Автор: Размышление главного редактора в Страстную пятницу
Между последним ужином Христа с друзьями, на котором будущая Церковь получает свои первые узнаваемые «очертания», и днем молчания гробницы, когда мир, убивший Бога, погрузится в звенящую тишину, есть день сегодняшний, Страстная пятница — день плевков и унижений, страдания и одиночества, агонии и смерти. Чтобы не остановиться лишь на чувственном переживании этих событий, мы должны вынести суждение о том, что Страсти и смерть Иисуса значат для нашей жизни, что они говорят нам сегодня.
То, что я напишу дальше, — плод моих размышлений над Страстями Иисуса, описанными Евангелистом Лукой, которые мы читали в минувшее воскресенье. Это повествование предлагает нам изобилие деталей, отличающих его от изложения тех же событий другими евангелистами.
Я остановилась на совсем небольшом отрывке:
Один из повешенных злодеев злословил Его и говорил: если Ты Христос, спаси Себя и нас. Другой же, напротив, унимал его и говорил: или ты не боишься Бога, когда и сам осуждён на то же? И мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли; а Он ничего худого не сделал. И сказал Иисусу: помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твоё! И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю. Было же около шестого часа дня; и сделалась тьма по всей земле до часа девятого. И померкло солнце, и завеса в храме раздралась по средине. Иисус, возгласив громким голосом, сказал: Отче! в руки Твои предаю дух Мой. И, сие сказав, испустил дух. Сотник же, видев происходившее, прославил Бога и сказал: истинно Человек Этот был праведник (Лк. 23:39-47).
В этом отрывке Евангелия от Луки открывается бескрайняя бездна милосердия Бога к нам. Самый драматичный, трагичный, душераздирающий момент истории нашего спасения Отец использует как возможность предложить обращение заблудшим душам. Причем сразу нескольким.
Первое, о чем мы читаем, — диалог Иисуса с разбойником, распятым на кресте около Него. Традиция Церкви называет этого разбойника благоразумным. Благо плюс разум. Быть благоразумным — значит использовать свой разум во благо. И речь тут не о том, чтобы изобрести лекарство от рака или от человеческой жестокости (хотя и то и другое было бы прекрасно). Первое и подлинное благо касается нас самих. И оно в том, чтобы открыть, что наша жизнь имеет смысл, наш путь имеет конечную цель, глубочайшие потребности нашего сердца находят ответ — всё это сходится в этом Человеке, висящем на кресте. Вот что признаёт благоразумный разбойник. Признаёт в последние часы своей земной жизни, разбазаренной на то, чтобы причинять зло другим, потраченной зря… Но достаточно одного смиренного признания в самый последний момент — Ты Господь, — чтобы эта жизнь была спасена. Первым святым Вселенской Церкви становится разбойник, распятый за свои злодеяния. Потому что ему хватило благоразумия, открытости, простоты, чтобы признать Христа за считанные мгновения до смерти. Разве это не удивительно?! Сколько утешения, сколько надежды в этом факте для таких бедных, закоренелых грешников, как мы!
Второе, о чем я никогда всерьез не думала, но что поразило меня при чтении этого отрывка сегодня: «завеса в храме раздралась по средине». Иерусалимский Храм для иудеев был не просто местом поклонения. Это было место постоянного Присутствия Бога, «Домом Господа». Ни что в нём не происходит без ведома Всевышнего. Завеса, о которой говорится в этом отрывке, это полотно, отделявшее Святую Святых — место, где хранились Скрижали Завета, которые никому не дозволялось видеть. Завеса разодралась целиком, сверху донизу, обнажая и выставляя на всеобщее обозрение то, что полагалось видеть лишь Первосвященнику и только единожды в году. Какая великолепная метафора! Святая Святых уподобляется Иисусу, умирающему в этот момент на кресте на глазах толпы, не осознающей происходящее святотатство. А вот священники Иерусалимского Храма должны были осознать. Именно в тот момент, когда разорвалась завеса. Это для них она разорвалась. Для их обращения. Ведь если бы Бог Отец желал явить Свой гнев, наказать их, предавших Его возлюбленного Сына римлянам на распятие, требовавших Его распятия, Ему ничего бы не стоило испепелить их на месте, словно их никогда и не существовало. Но нет, Господь прибегает к этой блестящей метафоре, чтобы в момент смерти Иисуса дать Своим священникам возможность признать Истину, признать, что Человек, которого они убили, действительно был Богом. Какое безграничное милосердие! В момент смерти Сына Отец ищет спасения тех, кто предал Его на смерть. И это не возвышенная богословская концепция — это конкретное действие Бога, которое передает нам евангелист.
Наконец, третий момент — римский сотник, пронзивший копьем бок Иисуса, исповедает его как Господа. Более подробно этот эпизод описывает Евангелист Иоанн, Страсти по которому Церковь будет читать сегодня вечером. А самое ёмкое исповедание веры нам приводит Евангелист Марк: «истинно Человек Сей был Сын Божий» (Мк. 15:39). Апокрифы сохранили для нас имя этого сотника — Лонгин. С первых веков христианства и по сей день он почитается как святой Восточной и Западной Церковью. Римлянин, язычник, бесконечно далекий от веры иудеев, от их представлений о Мессии, он обратился, увидев смерть Иисуса. Предание Церкви говорит, что после этого он последовал за учениками и сам сделался проповедником Христа вплоть до мученической смерти. А ведь у него была неплохая жизнь, положение в римском обществе, в самой могущественной империи в мире. Сотники (центурионы) назначались из числа опытных солдат и имели жалованье, в разы превышавшее доход обычного солдата. Кроме того, получить это звание мог мужчина, не моложе 30 лет. То есть за его плечами был уже немалый путь. И вот, всё это больше не имеет значения, потому что он открыл смысл своей жизни. Единственный смысл. Какой радикальный переворот произошел в жизни этого человека! Может ли кто-то после этого сказать, что ему уже слишком поздно уверовать, что он всё уже знает и всё видел?
В последнее время я часто думаю об этом: сколь много мы узнаем об Иисусе, глядя на тех, кто видел Его. То, чего мы не видели сами, то, чего не может представить наш разум, мы открываем благодаря свидетелям — тем, чья жизнь радикально изменилась, преобразилась настолько, что это преображение не вмещается ни в одну привычную схему. И если мы смотрим на них, следуем за ними (за Церковью), наша жизнь тоже совершает этот головокружительный переворот. Прирастая к Церкви, мы прирастаем ко Христу, открываем что-то новое о Нём, а через Него — об Отце, снова и снова.
Страстная пятница — привилегированное время для того, чтобы признать Христа и позволить Ему перевернуть нашу жизнь. Это день, когда, глядя на возвышающийся над миром крест, мы очищаемся от иллюзий, что путь изменения будет простым, но в то же время утверждаемся в уверенности, что нет ничего более настоящего и необходимого. Потому что принадлежать Ему — это единственное, что соответствует достоинству человечности, единственное, что её удовлетворяет.
Анастасия Бозио