Автор: Часть 1. О разнице двух подходов
Прежде всего, нужно дать определение революции. Революция (от позднелат. revolutio – поворот, переворот, превращение, обращение) – радикальное, коренное, глубокое, качественное изменение, скачок в развитии общества, природы или познания, сопряжённое с открытым разрывом с предыдущим состоянием. Революцию как качественный скачок в развитии, как более быстрые и существенные изменения, отличают и от эволюции (где развитие происходит более медленно) и от реформы (в ходе которой производится изменение какой-либо части системы без затрагивания существующих основ).
Так вот, западноевропейский мир, по большому счету, был свидетелем четырех революций: Английской (1640), Американской (1776), Французской (1789) и Русской (1917, развившейся в двух актах – Февральском и Октябрьском). Заметьте, революции эти отличаются. Английская и Американская революции привели к войне, но они защищали человеческие права; Французская и Русская революции привели к морю террора и крови. Франция опомнилась быстрее, России потребовалось больше времени, но, видимо, это наложило огромный отпечаток и продолжает оказывать влияние даже на современность. О «Славной Революции» 1688 года скажу лишь то, что это более «эволюция», как и «бархатные революции» современности, хотя событию 1688 года более бы подошло определение «дворцовый переворот с иностранным вмешательством»; хотя определение сие не привлекательно и не патриотично, ну вот с 1689 и появилось определение, которое нам и знакомо: «Славная Революция».
Разница этих четырех революций огромна. Прежде всего, в основаниях. Их очень точно определил в своем размышлении Джонатан Сакс в книге «Великое Сотрудничество». Это объяснение есть и у других, но он его выразил просто очень точно: Английская и Американская революции были делом рук верующих людей – Пуритан – и вдохновлены были эти революции Библией, как ни странно! Огромную роль в этих революциях играл Завет между Богом и человеком и, следовательно, человеческое достоинство, человеческие права, так как человек «по образу и подобию Божиему». Французская и Русская революции были делом рук философов, людей антирелигиозных очень часто, или даже атеистов, чего они и не скрывали. И сегодняшние лидеры и участники, претендующие на роль «освободителей», очень часто не знакомы ни с Библией, ни с традицией, а если и знакомы, то только с подходящей им версией, по своему образу и подобию. Зато многие читали Платона, Вольтера, Руссо, Гегеля и Ницше. Нет, вы не поймите меня неправильно, философия это не плохо, а даже очень хорошо, но последствия у двух подходов разные.
У этих двух подходов – библейского и философского – есть принципиальная разница по отношению к трем реалиям жизни: «времени», «политике» и определению, что такое «права».
Время: Библия представляет отношения Бога и человека как ИСТОРИЮ. А история, как явление происходит, во времени. Чтобы изменить менталитет, чтобы воззвать, осознать и преобразить нужно время. Эта история длится и длится; человечество идет, падает, поднимается, снова падает, и снова поднимается, и на всем этом пути Бог идет вместе с народом своим, и с человечеством. Время воспринимается как место, где происходят отношения, и оно очень важно. Даже Моисей не вошел в Землю Обетованную, чтобы, возможно, дать нам понять – Обет и Завет не осуществляются силой кулака. Сие есть процесс длительный. Философия имеет трудности со временем, так как философские истины вне времени. Они относятся к миру идей, в котором ничего не меняется, и именно поэтому универсальность возможна. Ну, или я ничего не понял у Платона, такое тоже возможно. История Откровения – это рассказ, история. Философия – это вневременная система. Время теряет в философии значимость, и именно поэтому революции, рожденные философией, пытаются провести изменения за одну ночь, ну или самое большое – за пятилетку. И кто не смог, тот очень сильно виноват!
Политика: Политика, основанная на Откровении, в Английской и Американской революции, очень серьезно относится к социальным структурам: сильной семье, различные взаимопомогающие общины и общества, волонтеры, меценаты, и т.д. Именно они поддерживают человеческое достоинство и создают дистанцию или буфер между личностью и государством. Именно поэтому все эти институты общественной жизни так нелюбимы философскими революциями. Сии революции убирают и убивают здравую дистанцию, жизненно необходимую для демократии. Ко всем вышеперечисленным институтам всегда относятся с подозрением: они либо рассадники зла, либо иностранные агенты.
Человеческие права: Откровение знает, что, чтобы общество преобразилось, можно писать законы (и они важны), но, прежде всего, необходимо внутреннее обращение. И это внутреннее обращение ни один человеческий закон не в силах осуществить. Философия же полагает, что если есть закон, он может быть реализован силой самого закона, реализацией его во всех сферах политической, общественной и личной жизни. Именно поэтому «права», согласно Откровению, есть сфера, куда государство не может вмешаться. Часть своих прав, мы передаем государству, а часть – такие как жизнь, совесть, свобода и счастье, — мы не можем передать и не должны передавать. Философское понимание сего вопроса несколько иное: права есть идеальное представление о человечестве, которое государство должно реализовать. И тогда государство именно «создает» права, «создает», так как считает нужным и возможным установить их силой гражданского закона. Ну, а если надо, то и военного закона, и диктатурой, и гильотиной. А тот, кто встанет на пути сего идеального видения, в силу понимания того, что есть жизнь, в силу совести, свободы или счастья, извините, вы либо враги, либо извращенцы, либо вам здесь нет места. «Подчинись или умри!», ну, или будь счастлив насильно.
Часть 2. Об ответственности
Само слово «ответственность» говорит о том, что в основе сего явления лежит ответ. Вопрос – «Ответ чему? или кому?». Скорее всего, ответ мы даем все же кому-то, определенной личности. Извините за банальность, но ни помидорам в супермаркете или на рынке, ни новым туфелькам (это я прекрасным дамам для размышления), как бы прекрасны и элегантны они ни были, ответа мы не даем, в жизненно важный диалог мы с ними не вступаем. Ответ дается другой личности и именно от того, как нам видится личность и зависит наша ответственность.
Когда-то в Эпоху Ренессанса Пико делла Мирандола в своем труде «Речь о Человеческом Достоинстве» подчеркнул, что человек есть творец; творец именно потому, что он создан «по образу и подобию Божиему», по образу Творца. Именно из сей фразы и излились «человеческие права». Пико делла Мирандола не суждено было узнать, что его труд, как обычно это происходит, процитируют и учтут лишь частично. Ну, то, что человек творец – это забыть невозможно, это и правда, и выражение это льстит человеческому самолюбию и эгоизму. Со второй частью все будет еще проще: её, как и Творца, постепенно забудут. А уж если и будут вспоминать, то всё каким-то странным образом.
Эпоха Просвещения принесла нам еще два чудесных новшества, а именно, идею освобождения от темных сил и мракобесия прошлого (Средние века вдруг стали засильем каких-то колдовских сил. Идея кстати жива до сего дня; просто посмотрите какой-нибудь фильм или сериал об этом времени.) и великую идею непрерывного прогресса. От тьмы к свету, так сказать. Все казалось таким простым, но в жизни все сложнее, как оказалось: Великий Прогресс закончился двумя мировыми войнами, Холокостом и нынешней великой депрессией, выливающейся в принцип: «Оторви от жизни по полной!»
В завершение ко всему, Чарльз Дарвин опубликовал свои исследования. Чарльз Дарвин – великий ученый, а вот его теорию (научную гипотезу), что, кстати, по определению не есть истина в последней инстанции, упростили до безумия. А именно, превратили и свели лишь к теории естественного отбора, где выживает сильнейший. Прочтение человеческой истории превратилось в естественный отбор в мире, где «человек человеку волк», ну, и чтобы выжить, надо было стать если не «сверхчеловеком», то уж, по крайней мере, новым человеком. Узнаете лексику? Нет? Это все идеологический набор нацистской Германии и советской России.
В результате исчезновения Творца (или скажем более точнее – впадения в забытье о его существовании) и превращения человека в меру всего и вся, ответ стало давать некому, да и незачем. Волкам ответы не дают, а самим с собой разговаривать не интересно. Помните злую королеву в сказке о Белоснежке; у нее хотя бы было зеркало, которое ей могло противоречить; у нас не осталось даже его. Мы, конечно, думаем, что выживет лишь сильнейший, что остальных «мы замочим в сортире», либо осудим за несоответствие нашим взглядам (Стоит кстати задаться вопросом: кто абсолютно безупречен среди нас, чтобы свои взгляды считать абсолютно истинными?). Ну, а результат: мы остались в гордом одиночестве, сами по себе, и, как нам кажется, нас некому утешить, и нам некому ответить.
Я сейчас не буду заниматься «возрождением Творца». Это совершенно бессмысленно только потому, что, если Он есть, то в Возрождении Он не нуждается, а если его нет, то зачем же на это и время-то тратить. С прогрессом все тоже более или менее понятно. Вот и с супергероями у нас проблемы: кино мы все снимаем про их детство и юность, как про Супермена, или хороним его как Бэтмена, но мир уже спасаем все реже и реже, и все больше хотим быть людьми. Просто посмотрите на сериалы о вампирах; у них у всех одна мечта – стать человеком!
А вот с теорией Дарвина все интересней! Еще самим Чарльзом Дарвином было отмечено, что человек, в принципе, одно из самых слабых существ в эволюции. И выжил он не потому, что пытался выжить в одиночку, а именно потому, что он осознал, что выживет лишь тогда, когда строится общение, община и общество. Люди выжили не потому, что переубивали друг друга, а потому, что научились общаться. А общение подразумевает ответ другому. Человеку свойственно чувство сострадания, и оно у нас, кстати, даже связано с нашим животным происхождением, согласно исследованиям некоторых биологов и антропологов. Так что в том, что «человек человеку волк» (ну типа — «я съем тебя, Красная Шапочка»), нас ужасно обманули. Мы, конечно, существа эгоистичные, и заботящиеся о собственном интересе, но давайте признаемся себе честно: кто из нас согласится жить, имея все, но в гордом одиночестве? Не в выдуманном и сотворенном одиночестве, а в одиночестве реальном? Наверное, никто! Конечно же, образ Робинзона Крузо романтичен, но даже он должен был обрести Пятницу. Видимо, этим Даниэль Дефо, как и Глас в библейском откровении, напоминают нам о том, что мы созданы для общения, для взаимопомощи, для того, чтобы сделать друг друга счастливыми и исполнившимися личностями. Ответственность есть серьезное принятие другого человека, нашего ближнего и искренняя забота о нем. Именно это дает силы жить, и именно это называется жизнью, а не существованием. Существование в руинах или в золотой клетке не есть жизнь.
Именно таким образом мы осознаем, что есть «общее благо», а не только личный эгоистичный интерес. Причем, оно не находится в конкуренции с нашим личным благом. Оно именно общее, потому что является гарантией блага каждого из нас, предупреждением и ограничением нашего эгоизма, защитой нашей жизни.
Причем истинное «общее благо» не есть любовь к человечеству, ненавидящая конкретного человека из-за его цвета кожи, происхождения, образования, секса, возраста, умственных способностей… можно еще много чего добавить! Сие есть лишь лицемерная маска общего блага.
Истинное общее благо не есть идея, что стоит лишь принять хороший, правильный закон (хотя сначала еще нужно разобраться, что есть «правильный закон»), и всё автоматически улучшится. Это похоже на прекрасную идею, что, если все преступники прочитают и выучат наизусть Уголовный Кодекс, они сразу же станут законопослушными гражданами, безупречными людьми и праведниками. Из жизни мы знаем, что это далеко не так. Знание справедливого закона иногда служит лишь способом для того, чтобы закон сей обойти, справедливости сей избежать, и что иногда еще ужасней, поставить закон на службу себе, во имя зла, чтобы сеять несправедливость.
Часть 3. О том, как формируется ответственность
Ответственность! Именно она противостоит несправедливости. Причем именно «личная ответственность» может обратить процесс обесчеловечевания человека. Западноевропейское демократическое общество построено именно на ответственности.
[Сразу же оговорюсь, что во всех трех моих размышлениях, и в этом в том числе, я лишь пытаюсь дать небольшие штрихи, которые могут быть развиты и дополнены.]
Формирование ответственности, более известное нам как формирование совести, есть процесс долгий, сложный; процесс, в котором нет линейного, возрастающего процесса, а есть лишь взлеты и падения, и совсем никаких гарантий. Именно воспитание совести и есть процесс формирования ответственности, совести, которая ведет себя достойно и справедливо там, где мы есть: всегда, даже если это опасно и трудно. Совесть, которая делает выбор в сторону добра: мыслью, словом, делом и исполнением долга сердца. Это, наверное, и есть самая трудная духовная борьба каждого человека.
Начинается все с одного простого момента. Мы должны осознать, что любой человек (и ближний, и дальний; кстати, а есть ли дальние?), предстает пред нами не как «опасный, злобный и хитрый враг», а как загадочный, незнакомый и непостижимый лик, с которым я приглашен вступить в общение; лик, от счастья которого зависит мое собственное счастье.
В современном мире (в России в том числе), достаточно часто принято считать, что если я узнаю «способ функционирования» другого человека и научусь им управлять (что гораздо чаще значит «научусь им или ей манипулировать»), мое счастье и безопасность будут обеспечены. Безопасность – возможно, да и то не всегда. Счастье, к сожалению, таким путем не достигается никогда. Кстати, когда я пишу этот абзац, у меня такое ощущение, что я пишу инструкцию по использованию «микроволновки», а не размышления о достойных и ответственных межличностных отношениях. Даже словарный запас в данном случае более технический и вещевой, чем человеческий. Мы постепенно забыли, что, прежде всего, мы свободные личности, а не потребители и клиенты.
Именно возрождение понимания человека как свободной личности с ответственностью и есть начало формирования совести и ответственности. Человек, каждый из нас, не является просто представителем животного мира. Каждый из нас обладает сердцем и рассудком, и они призваны действовать во взаимодействии. При этом человек, каждый из нас, свободен. Мы можем выбрать добро в любых обстоятельствах!
Конечно же, сейчас начнутся возражения, что это не всегда возможно. К сожалению, думаю, должен вас разочаровать! Человек свободен всегда… но, конечно же, иногда, а иногда даже очень часто, мы делаем недобрый выбор, так как боимся последствий, если мы сделаем выбор по совести и сердцу. Здесь-то и находится ключевой момент. Любой человеческий выбор имеет последствия. Они могут быть положительными или отрицательными, но последствия бывают всегда. Именно страх перед тем, что последствия могут быть для нас отрицательными, а достаточно часто они таковыми и могут быть, заставляет нас делать недобрый выбор. Не потому, что мы были несвободны, а именно потому, что в нашей свободе мы приняли недоброе решение! Признаться себе самим нам в этом ужасно тяжело и, наверное, именно поэтому мы предпочитаем тешить себя иллюзией, что в нашем выборе виновата школа, институт, мама, папа, лучший друг Паша, начальник на работе, Государственная Дума, Президент, Архиепископ, Папа, Патриарх или падшие ангелы. Каждый может выбрать в предложенном мной списке, по своему усмотрению. Но, к сожалению, должен разочаровать нас всех: сделанный нами выбор – это наш выбор, и нужно себе в этом честно признаться. Это один из первых и основополагающих шагов к формированию ответственности.
Именно этот шаг, кстати, подчеркивает величие нашего человеческого достоинства. Мы способны на самое худшее и на самое великое именно потому, что мы свободны. Именно с этого шага начинается любовь к самому себе. Стол или тарелка, зонтик или кеды не свободны, но они и не любят ни сами себя, ни друг друга. Любовь возможна лишь тогда, когда существует свобода. Сразу же оговорюсь, что не надо путать свободу со вседозволенностью. Свобода не есть свобода от обязательств; свобода всегда есть решение быть открытым для следования общему благу. Вседозволенность всегда воспринимает других людей как вещь и средство для достижения своих собственных целей, свобода же всегда воспринимает другого как полноценную свободную человеческую личность, независимо от расы, цвета кожи, языка, возраста, умственных способностей и т.д. Вседозволенность всегда безответственна, свобода ответственна всегда. Именно поэтому, нам нужно научиться любить самих себя как свободных людей; не надо впадать ни в эйфорию, ни в ужасное чувство вины из-за этого.
В Откровении (в Библии) человеческое достоинство — «образ и подобие Божие» — представлено именно как достоинство, которое свободно. Конечно же, мы можем ошибиться, использовать человека или даже Бога как вещь, и разорвать тем самым межличностные отношения – именно это и называется грехом; но мы можем и осознать, что мы сотворили неправедное, что мы ошиблись, и, испросив прощения (то есть признав, именно признав, то что произошло), продолжить отношения.
Именно потому человеческая личностная ответственность верит в необходимость справедливых законов. Именно это второй шаг воспитания ответственности – следовать закону не потому, что это закон, а потому что он справедлив. Именно потому, что закон справедлив, он должен быть исполнен, так как это исполнение исполняет наше человеческое призвание и предназначение. При этом ответственность не впадает в иллюзию, что все проблемы разрешатся именно обязанностью исполнения закона.
Ответственность формирует моральную совесть, действующую согласно добру, справедливости и праведности даже тогда, когда большинство следует вопиющей несправедливости. Иногда это заканчивается трагично и кажется бессмысленным, но именно это и есть праведность – делать то, что правильно (справедливо, добро) согласно совести, а не согласно «»общественному мнению». Иногда, к сожалению, в трагических обстоятельствах, только противостояние личной индивидуальной совести может пробудить уснувшую совесть злодея (мучителя или палача) или просто поставить его перед лицом своего злодейства. Не потому, что он его не знает, а чтобы он увидел в реальности, что «другое» возможно. Так что, принцип «демократического централизма» (подчинения меньшинства большинству), который, как мне кажется, очень сильно привился в России, не только не формирует личную ответственность, но очень сильно разрушает её. С этим, кстати, сейчас столкнулись и западноевропейские демократии. Принцип, что «общественное мнение», иногда очень поверхностное, выраженное средствами массовой информации, вершит судьбы людей, есть всем нам серьезное предупреждение, как далеко мы способны зайти. Средства массовой информации призваны тоже быть ответственными при формировании общественного мнения, а не заботиться лишь о том, чтобы быть проданными, и получить высокий рейтинг. В этом им брошен огромный вызов современной эпохой.
Я уже слышу замечание, что в западноевропейском обществе существует страх перед наказанием за невыполнение закона и что этот страх, гораздо важнее совести. Мне могут заметить, что структура полиции достаточно развита. Но мне хотелось бы отметить, что гораздо важнее страха принцип внутреннего закона, что есть вещи недопустимые, что «так нельзя». Именно этот внутренний императив и позволяет полиции иметь доверие граждан. Именно с исчезновением или замутнением сего императива и связана невозможность полиции войти в некоторые кварталы Парижа, а не то, что невозможно применить силу и посеять страх. Объяснить это в России обычно очень сложно, так как, мне кажется, внутренний голос в России стал настолько тихим и робким, что, чтобы его услышать, нужно либо очень сильное уединение, либо очень сильное внутреннее потрясение. (Кстати именно это позволяет узнать россиян, соотечественников, за рубежом; это видно даже невооруженным взглядом. Не акцент выдает нас, соотечественники, а манера себя держать пред лицом другого.) Построить ответственность на страхе наказания невозможно. Сие возможно лишь на понимании, что я отвечаю за другого, так же как и он отвечает за меня.
Ну, а сейчас я выскажу размышление, за которое очень многим захочется меня побить. Я прошу вас не спешить и попытаться понять. Ответственность, вытекающая из достоинства, может быть построена, лишь если смотреть на человека как «на образ и подобие Божие». Уберите это Откровение, и постепенно, даже если это займет много времени, достоинство и ответственность исчезнет. Постепенно мы превратимся либо в звено эволюции, а звенья в ней, как известно, могут исчезнуть, либо в потребителей, которым необходимо простое удовольствие здесь и сейчас. Очень странно, но достоинство становится очевидным, если только принять библейское откровение. Если нет, все остальное становится очень относительным. И я немного волнуюсь, думая о том, что, если мы забыли Бога, то именно поэтому мы очень часто забываем и о себе, не говоря уже о других. Именно поэтому, у нас больше проявлен страх инстинкта самосохранения и выживания, чем достойного человеческого поведения. Как мне кажется, человек есть не только Человек Разумный, но также и Человек Религиозный. Именно исчезновение ответа перед Богом изъяло из нашей жизни и ответ перед нами самими, и пред нашими ближними. Без трансцендентного достоинства людей очень быстро можно превратить лишь в биологический материал, либо ставить над ними опыты, даже если опыты эти политические, экономические или социальные (извините за сарказм, но в данном случае человек не важнее морской свинки в лаборатории), и также как режут лягушек, можно резать и людей.
Это не значит, что светский, неверующий человек не может творить добро. Может, и достаточно часто творит его больше некоторых верующих. Проблема в том, что риск «светскости» — это то, что человек может стать лишь вещью, продуктом потребления, или машиной с определенным коэффициентом производства. Риск религиозности заключается в фанатичном, идолопоклонском восприятии Откровения и оправдание им ужасной жестокости, ради так называемого блага, прикрываясь именем самого Бога. Именно здоровое общение между светским и религиозным может воспитать здоровые и ответственные межличностные отношения. Атеизм и теократия одинаково опасны.
Пожалуйста, не обвиняйте меня в клерикализме. Библейское откровение всегда критиковало земную власть, и ни один политический режим не считало абсолютным и единственно-возможным. Клерикализм цепляется за власть; религиозность данная в Библейском Откровении связывает нас в Вечностью и дает нам самое глубокое понимание самих себя и нашей ответственности. Для возрождения нашей ответственности сегодня, как никогда, необходимо возрождение понимания «что мы по образу и подобию Божиему». Это не значит, что нужно удариться в «Закон Божий» или литургический (да и моральный) ритуализм. Конечно же, религия может цепляться за власть, но именно тогда она становится клерикализмом, и удаляется от своего собственного призвания. Откровение, данное в Библии, защищает нас он любого вида идолопоклонства (даже религиозного) ибо призывает нас не «сотворить себе кумира», кем бы этот кумир не был. Бога надо воспринимать как Бога, себя как себя, и ближнего именно как ближнего. Не больше и не меньше. Это и есть ответственность.