике, сначала следует снятие с креста тела Спасителя, Его оплакивание и только потом погребение. Я намеренно нарушил хронологию в последовательности событий, запечатленных в художественном творчестве. Используя это произведение Микеланджело, я хочу приблизить тайну Воскресения в более близкой, даже интимной форме, но об этом чуть позже, а для начала обратимся к описанию скульптуры.
Пожалуй, это самая нетипичная из всех узнаваемых работ Микеланджело. Некоторые даже не верят, что это «примитивное» и «гротескное» произведение принадлежит рукам того мастера, который в свои двадцать четыре года создал «Ватиканскую Пьету» – эталон и апогей мраморного искусства того времени. «Пьета Ронданини» как будто замораживает незаконченное действие скульптора с куском камня в тот момент, когда фигура начинает обретать форму, избавляясь от избытка мрамора. Это объясняется тем, что существовало две версии скульптурной композиции, и та, которую мы сейчас видим перед собой, последняя. Эта история очень важна, потому как помогает нам проследить, как менялось восприятие Микеланджело и как его личное переживание отразилось на последнем варианте.
Скульптор начал ваять эту композицию в 1552 году и, по первоначальному замыслу, Богоматерь с усилием поддерживала тело своего Сына, руки которого были раскинуты в стороны. Но за несколько дней до своей смерти Микеланджело решил изменить композицию, а вместе с тем изменилась и первоначальная идея. Он изменил пропорцию тела Христа, у которого он истончил торс и ноги, опустил и истончил голову, которая первоначально была выше и ближе к Матери, чья голова с другой стороны была обращена влево. Он также по-другому расположил руки Христа, наклонив Его корпус, который впоследствии слился с телом Богородицы. Из первой версии Пьеты правая рука Христа, сломанная до локтя, осталась присутствовать в композиции (вероятно, он бы ее впоследствии устранил, но смерть помешала закончить работу). Теперь руки Христа прижаты к телу, и между Его фигурой и фигурой Матери как будто нет внешней связи, а только внутренняя – интимная. Острота изломов форм, их ритмичность достигает апогея.
Именно благодаря этому стала сильнее выражена их внутренняя неразделенность, их сопричастность и подчинение единому всепроникающему чувству. Христос и Мария словно слиты воедино. Резко изменились пропорции фигур, вытянулись их силуэты; ломкие очертания, ощущение бесплотности, которое вследствие незавершенности композиции только усиливаются из-за неровной, взрытой резцом поверхности мрамора, – все это воспринимается как растворение материи в высшем духовном начале. Ноги, которые он продолжил истончать, остались видимыми и являются единственным законченным фрагментом всей композиции (они даже отшлифованы). Лица Матери и Сына лишь только набросаны, но угадываются в своих очертаниях (у Богородицы просматривается даже два варианта: профильное изображение, первоначально повернутое влево). В положении голов, прижатых друг к другу, в выражении начертанных лиц – безмерная скорбь, полная отчужденность от всего земного, являющая трагедию одиночества.
Но даже в незаконченном виде, а может, именно благодаря этому, эта скульптура наполняет зрителя чувствами печали и боли. Микеланджело фокусируется на очень интенсивных и интимных отношениях между Матерью и Сыном, достигающих пика поэтики боли в этой скульптурной композиции. С профильной стороны видно, как Мать, прижавшая к себе тело мертвого Сына, пытается удержать Его, но ей не хватает сил, и мы почти чувствуем, как Он сползает вниз. Тело Христа изображено настолько истощенным, что не остается надежды на возвращение жизни. Поражает, как передано усилие Богоматери удержать вытянутое тело Христа. Две фигуры кажутся нам бесплотными в своей мучительной выразительности. Мы видим скорбные, прижатые друг к другу фигуры. Мать прижимается к мертвому телу своего Сына, не будучи в силах с Ним расстаться. Она не плачет, не кричит от страха и ужаса, ее скорбь безмолвна.
Однако, стоит нам посмотреть с левой стороны, как наше восприятие меняется: Христос, измученный и истощенный, как бы берет на Свои плечи Свою Матерь. При взгляде с боку статуя кажется изогнутой вперед, но с ощущением пульса, в котором просматривается отсылка к Воскресению. Это поистине поражающая картина, которая выражает всю близость Христа после смерти к Марии, а значит и к нам, верующим. Сама незавершенность скульптуры воспринимается как единственно возможная пластическая форма для выражения этой остроты переживания трагического единства и близости Матери и Сына.
В этом сопоставлении фигур и голов Матери и Сына выражена глубочайшая трагедия человеческого существования. Камень живет и дышит, сквозь его оболочку угадывается живое тело, глубокое чувство любви и нежности. И здесь главный вопрос: как это связано с темой Великой субботы? Посмотрите, ведь главной особенностью этой скульптурной группы является неясность пластического мотива. Что делает Мария? Поддерживает Христа или сама опирается на Него? Эта неясность полна глубокого смысла: смерть Христа – это путь к Его Воскресению и к нашей надежде на жизнь вечную. Христос после Своей смерти остается близким к нам всем, как и обещал. Он так же как и Свою Матерь поддерживает на Своем теле всех нас – Церковь. Христос отдает жизнь за наше искупление и освещает историю.
Микеланджело в этой работе выражает столкновение с мучительным поиском тайны Бога, того Иисуса, распятого на кресте, который здесь кажется возрожденным во чреве Марии и уже воскресает, увлекая и нас к возрождению, к вечной жизни. Величие этого события выходит за пределы простого творческого измерения: художник, скульптор – это не более чем тихая душа, обращенная к той Божественной Любви, которая раскрыла Себя, чтобы обнять нас на кресте. Эта живая и трогательная близость может быть понята в свете вспоминаемого события Воскресения, изменившего мир и меняющего его сегодня, здесь и сейчас.
Я начал экскурс с тишины. В тишине мы слушаем и лучше узнаем себя. В тишине рождаются и углубляются мысли. В тишине мы яснее понимаем, что хотим сказать или чего ждем от другого, мы выбираем, как выразить себя. В тишине, например, мы улавливаем самые подлинные моменты общения между любящими друг друга людьми: жест, выражение лица, знаки тела, проявляющие личность. В тишине радость, тревога, страдание находят особенно интенсивную форму выражения. Бог библейского откровения также говорит без слов. В тишине Креста звучит красноречие Божьей любви, доведенной до высшего дара. После смерти Христа земля замолчала, и в Великую Субботу, когда «Царь спит, а Бог, ставший плотью умер, потряс преисподнюю и пробуждает тех, кто спал веками» (из Второго чтения Литургии Часов: Древняя проповедь на Святую и Великую Субботу «Сошествие во ад»).
Завершая наши размышления о последних днях земного пути Христа, прочертивших след в истории нашего спасения, я хочу пожелать всем вам истинной радости Христова Воскресения. Во всех трех размышлениях этого мини-цикла так или иначе прослеживались три слова: одиночество, человечность и вера. Все они связаны с жизнью каждого из нас. Мы призваны не к одиночеству, а к компании Христа, который искупил нас своей мученической смертью. Мы видели, как Христу не чужда была человечность: в чувствах, переживаниях, страхах, скорби. Но вместе с этим мы видели, как Его вера превозмогает все, что нас тревожит. И как важно осознание моей личной веры в Его Воскресение! Осознавая эту Тайну, прочертившую след в истории спасения, в истории моего спасения, я стараюсь позволить Ему войти в мою гробницу и сказать: «Ты это сделаешь».
Николай Чирков, SDB