Автор: После 50 лет спада в США начало расти число молодых женщин, принимающих призвание к монашеской жизни. Почему это происходит? Этим вопросом задалась американская журналистка Ева Фербенкс. Её наблюдения о переживаниях и поисках миллениалов, во многом актуальные и для российской действительности, мы публикуем в сокращенном виде в 4 частях.
Часть 1
Сёстры «новой волны»
В 2001 году я закончила школу, в которой было хорошо поставлено преподавание точных и естественных наук. Но приближаясь к 30 годам, я стала замечать, что всё больше моих однокашников обращаются к католической вере. Это меня удивило: наша школа была вызывающе светской. На газоне перед ней стояла стальная скульптура, знаменующая триумф математической логики. Когда наш завуч старших классов приходил болеть за школьную футбольную команду, он надевал костюм гигантского калькулятора. Когда на уроке обществоведения проводилось шутовское обсуждение проблемы абортов, только двое из восемнадцати моих одноклассников согласились выступить с позиции защиты жизни.
Но к концу 2000-х полдюжины старых друзей, которых я знала как скептиков и знатоков новейших трендов в интернет-технологиях, стали глубоко верующими людьми. Некоторые из них воспитывались в католических, хотя и не слишком набожных семьях, некоторые – нет. Они ведут блоги, размещают на Фейсбуке истории своего обращения и делятся мемами о естественном планировании семьи. Всё говорит о том, что они живут полной жизнью и радуются этому.
Одна из моих одноклассниц, ставшая католичкой, рассказывала в своей ленте о том, как они с мужем и семью их детьми сделали экологически чистую ферму для производства чего-то вроде детских йогуртов без ГМО, а еще она делится фотографиями домашней пиццы, на которой томатный соус налит так, чтобы напоминать о ранах Иисуса Христа на кресте. Моя подруга Мег, которая на всех школьных вечеринках неизменно оказывалась в центре всеобщего внимания, начала называть себя «бродягой ради Христа». Она колесит по миру и зарабатывает на жизнь выступлениями, на которые слушатели покупают билеты через её блог, популярный среди поклонников поп-культуры. Вот только суть этих выступлений составляет глубокая по содержанию евангелизация. «Бог, – писала она в одном из своих постов, — требует радикального ученичества». Сейчас она распознаёт своё призвание к тому, чтобы стать католической монахиней.
Эти люди интриговали меня, не вписываясь в общую картину. Предпосылка, в рамках которой я строила эту «общую картину», состояла в убеждении, что США неуклонно, хотя и не всегда гладко, продвигаются по пути прогресса. Книги, повествующие о демографических судьбах Америки, любят предупреждать верующих о том, как опасна молодёжь для их веры. Каждое успешное поколение, развивают они эту мысль, хочет иметь больший выбор того, что они едят, как они живут, кого любят, о чём мечтают, что считают правдой. Молодых не интересует сохранение традиций или моральные ограничения…
Католичество, пожалуй, дальше всего отстоит от современных трендов американского образа жизни. Протестантизм легко приспосабливает под себя и рок-группы, и импозантный образ Иисуса, стилизованного под «коуча успешной жизни». Но даже самые либеральные католические общины требуют повиновения Папе в золотой тиаре, который не может ошибаться (при определённых условиях) в теологических вопросах, избирается сотней странных мужчин (только мужчин!) и вкушает истинную плоть Христа, которая имеет вид круглой сухой печеньки. И сексуальные скандалы вокруг Католической Церкви, если говорить совсем сдержанно, не делают картинку более привлекательной. В 2008 году Исследовательский центр Пью (Pew Research Center) обнаружил, что в США в конце ХХ века католичество потеряло больше сторонников, чем другие религии. Около трети американцев, воспитанных в католичестве, сообщили, что они оставили Церковь.
Это сокращение числа последователей ударило и по церковнослужителям – по священникам и монашеским общинам. В 1965 году в Америке было 180 000 католических монахинь, принесших вечные обеты (термин, обозначающий женщин, которые пообещали до конца жизни жить в целомудрии, бедности, послушании и служении Церкви – прим. пер.). В 2010 году их число составило менее 50 000 тысяч. В 2009 году среди католических монахинь было больше тех, кому за 90, чем тех, кому меньше 60.
Но примерно в то же время, когда я начала замечать, что среди моих одноклассников начинает прорастать вера, как будто что-то щёлкнуло. После 50 лет непрерывного спада, число молодых женщин, «распознающих призвание к монашеской жизни», т.е. проходящих через долгий процесс, необходимый для того, чтобы стать католической монахиней, заметно возросло. В 2017 году 13% молодых женщин от 18 до 35 лет, принявших участие в опросе, проведённом среди католиков США Университетом Джорджтауна, ответили, что они думали о том, чтобы стать монахиней. А это почти 900 000 молодых женщин. Если бы даже небольшая их часть полностью прошла процесс монашеской формации, этого было бы достаточно, чтобы заново восстановить «монашеский корпус» в течение ближайших одного-двух десятков лет.
Сёстры «новой волны» не похожи на тех, что были раньше. Они гораздо более разнообразны: если в 2009 году почти 90% американских монахинь относились к белой расе, то в прошлом году среди поступивших в монастыри таких было не более 60%. Они моложе: десять лет назад средний возраст, в котором совершалось окончательное вхождение в монашескую жизнь, составлял около 40 лет. Сегодня — 24 года. Среди них непропорционально много средних детей в семье, причём часто они, что называется, «птицы высокого полёта» и с большим потенциалом достижений. Типичная история распознавания призвания, из тех, что встречаются в блогах и в католической прессе, начинается примерно так: «Она училась в Ратгерском университете (крупнейшее учебное заведение штата Нью-Джерси и один из 8 старейших университетов США – прим. пер.) и играла в лакросс» (командная игра с резиновым мячом и клюшками-ловушками, прототипом которой было состязание североамериканских индейцев – прим. пер.) или «Она была выпускницей Гарварда и встречалась с прекрасным парнем».
Этих девушек 20+, как и любых их ровесниц, можно найти в Инстаграме и на Ютубе. При этом они регулярно сидят на сайтах типа VocationMatch.com, чтобы подобрать конгрегацию и заполнить анкету для встречи с сестрами. Создаётся впечатление, что эти молодые женщины получают удовольствие, демонстрируя свою прочную связь с заботами крутой девчонки, вроде размещения фотографий еды в Инстаграм и занятий спортом в колледже, а потом неожиданно набрасываясь на вас с обескураживающе суровыми твитами вроде: «Ты умрёшь неподготовленным, без напутственных Таинств».
У таких молодых женщин припасён и ещё один сюрприз: доктринально они гораздо более консервативны, чем их предшественницы. Если пристальнее присмотреться к их страницам в социальных сетях, сквозь дурацкие фотографии веселых монахинь, обнаружится твёрдая приверженность к наиболее традиционным католическим убеждениям. Они горячо протестуют против абортов. Они смотрят на девственность не просто как на практическую необходимость, чтобы высвободить время для служения Богу, но как на нечто священное само по себе.
Патрис Туохи, издатель информационных материалов, включая VocationMatch.com, для тех, кто задумывается о посвященной Богу жизни, сказала мне, что десятилетиями она получала около 350 запросов в год по телефону и через интернет. А в прошлом году запросов было 2 600. И 60% этих женщин, подчеркнула Туохи, спрашивали о вступлении в те конгрегации, где ношение хабита является обязательным. (В настоящее время хабит носят только около 20% монахинь в США.) Туохи пришла к выводу, что среди всей той свободы, которой они располагают, эти молодые женщины ощущают потребность в руководстве.
Два года назад «бродяга ради Христа» Мег познакомила меня со своей подругой по имени Тори. Тори служила в армии и одновременно распознавала своё призвание к монашеской жизни. Будучи лейтенантом, она командовала мужчинами, которые были старше неё, но когда она разговаривала со мной по скайпу с военной базы в Южной Корее, мне показалось, что она выглядит моложе своих 23-х лет. Зелёная военная форма сидела мешком на её узкой фигуре. Светло-каштановые волосы, выцветшие на концах почти добела, были высоко подобраны в конский хвост, открывая обожжённое солнцем лицо. Она несколько раз выругалась и назвала саму себя «зачётным десантником», дурашливо при этом подмигнув и выставив вверх большой палец. Мне было достаточно поговорить с ней всего несколько минут, чтобы подумать про себя: «И эта женщина хочет стать монахиней?!»
В старших классах, сказала она, у неё был «абонемент на постоянное место за столом с клёвыми ребятами». Она была известна своими безудержными танцами на вечеринках, ходила в походы по горам, плавала на байдарках и играла в футбол настолько хорошо, что получила место в профессиональной команде. На её странице в Фейсбук можно увидеть снимки с катания на сноубордах, где она показывает камере язык. Она всегда считала, что выйдет замуж, обзаведётся детьми и будет работать диетологом.
Когда я спросила, что заставило её отказаться от этого пути, и всерьёз задуматься о том, чтобы стать монахиней, её облик мгновенно изменился: она покраснела и казалась очень смущённой. Тори спросила, может ли она прочитать мне всю историю целиком из своего духовного дневника. Это было слишком важно, чтобы обсуждать тему экспромтом.
Тори была в выпускном классе школы, где учились только девочки, когда однажды после обеда почувствовала, что её тянет в часовню. Она росла не слишком религиозной, и часовня была местом, которого она обычно избегала: маленькая, тёмная, тихая, с неудобными скамейками. Но в тот день, когда она села, чтобы помолиться, к ней пришла непрошенная мысль, которая была такой настойчивой и сильной, что, по словам Тори, она вскочила и убежала: «Буквально выбежала из часовни. Я была переполнена страхом». Мысль была такая: «А каково бы это было – носить монашеский хабит?»
Она не собиралась быть монахиней, но теперь просто не могла выбросить из головы этот зрительный образ. И стоя в воротах на футболе, и надевая открытое, без бретелек, платье, чтобы отправиться на танцы, она продолжала видеть себя с велоном на голове.
А однажды в часовне студенческого кампуса она услышала Его голос.
«И как это звучало?» — спросила я её.
«Это никак не звучало. Я просто знала, что это был Он», — ответила она. И Его послание было простым и ясным: «Евангелизируй».
Тори закрыла свой дневник, посмотрела вверх и засмеялась. Она сказала, что для меня эта история должна звучать «дико». Но её это не смущало. Распознать призвание к монашеской жизни, объяснила она, «это всё равно, что влюбиться».
Продолжение следует…
Источник (англ.): www.huffpost.com
Перевод: Наталья Проскурина