Автор: Св. Иоанн Дамаскин говорил, что молитва – это «возведение ума к Богу» (преп. Иоанн Дамаскин, Точное изложение православной веры. Глава 24. О молитве Господней). Помимо привычных моментов памяти, когда мы находимся на богослужении или читаем молитвослов, существуют ли другие моменты, когда мы можем «возвести наш ум к Богу»? Конечно, да. Именно о таком опыте молитвы сегодня рассказывает Константин Рогачев.
В настоящее время я проживаю в Венгрии, в небольшом городе. Посещать богослужения или другие встречи христианской общины, как я привык делать, живя в Москве, сложно. Вся моя «религиозная» жизнь, не считая разговора по телефону с друзьями, сосредоточена в ежедневной молитве в одиночестве и в посещении воскресной Евхаристии.
На самом деле, молитва – это что-то гораздо большее, чем привычные нам формы. Книга Второзакония 6: 6-9 говорит: «И да будут слова сии, которые Я заповедую тебе сегодня, в сердце твоем [и в душе твоей]; и внушай их детям твоим и говори о них, сидя в доме твоем и идя дорогою, и ложась и вставая; и навяжи их в знак на руку твою, и да будут они повязкою над глазами твоими, и напиши их на косяках дома твоего и на воротах твоих». Библия призывает «возносить ум и сердце к Богу», сидя в доме, идя по дороге на работу, заходя и выходя из дома, офиса и т.д. Такое отношение к повседневности, к работе, к уборке в доме для меня было бы невозможно, если бы Бог Сам постоянно не начинал отношения со мной.
На прошлой неделе мне нужно было поехать в Будапешт, по делам, и я зашел в одну францисканскую церковь, где монахи проводят исповедь каждый день с 6 утра до 8 вечера. Монах, к которому попал я со своими «повседневными» и «обычными» грехами, оказался очень требовательным. Я благодарен ему, потому что он обращал мое внимание на то, что человек не может жить для себя самого. Сердце человека устроено так, что человек должен посвятить кому-то свою жизнь, от понимания жизни как целостного дара до ежедневной рутины и молитвы.
Через этого монаха Бог снова начинал отношения со мной, предлагая мне переживать повседневность (работу, уборку дома) как молитву. Моя повседневность достаточно однообразна: узкий круг общения (обычно это одни и те же люди, с кем я работаю и отдыхаю), скучная и безрезультативная работа, дела по дому и т.д. Есть ли там Бог, чтобы возносить сердце и разум к Нему? В этой серой, скучной, иногда до насилия однообразной рутине? Хороший вопрос. Я долго пытался искать Бога в повседневности, ожидая от Него какого-то яркого момента, события, которое я смогу распознать как положительное, но ничего не происходило. В определенный момент я задал себе вопрос: может тогда стоит уехать? Сменить работу? Обстоятельства? После исповеди мой разум как будто включился. Я начал спрашивать себя: почему я хочу уехать? Потому что тяжело? Разве тяжесть является препятствием?
Итальянский священник Луиджи Джуссани писал: «Разговор о труде действительно крайне интересен и важен, если мы понимаем под трудом то, что мы не можем не понимать под ним. Труд — это великая вещь, подобная маленькой человеческой реальности, говорящая: «Господи, что такое человек, что Ты вспоминаешь его, что ты помнишь его?» Среди всех животных и обитателей космоса человек как бы сотой, тысячной, миллионной частью выше всех тварей, существующих во всех средах обитания. Но величие человека, его честь и слава зависят от того, что он, то есть каждый конкретный человек, есть отношение с бесконечным; и для того, чтобы жить как человек, чтобы осуществлять свою личность, человек должен взять в руки всё то, что создал Бог. Труд всё более вынуждает нас становиться христианами, размышлять о нашей любви ко Христу, размышлять о том, как я живу, о полезности моей жизни и о том, ради чего было дано мне всё… Трудом называется всё то, что выражает личность как отношение с бесконечным, поскольку для каменщика или шахтёра жесты, которые они совершают, кладя кирпичи или буравя недра, есть проявление отношений с Богом» (Луиджи Джуссани, «Я, власть, дела (размышления почерпнутые из опыта)»).
Таким образом любая повседневность и рутина может стать молитвой, если я ее переживаю как память о Боге, если признаю, что мои обстоятельства, задачи, стоящие предо мной, не случайность, а исходят от Божьего замысла, и, принимая их, соглашаясь на жертву, на труд, я говорю «да» отношениям с Богом.
Для меня очень сложно так переживать повседневность, поэтому мне нужны моменты, которые явно мне напоминают о том, к чему я призван, – моменты молитвы, молчания, тишины. Если я начинаю день с молитвы, с чтения Библии, духовной литературы, то потом гораздо легче в течение дня возвращаться к памяти о Боге в работе или занимаясь уборкой. Например, утром я стараюсь читать полнощницу византийского обряда, состоящую из 118 псалма. «73 Руки Твои сотворили меня и создали меня; вразуми меня, и научусь заповедям Твоим… 90 В род и род истина Твоя: Ты основал землю, и она пребывает. 91 По велению Твоему пребывает день, ибо всё служит Тебе… 94 Твой я, спаси меня, ибо повелений Твоих я взыскал… 97 Как возлюбил я закон Твой, Господи, целый день он – занятие моё». Эти строки псалма возвращаются ко мне, когда я разговариваю с коллегами или выполняю порученные задачи.
Если я жертвую Богу (или переживаю как молитву) свои рутинные обязанности, то та сухость и скудость их, что раньше отвращала меня от них, расцветает новыми красками. Трудности заставляют меня задавать вопрос: зачем я это делаю? Для кого я это делаю? Моменты тяжести обретают ценность, потому что заставляют меня искать Того, Кто меня создал. Как писал апостол Павел, «притом знаем, что любящим Бога, призванным по Его изволению, всё содействует ко благу» (Рим 8:28).
Повседневный труд и «обычная» молитва становятся взаимодополняющими моментами. Не молясь утром (или в другое время), почти невозможно жертвовать тяжесть повседневного труда Богу. С другой стороны, если я не принимаю вызовы повседневности, а только читаю привычные молитвы, то они становятся сентиментальным переживанием, которое зачастую может быть защитой от обращения.
Я думаю, что, когда святой Бенедикт писал свой устав, сводимый к фразе «Ora et labora» (молись и трудись), он не пытался организовать быт монахов и расставить организационные приоритеты, но старался дать такой распорядок дня для монаха, который лучшим образом помогает ему возносить свой ум к Богу в течении дня. Данный принцип помогает и мне, работающему на обычной светской работе.
Константин Рогачев
Эта статья завершает цикл великопостных размышлений в рамках «Года молитвы».
Вот полный список публикаций: