Автор: Обласканный критиками и восторженно встреченный зрителями фильм Мартина МакДоны отражает «перемену эпохи», о которой постоянно говорит Папа Франциск, и мы, христиане, можем дать соразмерный ответ, только если честно посмотрим на симптомы этой «перемены». Впрочем, этот фильм — и о нас тоже, о нашей раненой человечности.
«Три билборда на границе Эббинга, Миссури» — третий полнометражный фильм британца Мартина МакДоны. Сам режиссёр определяет его жанр как трагикомедию, однако, зрители разглядели в нём черты криминальной драмы и даже вестерна. Несомненно, всё это в нём есть. В конце концов, завязка сюжета вполне криминальная.
Как можно понять из названия, действие происходит в маленьком городке на Среднем Западе. Милдред Хейс, чью дочь изнасиловали и жестоко убили семь месяцев назад, отчаявшись дождаться хоть каких-то плодов расследования, арендует три билборда и размещает на них упрёки в адрес местной полиции. Вот только оборачивается эта история не поисками убийцы и даже не противостоянием Милдред и полицейских, как может показаться на первый взгляд, а борьбой каждого из героев со своими собственными демонами.
Несомненный плюс этого фильма — полное равнодушие МакДоны к пособиям для писателей и сценаристов, которые говорят нам об обязательном присутствии протагониста (главного героя, хорошего парня, с которым может отождествить себя зритель) и антагониста (злодея, который будет всячески мешать герою на пути к его цели). Ни один из героев «Трёх билбордов» не вписывается в эту схему, что делает эту историю больше похожей на жизнь, чем на вымысел.
Главную героиню, Милдред, трудно назвать положительной. Из её воспоминаний о дне смерти дочери и в том, как показаны её отношения с сыном-подростком, мы видим, что она никогда не была образцовой матерью. Она пьёт, матерится, не считается с чувствами окружающих, а в приступах гнева доходит до рукоприкладства и других противоправных действий. Жажда справедливости в расследовании убийства дочери превращает её гнев в неконтролируемую ярость, подобную извержению вулкана, сметающему всё на своём пути. При этом, она отнюдь не классическая злая ведьма из сказки. Мы не можем не сопереживать матери, потерявшей ребёнка при таких чудовищных обстоятельствах. К тому же, мы видим, что и до убийства дочери её жизнь была не сладкой. Муж избивал её годами, а потом бросил, завёл 19-летнюю подружку и не упускает момента больно уколоть Милдред этим фактом.
Мимоходом зритель узнаёт ещё один интересный факт о ней: Милдред католичка, но давно перестала ходить в Церковь. Её гневный монолог, адресованный священнику, выражает протест против несправедливости иерархии, в которой одни покрывают других, однако, ничего не говорит нам о её вере. Единственный момент, проливающий свет на её религиозное чувство, — это сцена с оленем, глядя на которого, она говорит: «Хочешь сказать, Бога нет, мир — иллюзия, и неважно, что мы творим? Надеюсь, что это не так». Исходя из этих слов, мы можем предположить, что она «потеряла веру», как это модно говорить, именно в связи с отсутствием справедливости в деле её дочери. Бог, который должен быть в её представлении гарантом справедливости, скрылся. И это, на мой взгляд, один из симптомов «перемены эпохи».
Для современного человека, чьи права прописаны и упорядочены, справедливость (причём, в нашем, человеческом понимании) стала своеобразным идолом. Мы больше не видим в происходящих событиях Тайны, не смотрим на них как на что-то, данное нам Богом, желая понять их значение. Когда плохие вещи случаются с «хорошими людьми», мы говорим: это несправедливо! Есть множество несправедливых вещей, которые мы не можем объяснить или контролировать. Поэтому нам проще обвинить Бога в несправедливости, чем выйти за пределы наших человеческих схем и спросить: «Для чего ты допускаешь это, Господи?»
Второй ключевой персонаж фильма, шеф полиции Уиллоуби, кажется, ближе всего к определению «положительного героя». Несмотря на то, что послание на билбордах адресовано лично ему, он совсем не плохой коп. Да, он закрывает глаза на беспредел, который творят некоторые его подчиненные. Да, вялая симуляция деятельности в их участке мало напоминает реальную работу. Но делом Анджелы Хейз он занимался всерьёз. Что делать, если улик и свидетелей нет, а ДНК убийцы не совпало ни с кем из федеральной базы? Он терпеливо объясняет всё это Милдред и даже закрывает глаза на её правонарушения, потому что по-настоящему сочувствует женщине. У офицера Уиллоуби есть прекрасный дар — смотреть на человека, а не на его действия. Как учит нас Церковь, любой человек больше поступка, который он совершает, мы должны отделять грех от грешника. Такой подлинно милосердный взгляд приносит освобождение и исцеление тому, на кого он направлен (и в фильме это прекрасно показано на примере офицера Диксона, о котором мы ещё скажем дальше).
В то же время, офицер Уиллоуби не лишён симптомов «перемены эпохи», о которых мы говорили. И его «симптом» — это желание контролировать свою жизнь, быть сильным и успешным. Чтобы избежать откровенного спойлера и не портить удовольствие тем, кто ещё не посмотрел фильм, я не буду рассказывать, в какой именно момент проявляется этот симптом, — вы сами это прекрасно поймёте. Подчеркну лишь важность его появления в фильме (кстати, заслужившем 6 номинаций на Оскар в этом году).
Идол успеха — один из ключевых для современного общества — создаёт новую модель человека, сильного, уверенного в себе, всегда с улыбкой на лице, контролирующего всё в своей жизни. И эта модель в корне противоречит фундаментальному качеству человеческой природы — её тварности. Мы сотворены, не мы сами даём себе жизнь, и всё, что мы имеем, нам дано. Отрицание этой истины рождает страх: страх быть слабыми, страх быть уязвимыми, страх потерять контроль и зависеть от кого-то. Я настаиваю на том, что христианство как живое продолжение Христа в истории — единственный ответ на этот страх, единственная правда, несущая освобождение.
Наконец, третий главный герой фильма, офицер Диксон, кажется мне наиболее важным в этой истории. Он туповат, убежденный расист и подвержен вспышкам неконтролируемой агрессии. Прикрываясь своим полицейским значком, он творит любой беспредел и пользуется полной безнаказанностью. Кроме того, в 40 лет он продолжает жить с мамой и следовать её советам в отношении работы, в которой она ничего не смыслит. Этот персонаж внушает зрителям отвращение и жалость одновременно. Главная трагедия его жизни — это отсутствие любви. Не любви конкретной женщины, а самого понимания, что есть любовь. Никто ему его не передал. И это делает его истинным сыном нашей эпохи.
Мы учим детей защищаться: от жестокости одноклассников, от карманников, мошенников и похитителей. Мы учим детей, как правильно сидеть за столом, гладить рубашки и обращаться ко взрослым. Бесконечное множество психологических тренингов учит нас справляться со стрессом, делать карьеру и располагать к себе других людей. В интернете вы найдёте миллион статей на разных языках о том, как влюбить в себя другого человека. Но кто сегодня учит нас самих любить?
Христианство позволяет нам открыть любовь не в теории, не на словах, а в опыте. В первую очередь, в опыте крестной жертвы Христа. Каждый раз, сталкиваясь с подлинной любовью, мы не можем спутать её ни с чем другим, потому что она отвечает на саму нашу природу, сотворенную Богом, единственным источником любви. Такая встреча, явная и, как мы увидим, исцеляющая, происходит с офицером Диксоном в двух конкретных моментах. Первый — это слова шефа Уиллоуби, который говорит о том прекрасном, что он видит в Диксоне, и о том, что ему недостаёт только одного — любви. Второй — это прощение парня, которого он избил и выбросил из окна. Эти колоссальные по эмоциональной мощи сцены показывают нам красоту подлинной человечности на фоне всего того яростного безумия, которое мы наблюдаем на протяжении фильма.
В конце концов, есть нечто, объединяющее всех героев фильма — это то, что критерием их решений являются они сами, их желания, страхи и предрассудки. И в этом же — главная черта современного общества, главный симптом «перемены эпохи». Человек, несовершенный и раненый, стал мерой всего. Мы далаем то, что хотим, что считаем правильным или подходящим для нас, но, в конце концов, критерием становится именно наше желание или нежелание. Это прямо противоположно тому методу, который принёс в мир Христос, — методу следования.
В Евангелии Он много раз повторяет, что говорит не от себя, но от Отца, послашего Его. Он возвещает истину, потому что пришёл от истины. Также и апостолы, встретившие Иисуса, обнаружили в Его словах и действиях такое соответствие тому, как они сами сотворены, что последовали за Ним (буквально, физически, а затем, после Его смерти и воскресения, и в проповеди Евангелия). Церковь две тысячи лет идёт путём следования. Следования за Христом, а не за собственными желаниями или веяниями эпохи. И то, что она, вопреки законам энтропии, после всех суровых испытаний, нападок и гонений, не разрушилась и не отказалась от этого пути, и продолжает возвещать всё те же истины о природе человека, говорит об истинности этого пути. Этот метод действителен не только для всей Церкви, но и для каждого человека в отдельности. Мы следуем либо за кем-то, предлагающим нам истину, либо за своими собственными желаниями, которые бросают нас в пучину ярости, страхов и отчаяния, как это происходит с героями фильма Мартина МакДоны.
Анастасия Орлова