Автор: Третий день нашего пребывания в Риме начался с ранней утренней Мессы – последней Мессы «и с Папой нашим Бенедиктом». Для нас ее отслужил кардинал Джованни Лайоло, бывший нунций Германии, — в соборе св. Петра, в часовне для хора. Когда входишь в собор, она по левую сторону.
Поле св.Мессы мы подошли все вместе ко гробу св.Петра и произнесли там Символ веры. Да, конечно, на этом месте совершенно по-особенному звучит: «Верую …. в единую, святую, вселенскую и апостольскую Церковь…».
Но все же я представляла себе свою встречу со св.Петром несколько иначе, не хватило какой-то осознанности и осмысленности что ли. Хожу вот по храму как по музею, сухость какая-то подступила – не только к сердцу, но и к мозгам тоже. От часовни к часовне, от гроба к гробу, туда и обратно, хожу, хожу, и ничего-то меня не трогает. Даже у часовни, где покоится бл. Иоанн-Павел II, остановилась только за компанию.
До обеда оставалось еще часа два времени, и я решила выйти на улицу и побродить там.
Ну что можно посмотреть в Риме за два часа. Если бы заранее знать – что и где, а так…
А и ладно, пойду «куда глаза глядят». Погода просто отличная, солнечная! Иду по какой-то улице, а справа от меня начинает вырисовываться стена из мелкого кирпича. Странно, обычная стена какая-то, а что-то меня туда тянет. Взбираюсь на холмик – вокруг зелено, солнце припекает, и чистенько так. Так чистенько, что в глаза бросается незаметная на первый взгляд штуковина, валяющаяся в земле. Наклоняюсь – ого, гвоздь! Вы не думайте, что я это, того, будто гвоздей в своей жизни не видела. Просто этот гвоздь особенный – такая здоровенная шляпка, и здоровенная ножка – четырехгранная. Я такие гвозди только в одном киноотрывке видела – там крупным планом показывают человеческую ладонь и вот этот самый гвоздь, и как его со всей дури вбивают прям в руку. Я этот фильм до сих пор так и не решаюсь посмотреть. А тут вдруг на пути этот гвоздь. Держу его в руках, и рассмотреть вроде любопытно, и в то же время как-то не по себе. И мысли странные на ум приходят, мол не от моего ли «креста» гвоздик потерялся. А тут вот приезжаешь в солнечную Италию, и на тебе – «твой гвоздик» нашелся, прям хоть бери и прибивай. Теперь у меня помимо глубокого философского понятия «свой крест» появилось не мене глубокое понятие «свой гвоздь».
Но гвоздь тот я бросила обратно на землю – может, еще кто должен найти его на своем пути.
А я иду дальше вдоль стены, по холму. И что же там за стеной находится, интересно. Ну, вот верите, нет – то ли солнце сильно припекало, то ли еще чего, но я долго не могла сообразить, что обхожу стены Ватикана.
К 15 часам мы снова на пл. св. Петра. Паломников сегодня намного меньше, чем вчера. Мы разместились прям по центру и запели. И кажется были единственной группой с флагами, а потому — все журналисты были наши! Я развернула свой плакат. Почему-то он нравился многим, кто проходил мимо. Вряд ли большинство из них понимало, что именно там написано, но название страны видели и узнавали все! Люди останавливались, фотографировали, радовались. Время от времени подходили журналисты, брали интервью. Как же меня подводит мой английский в последнее время. Вот, что спрашивают, понимаю, а как начинаю отвечать, так английский с немецким вперемешку. Вот меня и польский журналист заприметил. Договорились, что говорить я буду медленно по-русски, так больше толку выйдет. Подходили и другие поляки. Многие из них просто говорили «Спасибо» — за то, что в эти дни на площади св.Петра присутствует и Россия. А вот и соотечественники – вначале осторожно интересуясь на английском «Do you speak russian?», они затем расспрашивали, зачем я здесь и что здесь происходит. Удивлялись и не до конца понимали, какое дело русской девушке до того, что Папа улетает. А когда узнавали, что русская девушка — католичка, то удивлялись только еще больше.
Включились большие экраны на площади. Мы поем, дочитываем последние молитвы Розария, но глаза уже прикованы к большому изображению – вот-вот в дверях появится Папа.
… Странно, но, кажется, я никогда не видела его с палочкой. Ой, какой же он на самом деле старенький, я будто и не замечала этого раньше.
„Beeee-ne-detto“ заскандировали собравшиеся на площади. „Beeee-ne-detto“ кричу я, хлопая в ладоши, „Beeee-ne-detto“, „Beeee-ne-detto“! Кричу и хлопаю, как в последний раз, да что там, это же и есть последний раз. Ну, зачем я об этом подумала. Ну вот, уже ком в горле. Я хлопаю, но теперь только жалостливо блею сквозь слезы „Beeee……eee…“…
И что вы думаете?! В этот самый момент в полуметре от моего лица появляется огромный объектив и давай: «щелк-щелк-щелк». Так минуту и не отходил.
Папа тем временем садится в машину и едет туда, где его ждет вертолет.
«Бом, бом, дон, дон, динь, динь» зазвонили все колокола Рима! В небо поднимается вертолет. А в вертолете наш Папа! Вот он, пролетает над нами — мы машем ему рукой, как будто Папа видит каждого из нас!..
На экране показывают, как он приземляется в районе Кастель Гандольфо, выходит на балкончик и в последний раз что-то говорит народу. Нет, не так, не к народу. Он выходит к своим, и свои это знают.
Я, правда, почти ничего не поняла из того, что сказал Папа. Но эта речь мне запомнится последними словами: «Спасибо и спокойной ночи». Милый, добрый Папа, он вышел и пожелал всем спокойной ночи – с такой простотой и спокойствием, как будто завтра он снова выйдет на свой балкончик и скажет своим — доброе утро!
***
В 18 вечера того же дня мы уже сидели в автобусе и тронулись в обратный путь. Нам прочитали полный текст аудиенции на немецком, а в последние полчаса понтификата Бенедикта XVI, мы молились по Розарию. Потом на некоторое время наступила пауза, какое-то время мы ехали молча.
Наверное, ключевое слово того опыта, который я приобрела за эти дни, – свобода. Пускай пока еще не до конца моя. Как и многие другие, я просто имела счастье столкнуться, встретиться с ней. Почти весь мир увидел в этой свободе что-то революционное или даже абсурдное. Человеческая «тяжеловесность» перед лицом этой свободы вынуждена усомниться в силе желания обладать. Философская мысль нервно зажевывает кактус, ибо никакая ее идея не идет в сравнение с христианской Реальностью. И только те, для кого, как для Папы, Христос реальнее всего видимого, знают, что «11 февраля» — не революция, и даже не подвиг, но ежедневный, ежеминутный, христианский опыт свободы в Иисусе Христе. И это счастливый опыт!
И вот еще. Дорогие СМИ! Не надо нас, католиков, жалеть. Да, наш Папа улетел и не обещал вернуться. Но мы никогда не были и не будем, как вы изволили выразиться, «безотцовщиной»!..
20:00
«Последний шаг Папы кажется мне в высшей степени отцовским поступком; он указывает всем, пребывающим внутри и вне Церкви, где можно обрести ту уверенность, которая на самом деле освобождает от любых страхов, сжимающих нас в тисках». (из статьи Каррона). Удивительно, но как раз в период sede vacante я начинаю лучше осознавать, как это когда у тебя есть Папа, и насколько это глубже, чем простая осязаемость его присутствия.
Поступило предложение поделиться впечатлениями от совершенного паломничества. Когда настала моя очередь, я подошла к микрофону, посмотрела на часы над лобовым стеклом автобуса, было 20:41. «Вот уже 41 минута, как начался период sede vacante. Святой Престол пуст. Папа переехал. Говорят, что он переехал в Кастель Гандольфо, да мы и сами видели это своими глазами. Но разве не будет правдой сказать, что сегодня Папа переехал в наши сердца? В сердца тех, кому он по-настоящему дорог».
«Папа, который стал отцом».
Татьяна Ильясова