Автор: В этом году Папа Франциск пригласил нас рискнуть и отправиться в путь, в Синодальный путь. Для этого необходимо желание, храбрость и надёжные спутники. Константин Левицкий предлагает пересмотреть короткий советский мультфильм «Светлячок», где главный герой тоже призван открыть всю глубину собственного желания и разглядеть спутников в тех ближних и дальних, которые порой кажутся лишь случайными попутчиками.
Нужно иметь желание, ради которого готов идти на риск. Причем и на риск пойти против нравов общества, и даже на физический риск.
«Что ты хочешь?» — не раз спрашивал Иисус. Уж Он-то знал, чтó в сердце человека, но часто самому человеку до зарезу необходимо сформулировать, чего он хочет на самом деле. У светлячка это была прямо-таки евангельская формулировка — быть с друзьями во свете. Очевидно, что потребность светить актуализирует изначально заложенное в него предназначение. И так же очевидно, что самодостаточность, отсутствие потребности разделить с кем-то эту радость хождения во свете — несовместимы с путем и поиском.
И агрессивная, и патерналистски заботливая, хотя не менее удушающая реакция общества — это тот шибболет, которым проверяется истинность и глубина желания. Только желание, идущее из глубины предназначения, способно преодолеть диктат социума, предъявляющего права на распоряжение личностью. В экстремуме оно доходит до самоотречения, до креста, когда осмеливается подвергнуть сомнению саму возможность достижения желаемого; и выбирает не компромисс, не утешение седативными альтернативами, но готовность отвергнуть то, что кажется реальностью, и без очевидных гарантий пойти за мечтой. Это перекликается с кредо персонажа Клайва Льюиса Хмура, оказавшегося в сходном положении:
«Допустим, это мрачное место и есть единственный мир. Тогда он никуда не годится. Может, мы и дети, играющие в глупую игру. Но четверо детей создали игрушечный мир, который лучше вашей реальной ямы. Я не предам игрушечного мира. Я останусь с Асланом, даже если Аслана нет. Я буду жить как нарниец, даже если нет Нарнии».
И как при этом характерно, что истинное следование своему предназначению свободно от любых форм тоталитаризма и уважает свободу других. В мультфильме обитатели дна любой ценой стремились заставить светлячка уподобиться им. Он же, напротив, оставляет за каждым право выбирать путь… или отсутствие оного. Потому что свет — это радость для жаждущих света, но нестерпимая мука для бегущих от него.
Это готовность отказаться от скорбного сосредоточения на собственном, иногда объективно драматическом, бедственном и даже безнадежном положении; это внимание, направленное на нужды тех, кто оказался рядом. В тех обстоятельствах, которые есть — без ожидания, когда они изменятся на более благоприятные. Когда ситуация воспринимается даже не как данность, но как «заданность».
Так восприняли ситуацию добрый самарянин из притчи, не обладавший духовным багажом священника и левита; мальчик, пожертвовавший свой нехитрый перекус из двух хлебов и полдесятка рыбок; вдова, отдавшая свой жалкий кодрант; святой Коттоленго, который без раздумий влезал в долги для строительства своего Дома Божественного Провидения…
Когда мы говорим о синодальности, приравнивая её — вслед за св. Иоанном Златоустом — к Самой Церкви, то путь, совместное шествие к сияющему славой общению святых, предъявляет к нам ровно те же требования.
Нет смысла говорить о пути, если нас устраивает текущее положение дел. Мечта — дочь нужды; чтобы куда-то стремиться, двигаться, нужно хотеть чего-то такого, чего нет там, где мы сейчас находимся.
Если жажда перемен готова стушеваться из страха перед начальственным окриком, или соблазном замереть в ожидании благоприятных времён, превращая Церковь из прибежища в убежище; или под давлением сомнений в любой момент стремится подготовить «запасной аэродром» на случай, если этот христианский проект прогорит (как это было с такими благоразумными, осторожными и… несчастными Сапфирой и Ананией) — то спутники превращаются в случайных попутчиков. Аналогично, если возникает, а тем паче реализуется тенденция загонять инакомыслящих жезлом железным в столь милое сомневающемуся сердцу единообразие, подменяющее единодушие — это выявляет коренное расхождение в конечных целях данного пути и Пути.
Наконец, естественная предпосылка для сверхъестественных даров — это отсутствие той, по Льюису, «болезненной сосредоточенности на себе, которая является вернейшим признаком Ада». Жалость к себе, концентрация внимания на пустой части стакана, на недостающем, при отсутствии благодарности за полученное; неутолимая жажда предпочтения себя, вместо поиска посильной помощи ближнему, спутнику; непрестанное ожидание и требование гарантий благополучия (пусть даже духовного) — это уродливые искажения души, которые будут всеми силами тормозить и осложнять совместное движение к свету. К ненавистному свету, в котором становится явным все ничтожество души, променявшей безоглядность милосердия и верность призванию на претензии и отчаяние недообслуженного.
Константин Левицкий
Текст впервые опубликован в группе «Синодальный путь в Архиепархии»