Автор: Многие из наших ошибок и недостатков намного сложнее, чем нам кажется. То, как мы себя ведём, очень редко бывает случайным, и грехи, лежащие на поверхности, порой являются признаком более глубоких, часто замаскированных, ран нашей души.
Страх – это яркий пример такой раны. По числу тех ошибок и промахов, которые мы совершаем из-за него, страх, вероятно, уступает только гордыне.
За ленью и бездеятельностью может прятаться страх трудностей или неудачи.
Нарциссизм может быть проявлением скрытого страха быть нелюбимым, нежеланным, отверженным.
Жадность может быть ничем иным, как страхом нищеты: такого недостатка в материальных вещах, что невозможно будет выжить.
Блуд и связанное с ним поведение могут указывать на скрытый страх перед близостью и посвящением себя.
За материализмом может стоять желание заглушить страх бессмысленности и отчаяния.
Даже гнев может служить защитным механизмом от страха оказаться слабым и уязвимым.
Я ни в коем случае не хочу сказать, что за каждой нашей провинностью стоит страх. Но он является существенным фактором, который мы должны принять во внимание разбирая свои недостатки и пытаясь понять, почему мы настолько склонны к греху.
Почему мы так боимся?
Если страх так силён, как мы видим, естественно задать себе вопрос: почему мы так боимся? Я уверен, что ответ состоит в следующем: мы глубоко осознаём, что мы – творения, и что наше единение с Творцом разрушено.
Мы, по определению, конечные создания, а конечность предполагает уязвимость. Несмотря на то, что мы регулярно впадаем в иллюзию собственного могущества, мы контролируем мир в гораздо меньшей степени, чем нам кажется. В нём действует великое множество сил, которые мы не можем ни предсказать, ни подчинить себе, и эти силы часто нас ранят.
Мы глубоко ощущаем нашу хрупкость, понимаем, насколько легко причинить нам боль, и поэтому боимся. Как пустынные колючие ящерицы, мы формируем защитные механизмы, чтобы эмоционально отгородиться от других. И если недоглядеть, эти защитные механизмы могут стать привычками, определяющими, кто мы и какие мы.
Конечно, и в нашем первоначальном состоянии, сразу после сотворения, мы, люди, были так же конечны и уязвимы, как и сейчас. Разница была в том, что у нас было постоянное и близкое общение с Богом. Мы постигали Божью благость во всём и знали, что каждый миг – это дар. И как дети, уверенные на руках у отца, мы воздавали благодарность за дар жизни с полной уверенностью, что наш Отец желает нам добра.
Однако после грехопадения наше единение с Богом было разорвано. Мы больше не постигаем Его благости. Мы больше не доверяем Ему с полной уверенностью. И потому мы боимся.
Совершенный мир
Псалмопевец Давид был знаком со страхом не понаслышке. Он постоянно говорит о врагах, которые покушаются на его жизнь, об угрозах его царству и даже о войне в его собственной душе. Вот почему псалмы пережили тысячелетия – они открывают глубины человеческого сердца во всей его хрупкости и уязвимости.
Даже наш Господь, став истинным человеком, не был невосприимчив к страху. В Гефсиманском саду накануне страданий Его тревога была столь сильна, что кровеносные сосуды в Его коже лопались, и крупные капли крови стекали по Его лицу и падали на землю.
Несмотря на бушующие грозные штормы, сердце нашего Господа и сердца всех страдавших святых, следовавших за Ним во все века, оставалось в совершенном мире. И это было возможно только потому, что они полностью предали себя Божьей воле. Неважно, насколько серьёзны были те внешние угрозы, с которыми они сталкивались, они могли сказать вслед за Иовом: «Он убивает меня, но я буду надеяться на Него» (Иов 13: 15) (Прим. пер.: Цит. по Новый русский перевод).
И такой мир возможен для всех нас, хотя перейти от страха к полному доверию нелегко. Это процесс, который требует времени и опыта. Мы должны в конкретных обстоятельствах нашей жизни «вкусить и увидеть, как благ Господь» (ср. Пс 34: 9).
Это не значит, что мы никогда не столкнёмся с испытаниями. Страдание в той или иной форме неизбежно. Но если мы с полным доверием вверим себя Божьей воле, то обретём мир независимо от того, что может произойти. Парадокс, но чем больше мы сопротивляемся Его воле, чем больше мы боремся против страдания или убегаем от него, тем больше мы страдаем. Чем больше мы вверяем себя Ему, тем меньше власти страдание имеет над нами.
От страха к свободе
Американский президент Франклин Делано Рузвельт однажды сказал: «Единственное, чего нам надо бояться – это сам страх». Вряд ли он имел в виду духовную жизнь, но я думаю, что он был прав. Страх может ослепить, парализовать, задушить нас. Он – корень многих наших падений и поражений.
Если мы хотим идти путём добродетели, если хотим обрести истинную свободу, мы должны признать свои страхи и терпеливо их преодолевать. Мы должны совершенно и полностью довериться благости нашего Господа, зная, что чтобы ни случилось, и какие бы испытания нам ни встретились в жизни, Он делает всё ради нашего вечного блага. И тогда мы обретём мир.
Так скажем же вместе с апостолом Павлом:
«Что же сказать на это? Если Бог за нас, кто против нас? Тот, Который Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас, как с Ним не дарует нам и всего? … Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? … Но всё сие преодолеваем силою Возлюбившего нас. Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем». (Рим 8: 31-32, 35, 37-39).
Сэм Гузман
Источник (англ.): www.catholicgentleman.net
Перевод: Наталья Проскурина