Автор: Перевод Константина Чарухина. Впервые на русском языке!
СКАЧАТЬ КНИГУ ЦЕЛИКОМ:
МАЛЕНЬКАЯ ХРИСТИАНСКАЯ ИЛИАДА
(ПРЕДИСЛОВИЕ ПЕРЕВОДЧИКА)
Большинство житий, которые мы здесь публикуем, даже самые фантастичные из них (ирландские, разумеется), как бы говорят сами за себя. А вот «Regnante Domino» и «Откровения» св. Елизаветы требуют от переводчика нескольких слов в свою защиту.
Повесть о святой Урсуле и её товарках была чрезвычайно популярна в Средневековье, о чём можно судить хотя бы по множеству живописных произведений, посвящённых мученичеству Кёльнских дев. Естественно, эта история стала одной из первейших мишеней критики, начиная с эпохи Реформации. Многие и поныне предпочитают считать её попросту сказкой.
Что и говорить, с точки зрения дат, реалий, имён – повествование о британских беглянках чрезвычайно уязвимо. По сравнению, скажем, с «Житием св. Геральда», очарование которого в реализме, в кропотливой подборке фактов, в возможности почти прикоснуться к плоти событий, текст «Regnante Domino» местами напоминает наивный роман.
Основных «улик» две: отсутствие древних упоминаний описываемого события и количество мучениц, которое превосходит все мыслимые пределы и представляет неразрешимую транспортную задачу для того времени. Однако есть и некоторые аргументы в пользу исторической достоверности мученичества – это, как минимум, множество останков, находимых под Кёльном в XII в., надгробные надписи. Сведений об этом много, найти их легко и пересказывать их здесь – не наша задача.
Я хотел бы здесь лишь заметить, что красота и правда истории о св. Урсулы и одиннадцати (толи тысячах, толи просто девах) – не только в неразъединимом наложении истории и мифа, временного и вечного, а в том, какой именно вечный сюжет стал её осью.
Назовём его условно «Илиадой», хотя всё ту же матрицу можно обнаружить и в «Махабхарате», и во множестве других мифов и эпосов мира. Воинство чистых душ собирается в морской поход (повсеместно в духовных традициях вода символизирует смерть, плавание – переход в иной мир), чтобы, одолев Врага, освободить Жизнь. Им нужно войти в самое жерло смерти, в Град её и, разрушив его, вернуться с победой. Вокруг этой оси вращается весь пёстрый и многонаселённый глобус мифологии. Да часто и Евангелию пытаются предъявить упрёк в том, что оно – лишь перепев восточных мифов (подробное опровержение ряда утверждений этого рода можно найти в книге О’Коллинс Джеральд. Вера в воскресение — Значение и обещание воскресшего Иисуса; М.: Издательство ББИ, 2014).
Осмелюсь высказать рискованную догадку, что все эти мифологические структуры – как бы эхо подлинной Священной истории в прошлом. Её невнятный комментарий, её какофоническая увертюра, тень «тени будущих благ». Что-то Бог сказал всем народам и всем временам, а уж как услышали, так услышали.
Евангелие поставило всё на свои места. Победа сверхкосмического масштаба произошла в углу мира, совсем не так, как рисовали её воинственные эпосы, и с тех пор «наша брань не против крови и плоти». Но воспринимать и до какой-то степени воспроизводить эту победу приходится каждому христианину в последующие века, да и каждой христианской цивилизации, насколько о ней можно говорить в понятиях индивидуальности.
«Подражание Христу» всегда частично и несовершенно. И будучи таковым, оно поневоле воспроизводит «прообразы» самого Образа. Героически следуя за Иисусом, святой порой может оказаться похожим на Ахилла, а община верных – на данайцев. Но это крещёный Ахилл, у этих данайцев – кресты на парусах. Мы продолжаем жить в мифе, и миф – в нас, но это не замкнутый круг, где выход – известно.
В древнейшем повествовании о св. Урсуле и одиннадцати тысячах можно усмотреть влияние мифа. Однако видно, что это миф преодолённый. Он перевёрнут во всех своих частях. В поход отправляются не суровые мужчины, а хрупкие девушки; их цель – не отвоевание украденной жены, а бегство от нежеланного жениха; и город в итоге не разрушен, а спасён. Но – корабли, но – поход, но – победа. О победе, впрочем, что она из себя представляет в высшем смысле, сам автор говорит на последних страницах.
Что мы можем из этого узнать доподлинно? Главное. Были девушки. Они погибли за свою единственную Любовь. Они победили. И эта истина отбрасывает живительный свет на всю прочую словесную ткань. Мы видим самодостаточные описания изготовления кораблей и морских игр, грамотный и богатый язык, довольно изысканный стиль, очарование которого, увы, теряется при переводе. Автору хорошо в этом мире. Пускай будет и нам хорошо.
Жажда узнать доподлинно, что же случилось тогда, не оставляла европейцев многие последующие века.
Так, св. Елизавете из Шёнау поход девушек предстаёт как всемирно-историческое событие (каковым, впрочем, и является жизнь настоящего святого). Британия, Константинополь, Рим – все направляют своих посланников в эпицентр. Все связаны кровными узами родства и чудесной телекоммуникацией вещих сновидений. Мир вдохнул смерть, чтобы выдохнуть «облако свидетелей».
Св. Елизавета серьёзна. В её словах нет творческой игры и блеска. В предчувствии видений у неё болит сердце. Она готовится принять поношение. И она сомневается. Что же мы можем узнать у неё? Ведь её книга об 11000 кажется уже не мифом, а сном. Если текст IX века – икона загадочного события, то откровения шёнауской визионерки – икона иконы. Кажется, к её словам вообще неприменим критерий историчности. Они должны содержать что-то большее, чем разъяснение (на самом деле, они только сбивают с толку) древней легенды в свете новейших раскопок.
Откровения, начиная с важнейшего, Иоаннова – вообще великий вопрос для теолога. Почему те или иные образы? Почему святые иных времён и народов говорят на понятном для нас языке? Почему они редко сообщают проверяемые сведения? Неужто мы всё ещё вроде тех «прочих», которые «видя не видят и слыша не разумеют», а потому им всё – «в притчах»? Впрочем, к счастью, не всё. Только то, к чему нетерпеливо простирается наше любопытство.
У меня есть подозрение, что даже те сведения, которые многие визионерки получали в своих видениях, не несут «информации» в обычном смысле слова, а являются своего рода морфемами неведомого языка. Как ангел говорил со св. Елизаветой на дикой смеси немецкого и латыни, так и сами сообщаемые «факты» могли быть лишь фрагментами образа, говорящего о чём-то большем, чем они сами. О чём? Могу лишь гадать.
Впрочем, один момент меня немного воодушевил.
Известен ряд отрекшихся Пап, среди которых нет никого ни по мотивам, ни по судьбе похожего на Кириака, о котором нам говорит св. Елизавета, кроме… св. Целестина V. Но он жил через век после неё! Впрочем, это лишь обнадёживающий домысел. Надеюсь, кто-нибудь из более просвещённых читателей отыщет лучший подход к разгадке.
Под конец сделаю одно примечание технического свойства: в «Мученичестве» я переводил слово rex, regalis и т.д. как «царь», «царский» и т.д., поскольку автор текста IX века пытается по мере сил ориентироваться на античную классику и, наверняка, не прочь архаизировать свой символический ряд. А в «Откровениях» у меня уже везде «короли», даже в Константинополе, исходя из предполагаемого ощущения эпохи. Тут же нужно заметить, что как «цари», так и «короли» британской древности должны были быть кем-то вроде племенных вождей в грубых кожаных куртках, а не торжественно восседающими на тронах самодержцами в горностаях и золоте. Хоть и не стоит особенно увлекаться исторической достоверностью в отношении этих текстов, но пускай таковой образ всё же будет у вас перед глазами. Кроме того, я отказался от перевода латинского понятия «exercitus» церковнославянским «лик» в пользу «воинства», поскольку, во-первых, «лик» может немного сбить с толку, ассоциируясь с «лицом», а во-вторых, автор часто прибегает к военной терминологии в отношении наших святых путешественниц, употребляет ряд названий боевых порядков, наверняка намеренно обыгрывая разительное противоречие между хрупкостью юниц и их духовной бранью.
МУЧЕНИЧЕСТВО СВ. УРСУЛЫ И ОДИННАДЦАТИ ТЫСЯЧ СВЯТЫХ ДЕВ («REGNANTE DOMINO»)
Анонимный автор IX в.
По изданию: Acta Sanctorum. October T. IX. Pp. 157-165
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Происхождение св. Урсулы. Предложение о замужестве.
1. В царствование Господа Христа Иисуса нашего, когда после страстей, вознесения и воскресения Его к Богу обращались все концы земли и даже на краю Океана было не укрыться от жара веры Его, когда собирались народы вместе и царства для служения Господу (Пс 101:23), жил в британских краях некто Деонот – «Ведомый Богу» как именем, так и жизнью. Благочестиво исполнявший все обряды католического исповедания, он, правя людьми, не забывал, что сам должен Христу подчиняться, и взимая с подчинённых подать, всегда помнил, чем сам обязан Царю Небесному, сотворившему его. Итак, когда он под игом Христовым безупречно воинствовал, а над другими безупречно и справедливейше властвовал, взял он, памятуя о благословении семени Авраамова, жену, равную себе как по родовитости, так и по образу добродетелей.
Но как справедливость Божия сокрушает сосуды гнева двойным ударом и, здесь начав, в Судный день разрушает их окончательно; так и милосердие Его любящим Его также в мире сем позволяет предвкусить богатство благости (Рим 2:4), дабы научились они с долготерпением ожидать той несказанной славы, которой не видел глаз, не слышало ухо, и не приходило на сердце человеку (1 Кор 2:9).
2. Итак, когда оба родителя с величайшей надеждой ожидали ребёнка мужеского пола, который стал бы преемником их в земном царстве, милосердный Промысел Божий, который умеет даже превзойти желания просящих, даровал им тогда дитя женского рода, и она, превосходя прочих мужеством духа, предварила их в наследии Царства Небесного и подготовила им, последовавшим за нею, блага неистощимые.
И по Божию устроению (ибо кого Он предопределил, того и назвал (Вульг. Рим 8:30)) нарекли родители дитяти в крещении предвещательное имя Урсула – «Медвежонок», ибо предстояло ей однажды по примеру Давида удушить лютого медведя, сиречь диавола.
И хотя она, как подобает царёву дитяти, воспитывалась с царским обхождением, уже в нежном возрасте нрав её опережал своей зрелостью развитие естества, и так презрела она мир, что, проникнувшись заповедями евангельскими, о законе Господнем размышляла день и ночь (Пс 1:2). И поскольку духом и сердцем она томилась по духовному браку с Женихом своим, то все наряды её и слава были не вовне, а внутри (ср. 1 Пет 3:4), отчего всем дано было ясно понять, что Верховный Создатель желает усовершить жемчужину эту для украшения Церкви Своей, как если бы Он открыто сказал ей: «Слыши, дщерь, и приклони ухо твое, ибо возжелал Царь красоты твоей» (Пс 44:11-12).
3. Кроме сих и иных духовных даров благодати, была она также несравненно стройна и на диво красива, и любезна в очах всех людей. Однако дева заботилась только о Господнем (1 Кор 7:34) и меньше всего любила в себе то, что, как она знала, не слишком мило в очах Жениха её. Когда слава о достоинствах столь благородной девы распространилась повсюду, дошла она и до ушей некоего супостата, который, будучи весьма могуч силами и славен военной мощью, с варварской жестокостью правил обширными землями. Чрезвычайно желая достигнуть видимости царского величия, он сообразил, что расширит своё царство, и имя своё прославит, и процветанием станет знаменит, если сына своего соединит узами брака со столь знаменитой девушкой.
И вот, сын его, не менее упорный (поскольку вступил он уже в пору возмужания), заручившись согласием и поддержкой отца, направил старейшин народа посланцами к отцу девы, передав с ними множество драгоценных даров, а обещая дары ещё большие: славные города, обширные земли и морские угодья, наконец, и всё царство отцово, и все удовольствия, какие только мир может дать или мог. Также и пригрозил величием имени своего, словно бы занесённой рукою, дабы хоть страхом добиться желаемого, если ни ласка, ни подарки не помогут.
4. А они, получив от царя поручение, отправились и, проделав великий путь, прибыли к отцу девицы и передали, как велено было им их господином, дары и посулы. И после ласковых слов, кои они считали наидейственнейшими, подобно скорпионам, перешли к угрозам и стали стращать войной. А государь, заботливый и весь преисполненный сердечной милости, взволновался в душе, почитая бесчестьем дочь свою, глубоко привязанную к Небесному Жениху, из объятий Вечного Царя насильно вырвать и поработить грязной похоти варвара. Но с другой стороны, хоть он и готов был пролить собственную кровь за католическую веру и из ревности о правде (ибо жизнь для него была Христос, и смерть – приобретение (Флп 1:21)), всё же на нём лежала забота о царстве. Выстоять своими силами против свирепости этого варвара он не надеялся, и очам его уже представали видения: убиенные люди без различия возраста, разорённые города, изнасилованные жёны и девы, сожжённые церкви, осквернённые святыни и все несчастья, что когда-либо выпадали на долю побеждённых, прежде всего – христиан, побеждённых язычниками.
5. Благочестивый царь оказался в отчаянном положении и, поскольку у него оставался лишь единственный выход, он устремился к божественному милосердию, словно бы к крепкой защите от врага (Пс 60:4): весь в слезах, он неустанно умолял небеса о помощи.
Между тем дева Господня, хоть отец и пытался не показывать виду, застигла его в смятении, и он не смог утаить, что причиной этих волнений была она. Тогда, чрезвычайно тревожась за себя саму, она прониклась сочувствием к отцовой тревоге и немедля прибегла к своему оружию, как святая Юдифь и Есфирь, что радели о спасении родины. Она постилась и проводила ночи в молитве, дабы поскорее достигли её просьбы слуха Жениха её, с коим она уже была воистину одним духом. Ночь сменяла день, нет, ночи и дни сменяли друг друга в бдениях и постах, и когда она, измождённая плотью, ненадолго, по немощи человеческого тела, заснула (хотя сердце её бодрствовало в Боге (Песн 5:2)), тогда удостоилась она узнать в божественном видении обо всём ходе жизни своей, множестве сподвижниц своих, славной пальме мученичества и конечном исходе событий.
6. И вот, едва занялась ранняя заря, Урсула, спеша унять отцову печаль (ведь то был день, когда предстояло дать ответ посланцам супостата), пришла к нему радостная, ласково улыбаясь. «Отец мой! – сказала она, – Не печалься более о деле сем и не чахни! Возложи помышления твои на Господа, Который не даст поколебаться праведнику (Пс 54:23). Не сочти только девическим вздором, что я скажу тебе: знай, что прошедшей ночью сообщил Бог в видении мне, недостойной служанке Своей, утешительную весть, повелев, чтобы юношу, что жаждет брака со мною, я не лишала надежды на свадьбу, сама, однако, сохранив печать девственности, перешла в стан безбрачных. Условие же нашего союза и брачное соглашение будет таково. Ты, отец, и юноша, что навязывает мне любовь свою, изыщете десять дев цветущей юности, красотою и происхождением благороднейших, и как мне, так и каждой из них придадите по тысяче достойнейших дев. И снарядите для всех нас одиннадцать больших кораблей, и дадите нам трёхлетний срок натешиться девичеством нашим, а когда он закончится, пускай будет, что Богу угодно (ср. Исх 5:3). Однако же нет никого, кто смог бы расстроить неизменный замысел милостивого Бога, который Он составил обо мне».
7. Возвеселившись от сих слов дочери, отец призвал к себе посланцев, дал согласие на их требование, изложил предписанные девой условия мнимого брака. При этом он чрезвычайно осмотрительно потребовал – как бы вместо всех даров, – чтобы юноша, возродившись в купели спасения, в течение трёх ближайших лет утвердился посредством католической веры в Господе. Услышав это, посланцы тотчас возомнили, что добились желаемого, тем же путём, которым пришли, бодро поспешили обратно к господину своему, ибо рассчитывали получить за удачное посланничество похвалу, славу и награду. И когда изложили они по порядку суть договора, отец тотчас премного возрадовался, а сын от великой любви своей всякую меру в радости превзошёл. Да и всё царство, услыхав о таком торжестве князей своих, предалось, как водится, общему ликованию.
Охотно согласившись с условиями брака, юноша горячо добивался от отца удовлетворения желания девушки: через крещальное таинство немедленно принять посвящение в законы христианства. А также, объявив неслыханный набор в неслыханное войско, всюду в царстве изыскивали они родовитых и прекрасных дев, приводили их во дворец и наряжали в платья, великолепием достойные цариц. Ничуть не меньшую щедрость и равное усердие оба царя проявили в постройке кораблей, и вот: одни у них деревья в лесу валят; другие – к побережью свозят; иные – борта, а иные скамьи мастерят; иные настилы тонкими скрепами соединяют; иные то, иные это отделывают золотом, серебром да медью; и красят, и изваяниями уснащают; и каждый, в своём искусстве и служении подвизаясь, всюду наперегонки с другими радеет о деле.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Отплытие св. Урсулы и её сподвижниц. Путешествие в Кёльн и Рим.
8. Итак, благодаря единодушным усилиям двух царей, флот царственного великолепия был с дивным совершенством закончен и указанное Богом число отборнейших дев исполнилось. Среди неисчислимого множества девушек самых благородных семейств как родовитостью, так и добродетелью блистала Пинноза – дочь некоего великого вождя; она стала второю после Урсулы как бы воеводой девичьего войска, ибо её отец по особой своей родительской любви, как равную по благородству включил её в этот союз.
Когда же всё было завершено на славу, в условленный день девичьи полки собрались к царевне и, препоясанные якобы к морскому соревнованию, получили приказ приготовиться. Когда бл. деву Урсулу окружило долгожданное воинство дев, она с радостным ликом и духом прежде всего воздала подобающее благодарение Богу. Затем она девушек, словно вернейших соратниц, посвятила в тайну замысла своего, просветив и укрепив их благочестивыми наставлениями в науке божественной любви, а девические отряды острым слухом жадно внимали назидательнейшим поучениям царевны своей. Обратив к небесам сердца и руки, они тотчас принесли как бы воинскую присягу, торжественно обещая быть верными всем обязанностям божественного благочестия, и с живостью взаимно побуждали друг друга к сему подвигу, поскольку уже тогда у них было одно сердце и одна душа (Деян 4:32), и, предвкушая духом сладость небесную, презрели они мир и славу его.
9. После того, по данному знаку они опрометью бегут к кораблям (ведь море было близко) и, развернув снасти, устремляются на глубину. То сходясь, то расходясь, порой изображая бегство, порой – сражение, упражняются во разного рода играх, пробуя всё, что только приходит на ум, и так ежедневно, резвясь по-девичьи, то около полудня приходят, то к девятому часу, то, весь день проведя в играх, возвращаются к вечеру. И часто присутствовал при сем зрелище благочестивый царь вместе с почтенными отцами, а также первые люди всех царств. Люд всякого рода и звания (всегда охочий до морских представлений) тоже, отложив дела насущные, рукоплескал девичьим забавам. Но позже, воспитав каждодневными прилежными упражнениями отвагу, девы стали отгребать всё дальше от берега, дабы ускользнуть от внимания народа, собиравшегося ради зрелища. Кроме того, некоторые корабли, относимые прочь порывами ветра, не возвращались до ночи, и зрители, истомившись долгим ожиданием и пресытившись играми, один за другим разошлись по своим делам, и толпа постепенно растаяла.
10. Итак, когда во многих весёлых празднествах прошла трёхлетняя подготовка к мученичеству и приблизился назначенный день брачных торжеств, юноша стал понуждать девицу уступить его любви. Бл. Урсула, хоть и не сомневалась в обетованиях божественного пророчества, всё ж, заботясь о хрупкости человеческой, наставляла товарок своих в Господе – как словами, так и примером, – чтобы в таковых обстоятельствах они всё настойчивее стучали в двери божественного милосердия, дабы не проиграть то сражение за целомудрие, которое они безукоризненно вели под водительством Царя своего Небесного. Сими речами она как бы прибавила ретивости уже бегущим, и верные Богу девы, от всего сердца проливая слёзы, стали в пламенном сокрушении духа призывать Всевышнего – как каждая за себя, так и все за царевну, – дабы помог Он им девство своё уберечь.
11. И вот, праведный Господь, Который всегда близок ко всем призывающим Его в истине (Пс 144:18), не отверг столь праведных просьб, но извёл ветер из хранилищ Своих (Пс 134:7) и гнал флот на протяжении одного дня и ночи (ср. Исх 14:21) в направлении порта, называемого Тил, доставив в целости как корабли, так и всё множество девушек. И вот, когда достигли они вожделенного берега, предводительница при виде таковых свершений воспела подобающее свадебное славословие Небесному Жениху, словно пророчица Мариамь (Исх 15:20-21), когда избежал Израиль войска Фараонова, пересекши Черное море. И как девичье воинство вторило ей не шумным криком, а ответным созвучием сердца, то песнь радости сей до слуха Господа Саваофа дошла (Иак 5:4) с благоуханием (Сир 35:5).
И проведя в том месте наступившую ночь, на следующий день они приобрели припасы (ибо там имелись торговцы) и, вернувшись на корабли, подняв якоря, отправились, наконец, по реке в славную тогда столицу Германии – Кёльн, где ныне в мире покоятся их мощи.
12. И вот, в пути, когда к изнурённой дневными трудами бл. деве Урсуле подкрался после ужина сон, она, уже угодившая Богу обетом ангельского целомудрия, увидела во сне мужа, как ангел лучезарного и величественного, который, представ, спросил её прежде всего, бодрствует ли она. Когда она от внезапного видения по-девически затрепетала, он, ласково унимая её страх, сказал: «Знай, дочь, что свершится то, чего ты весьма жаждала – под защитой Бога Небесного ты со вселюбезной ратью сестёр твоих достигнешь Рима и, исполнив свои обеты, со всем множеством спутниц своих возвратишься сюда в мире. И здесь вам от Бога предопределён покой в век века, здесь почиете в мире и, поскольку подвигом добрым вы подвизались, течение совершили, веру сохранили, то впредь готовится вам венец правды, который от праведного Судии (2 Тим 4:7-8) вы примете сполна за благое исповедание имени Его: шеи ваши подставив губителю и сложив здесь с себя обузу тленного тела, перейдёте вы в небесный брачный чертог со славой мученической». После слов сих сказавший их муж исчез.
13. Нисколько не сомневаясь в столь возвышенном пророчестве, она, едва день возвратился на землю, созвала собрание дев и представила вниманию всех что видела и слышала. Общим ликованием встретили они услышанное, поскольку сочтены были достойными за Христа бедствие претерпеть. И, принеся жертвы хвалы (Евр 13:15), по обсуждении единодушно постановили совершить этот путь поскорее, ибо жаждали разрешиться и быть со Христом (Флп 1:23). А чтобы не замедлить исполнение божественного предопределения, они с попутным ветром дошли на парусах до Базеля, пришвартовали там корабли и отправились в Рим пешим ходом. Там они за несколько дней обошли расположенные повсюду гробницы различных святых; проведя ночь в молитве, вверили Богу души свои; искренними слезами приуготовили одеяние внутреннее как бы пред вхождением на вечный пир Царя; и исполнив, наконец, обеты, тем же путём, каким пришли, возвратились в Базель, взошли на корабли и, устремившись вниз по течению быстротекущего Рейна, ополчённые – как против духовных нападок, так и против всякого гнёта мучителей, – направились, наконец, к Кёльну.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Мученичество одиннадцати тысяч святых дев
14. Тогда приближалось к тем местам варварское племя гуннов, которое в наказание за грехи людские убийствами и пожарами опустошало земли как Галлии, так и Германии с Италией: разоряли они города и жгли церкви, так что едва где оставались следы почитания Божия. И вот, в то самое время варварская орда по врождённой своей свирепости окружила плотной осадой также и город Кёльн, но до приближающихся к нему дев ещё не достигла молва об этом. Они, помня прежнее человеколюбие здешних жителей, без малейшего на сей счёт подозрения вошли в те края – и вот, варвары по обыкновению своему, стремительной вылазкой разведав обстановку, вдруг с воплем набросились на них и, словно ворвавшиеся в овчарню волки, великое их множество с бесчеловечной жестокостью умертвили.
15. Когда зверообразная эта свора головорезов подступила к бл. Урсуле, сообщники злодейства, узрев дивную прелесть её, были тронуты, обуздали свои души и руки, а сам князь их, словно молнией, опалённый пламенем преступной похоти, сдержав ненадолго суровость, прибег к лести и любовным речам. «Воистину, – молвил он, – великая красота твоя являет, что ты девица из знатной семьи и великого рода!» И поклялся он богами своими, сказав: «Если бы ты раньше прибегла к моему заступничеству, то не понесла бы никаких потерь среди свиты своей. Однако утешься, любимая, возрадуйся участи своей и не горюй о гибели дев твоих, ибо ты оказалась достойною получить в мужья меня, победителя всей Европы, перед кем трепещет даже империя Римская!
А когда дева, помышляя о Господнем (1 Кор 7:32), словами свободными с возмущённым видом от такового супруга, как от князя тьмы, отреклась, душа варвара лютым исполнилась гневом и взревел он, уподобившись зверю, и, не вынося отказа, он бл. Урсуле, которая желала уже разрешиться и быть со Христом (Флп 1:23), вынес смертный приговор. И вот, царица блистательного воинства, пронзённая остриём стрелы, подобно жемчужине небесной пала на груду тел благородных спутниц своих и, убелившись, словно бы во втором крещении, алой кровью, отправилась, увенчанная, вместе с многолюдною вереницей победительниц в небесный чертог, преданно восполнив недостаток в плоти своей скорбей Христовых (Кол. 1:24). Так усовершился дивный сей сосуд Господень, который не только лилиями девственности белел, но равно и розами мученичества украсился, коими перед пристальным взором Всевышнего благородно рдеет.
16. Поэтому обманывают и обманываются те летописцы, что, ослеплённые мирской славой, нескончаемыми похвалами триумфы царей своих превозносят чуть ли не до небес, описывают такие да эдакие военные трофеи; побеждённых царей на колесницах во главе процессии; неисчислимых пленников, погоняемых наподобие стада; а с другой стороны – воинов-победителей, блистающих многоцветным вооружением; и самих воевод, восседающих в золотых квадригах и сияющих позлащёнными одеяниями. Могут, если угодно, ещё добавить вседневное празднество в городе, радость старейшин, народные клики и всеобщее ликование. Но если разумно сравнить сие с триумфом святых мучениц, то, скорее, надо говорить о несчастье, а не о славе, ведь те облачённые в пурпур и золото победители низошли во тьму на вечное наказание, а эти, облачённые в ризы бессмертия, услаждаются видением Господа и обществом ангелов. Вот та добрая земля, которая, по слову Господа, приносит плод в шестьдесят и в сто крат в терпении (Мф 13:23; Лк 8:15); вот те, кто до времени с плачем несёт семена и вскоре возвращается с радостью, неся снопы свои (Пс 125:6), воистину отбросив мякину плоти, а очищенную и хорошо просеянную пшеницу ссыпают в закрома Господни.
17. О, какое было в тот день на небесах ликование, какое граждан вышних стечение! Каково торжество апостолов! Сколько всеобщей славы от мучеников и от дев святых, прибавлением рядов своих похваляющихся! Да знает также Кёльн сей счастливый и несравненно с сокровищем сим счастливейший, насколько он обязан останкам сих святейших дев всегда воздавать честь и почитание, ведь он благодаря освобождению своему изведал, как драгоценен пред лицом Господа был их нрав и как доблестно жительствовали в собрании святых те, чьи беззащитные тела оказались столь могущественны!
Ибо когда довершилось зверское буйство, явил Бог чашу гнева для мучителей сих, полную опьянения и безумия (ср. Ис 19:14), предав их обману чувств: и видят они вооружённое полчище, сочисленное множеству тел умерщвлённых дев, и оно наступает на них. Под его натиском лютая орда варваров и отступить не может, уже разучившись после стольких триумфов, и противостоять не смеет. Когда враги мира всё же бежали, осаждённые граждане обрели нежданный мир, и избавленные от длительного страха кёльнцы вышли за ворота, и вот: повсюду на голой земле находят они непогребённые трупы дев.
На сей счёт они не могли долго обманываться, ибо хорошо помнили одеяние, облик и корабли проходивших недавно здесь девушек, и без труда поняли, что верные Богу девы пали в мученическом подвиге ради защиты целомудрия своего, а горожане по их предстательству избежали не только смерти, но и мучений от варваров, что всякой смерти хуже.
По единодушному согласию, не людей почитая, но образ Божий в человеческих телах, не поскупились ни на общественные, ни на частные расходы и, каждый потрудился по мере своих скромных сил, не только воздавая погибшим долг человеколюбия, но и проявляя к ним благоговейное почтение: одни растерзанные и разбросанные члены мучениц собирают, другие их в саваны облачают, иные землю копают, иные в гробы полагают, и в скором времени, как нынче там можно увидеть, на вечную славу Кёльна святейшие мощи дев упокоились в мире.
18. С тех же пор, чем больше возрастала божественная вера, тем сильней укреплялся обычай (а затем уже вместо обычая священное правило врезалось в память граждан даже до сего дня), по которому никто никаких мёртвых тел в окрестностях погребения дев хоронить не смеет. И вот, по прошествии некоторого времени пришёл из краёв Востока благочестивый муж по имени Клематий, неоднократно получавший от Бога во сне наставления и отправленный как бы послом святых дев. Он на святейших останках заложил и возвёл по обету церковь в честь святых дев. Хвали, Кёльн, Господа, ибо Он укрепляет вереи ворот твоих, и утверждает в пределах твоих мир, и ради столь великого залога благословляет сынов твоих среди тебя (Пс 147:1-3).
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ (ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ)
Мученичество св. Кордулы и её явление бл. Хельмтруде из Хеерзе авторства аввы Экберта
19. И была в этой святейшей рати одна дева по имени Кордула. Другие пали в подвиге Христовом, а она единственная укрылась на борту одного из кораблей под покровом ночи, но утром сама, собравшись с духом, мужественно выдала себя на смерть, которой было избежала, и последовала в равной с другими мученической славе вслед за победительным полчищем. Да не соблазнится никто об этом, подумав, будто блаженная сия дева не заслужила скромного своего венца по таковой боязливости, ибо ни Пётр за отречение, ни Фома за сомнение не были извержены из апостольского чина.
Ибо по Божию попущению и на великую пользу Церкви Пётр, слишком положившись на себя и на свои человеческие возможности, заявил, что умрёт вместе с Учителем (Ин 13:37), а сам устрашился слов рабы придверницы (Ин 18:17). Во благо это пошло, ведь потом он даже на крест взошёл, не убоявшись и принцепса римского.
Возможно, и блаженная эта дева слишком полагалась на чистоту своей предшествующей жизни и на постоянство веры, и была несколько самоуверенна, рассчитывая вытерпеть страдания – вот поэтому-то и должна была быть унижена, дабы научиться не собою, а Богом хвалиться (ср. 1 Кор 1:31), и через таковое унижение, смирившись, перейти в небесный брачный чертог с вящей славой. Если даже верный Давид, который сказал Господу: «Я клялся хранить праведные суды Твои, и исполню» (Пс 118:106), тут же, словно бы придя в себя, смиряется и говорит: «Унижен я совершено» (Вульг. Пс 118:107), то пускай не отчаивается немощная плоть в спасении, если когда-нибудь и ослабеет немного в разгаре мученических страстей по человеческой немощи. Сам Посредник между Богом и человеками (1 Тим 2:5), приняв образ личности, подобной немощным людям, сказал: «Душа Моя скорбит смертельно. Отче, если возможно, да минует Меня чаша сия!» (Мф 26:38-39). Вот! Имевший власть положить душу Свою и принять её (Ин 10:18) умолял, чтобы миновала Его чаша страстей. И не просто как Сын был Он услышан Отцом (Евр 5:7), но как Глава, глаголющий от имени немощных членов, образ которых Он тогда принял. Возможно также, Превысший сей Виноградарь так изволил очистить плодоносную ветвь, чтобы более принесла плода (Ин 15:2). Точно так же бывает, когда какую-нибудь фигурку, искуснейше изваянную усердным скульптором, весь народ, увидев, уже хвалит, а мастер всё ещё усматривает в ней несовершенство и обтачивает; дабы то, что приятно чужим взорам, ничем не смогло отвратить его собственный.
Впрочем, кто познал ум Господень? (Рим 11:34) Поэтому излишне исследовать тайные суды Божии, ибо воительница Божия задержалась не на отвержение, а на испытание: сохранив веру, хоть и не без искушений, она решительно выстояла, и тем утвердилась навеки.
20. И вот, после долгой вереницы лет вышесказанная святая Кордула явилась в видении одной затворнице несравненной жизни и чрезвычайных заслуг – Хельмтруде (ок. 900-ок. 950, память 31 мая – прим. пер.), – и спросила её, словно бы приятельницу свою, узнаёт ли она её. Та же, хоть и святая и душой уже близкая к Богу, но всё ж ещё тленная, вострепетала перед представшим ей образом, ибо тленное не выносит вида нетленной божественной красы и величия. А дева Божия была облачена в одеяния дивные, превосходящие любое человеческое искусство, и на челе её красовался венок, сплетённый из лилий, чередующихся с розами. И служанка Божия, задыхаясь от страха, отвечала, что не удостоилась знать столь величественной особы, молвив: «Как это могло бы быть, когда я подвержена законам плотского греха, а ты, вознесённая в сонм небесный, чужда всякой тленности?» «Тебе ведомо, – возразила Кордула, – что я была одной из множества святых дев Кёльнских и единственная пережила ту точь, когда они, во Христе подвизаясь, торжествовали, а при наступлении дня, возжелав смерти, я сама себя выдала извергам и, умерев во Христе, не покинула сестёр своих, не лишилась причастности мученического венца. Поэтому, поскольку весь Кёльн с должным благоговением чествует день славнейшего их отшествия, то вскоре за тем подобает как-то почтить память и моего имени. Итак, придя ныне, я возлагаю на тебя послушание: поведай от меня инокиням, верно хранящим наши останки, что, когда они отпразднуют победную славу сестёр моих, то пускай ближайший следующий день посвятят как-нибудь и моему почитанию, ибо им отнюдь не на пользу, что среди всех покоящихся там только моему имени никакого поминания не воздаётся». Когда же Хельмтруда спросила деву об имени её, та велела ей, дабы наверняка узнать её имя, приглядеться к её челу, где оно начертано. Затворница послушалась; увидела и прочла написанное чёткими буквами с расстановкой: «Кордула».
21. Тогда служанка Божия поведала божественное пророчество инокиням, ей поверили и постановили затем, что следующий день после празднования памяти свв. дев должен быть посвящён прославлению св. Кордулы.
Однако если кому сие видение покажется якобы не слишком заслуживающим внимания и он, осмеивая его, как сонную грёзу, усомнится в нём, то пускай вспомнит, что и Пётр во сне увидел образ призвания язычников в виде животных на блюде (Деян 10:11), а Павел, не сомневаясь, внял мужу, македонянину, призывавшему его в Иллирию (Деян 16:9-10). И патриархи наши – Авраам, Исаак и Иаков, и Иосиф тоже, а ещё Гедеон и Даниил – узнали в видениях много великих священных тайн (напр. Быт 15:12; Быт 26:11-17; Быт 37, 39-40; Суд 7:13; Дан 7); также и волхвы были во сне научены возвратиться иным путём (Мф 2:12). Сам опекун Господа Иосиф получил во сне указание от ангела бежать в Египет, а когда умерли преследователи Христа, из предосторожности перед Архелаем – удалиться в Назарет и жить там (Мф 2:13, 20, 22).
Однако следует знать, что служанка Божия, которой было явлено откровение, такую достохвальную вела жизнь и такого святого была нрава, что её саму должно считать наивернейшим подтверждением истинности видения.
Есть в Саксонии городок Хеерзе, где сия святая родилась и воспитывалась, и там до нынешнего дня в славной женской обители она телесно покоится в мире; впрочем, недавно изрядную часть её святых мощей перенесли на гору, где расположен город Ибург. Житие и святость её насчитывает столько свидетелей, сколько в Хеерзе инокинь живёт сегодня и сколько их было ещё с тех времён; и при этом, конечно, Бог подтверждает людские слова. Ведь и доныне могилу её посещают часто, и слепые там прозревают, хромые ходят, немощные обретают жизненные силы, а одержимые нечистыми духами очищаются. Поэтому достойно доверия свидетельство её и нечестиво в нём сомневаться, ибо Господь изволил дать святой своей откровение о святой, невесте – о невесте, возлюбленной – о возлюбленной.
22. Славься, вышний Иерусалим, и оный небесный синклит, столькими высокородными гражданами дополненный, где нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского (Гал 3:28)! Славься, Британия, хоть и в Адаме порождающая, но даром девичества преобильная! Славься, Германия, столько изысканных цветов Океана приютившая! Славься, Рим, что, множество дев прияв, возвратил! Славься, Кёльн, такое у себя сокровище хранящий! Славься, блаженная сия община инокинь, что, стольким святым девам верно служа, залогом вечного спасения утешаешься! Благословенна же слава Господа от места святого! (Иез 3:12) Вы же, инокини, хранительницы россыпи небесных каменьев, к особому послушанию вашему особо будьте прилежны, ибо, если даже вы стократного или шестидесятикратного плода и не достигнете, то хоть по следам их колоски божественного милосердия соберёте. Также всех призовём смиреннейше прибегнуть к общему их святейшему заступничеству, дабы, хотя на равное с ними блаженство мы уповать и не дерзнём, и не можем, но, поскольку в доме Отца обителей много (Ин 14:2), то да заступятся они за нас, дабы по заслугам их мы хотя бы в конечной участи удостоились гражданства в небесном Иерусалиме по предстательству Господа нашего Иисуса Христа, Который с Отцом и Святым Духом живёт и славится, Бог во веки веков. Аминь.
Пострадали они в 238 году (Приписка, сделанная между 1100 и 1156 гг., – прим. ред.; очевидно, под влиянием пророчеств св. Елизаветы из Шёнау).
Св. Елизавета из Шёнау
КНИГА ОТКРОВЕНИЙ О СВЯТОМ ВОИНСТВЕ ДЕВ КЁЛЬНСКИХ
По изданию: Acta Sanctorum. October T. IX. Pp. 165-175 с учётом перевода Elisabeth of Schönau: the complete works; translated and introduced by Anne L. Clark; New York: Paulist Press – 2000
ПРЕДИСЛОВИЕ АВВЫ ЭГБЕРТА К «ОТКРОВЕНИЯМ И ВИДЕНИЯМ» СВ. ЕЛИЗАВЕТЫ
Все, кто намеревается прочесть слова книги сей, да знают несомненно, что некоторые из речей, которые по утверждению служительницы Божией Елизаветы были даны ей ангелом Божиим, произнёс он целиком на латинском языке, некоторые же – полностью на немецком наречии, ну а иные молвил он частью на латыни, частью – по-немецки. А я, Эгберт, брат служанки Божией, привлечённый благодатью Божией из Бонна в киновию Шёнау, где поначалу был монахом, а затем по милости Божией был призван к обязанностям аввы, записал всё это, а также иное, что удалось собрать из её откровений, таким образом, что, где речи ангела звучали на латыни, там я оставил их без изменений, а где по-немецки, там перевёл на латынь как можно яснее, ничего по своему дерзновению не присовокупляя, никакой славы людской и никакой земной выгоды не ища; свидетель мне Бог, перед Коим всё обнажено и открыто (Евр 4:13).
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Откровения о св. Верене, Цезарии и Папе Кириаке
1. Вам, благоговейным почитателям того, что свято, я, Елизавета, служанка служительниц Господних, жительствующих в Шёнау, сообщаю то, что по милости Божией мне было открыто о том девственном воинстве св. Урсулы, царицы Британской, которое в дни древние в предместьях Кёльна претерпело мученичество за имя Христово. Ибо молчать об этом мне не позволяют некоторые благоименные мужи, которые продолжительными просьбами понудили меня, несмотря на моё упорное сопротивление, изложить сии откровения. Хотя знаю, что противящиеся благодати Божией во мне не упустят такого случая побичевать меня языками своими, приму это добровольно, ибо надеюсь обрести некоторую награду, если слава стольких мучеников прирастёт хоть немного оттого, что Господь через труды мои изволит открыть о них.
2. Когда Господь изволил смилостивиться над драгоценными своими мучениками, которые долгое время лежали в забвении под ногами людей и животных у стен города Кёльна, случилось так, что какие-то тамошние жители пришли на место мученичества их и открыли многие захоронения святых мощей, а затем, подняв их, перенесли в иноческие обители, что были окрест, как Бог устроил. Свершилось же это в год от Господня Воплощения тысяча сто пятьдесят шестой, когда власть в Римской империи держал император Фридрих, а епископскую кафедру Кёльна возглавлял Арнольд II. Тогда среди прочих там же была обретена одна драгоценная мученица, на могиле которой была надпись, гласившая следующее: «Святая Верена, дева и мученица». Затем она была перенесена в нашу обитель руками досточтимого нашего аввы Хильделина, а даровал её ему авва из Дойца, господин Герлах, горячий почитатель и собиратель мощей сих святых сподвижников. Пока братья наши, собравшись у входа в церковь, ожидали её, чтобы принять, я находилась у нас в затворе, где прежде какого-либо извещения о её прибытии получила от Господа свидетельство её святости.
Я пришла в исступление и вижу (ср. Деян 10:10) на дороге, по которой везут святые мощи, как бы пламя яснейшее в очертании шара, а ему предшествует ангел чрезвычайно прекрасный, держащий в руке своей дымящееся кадило, а в другой – горящую свечу. И так, торжественно шествуя вместе по воздуху, они добрались до входа в церковь.
Когда же на другой день в её честь служили святую Мессу, я была в духе (ср. Отк 4:2) и явилась мне сия дева: она стояла в небесном сиянии, с чудесным венцом на главе, с пальмовой ветвью победной славы. Тогда я, заговорив с нею, спросила, вправду ли таково её имя, как нам сообщили; а также осведомилась об имени того мученика, чьи мощи, без точного указания его имени, доставили вместе с нею. И отвечала она, сказав: «Имя моё таково, как вы слышали. Хотя по ошибке его чуть было не написали иначе, но я удержала пишущего от этого. А со мною прибыл мученик Цезарий. Когда вошли мы в сию обитель, вошёл и мир с нами».
3. На другой день опять состоялось богослужение в честь этого мученика, и он явился мне в великой славе, а когда я спросила его, какое служение он исполнял в мире сем и по какому случаю вместе с этими девами подвергся мученичеству, отвечал: «В миру я был воином и сыном тётки той священной девы, с коей ныне вместе. Я очень любил её, и поэтому, когда она выехала из своей страны, отправился её сопровождать. Она же и укрепила меня к принятию мученичества, ибо я, видя её твёрдость в страдании, и сам спострадал с нею. Останки наши были друг от друга отлучены, а ныне мы умолили Господа и так воссоединились». Сия речь повергла меня в великое сомнение. Ведь я полагала, как считают все, кто читает историю британских дев, что сей сонм блаженных путешествовал без сопровождения мужчин. Позже мне стало известно нечто иное, что сильно пошатнуло это мнение.
4. В то же самое время, когда были обретены двое вышеупомянутых мучеников, среди захоронений дев были обнаружены многочисленные мощи святых епископов и других великих мужей. Они покоились в отдельных могилах, при которых имелись каменные надгробия с надписями, из которых можно было узнать, кто это и откуда. Авва из вышеупомянутого города передал мне некоторые особенные и самые замечательные из них, надеясь, что мне может открыться что-нибудь о них по милости Божией, и желая удостовериться с моей помощью, можно ли верить надписям или нет. Ведь он имел подозрения насчёт находчиков святых мощей: как бы ради прибытка не подделали они надписи на надгробиях. А каковы были те надписи и что о них мне было открыто, я постаралась представить взорам читающих в разных местах этого рассказа, чтобы из этого было понятно, с каким почётом верные Христовы провожали сей святой сонм и сколь высокопоставленные особы сопровождали его благодаря божественной заботе.
5. Какое-то время я размышляла о вышеупомянутых предметах, чая получить от Господа откровение о них, которого от меня ждали, и тут пришёл праздник блл. апостолов Симона и Иуды. И когда совершалась праздничная Месса, нашла на меня некая мука сердечная, от которой я всё страдала, когда впервые начали открываться мне тайны Божии. Когда ж я изрядно намучилась, то вошла в исступление и так успокоилась. И вот, когда я была в духе, как со мной обычно бывает, я воззрилась в небо и увидела, как упомянутые мученики спускаются из сиятельной области, в которой я обычно наблюдаю видения святых, глубоко в нижайшие уровни воздуха, а предшествовал им ангел Господень, верный мой хранитель. Как была, в духе, я обратилась к ним, сказав: «По великой благости своей, господа мои, изволили вы ныне посетить меня, тогда как никакого служения вам я не совершала». На что блаженная Верена отвечала так: «Заметили мы, как много взывало к нам чаяние твоё, и ради этого пришли навестить тебя». Тогда задала я вопрос: «Госпожа моя, почему на месте мученичества вашего обретают также погребённые тела епископов? И можно ли верить надписям, которые находят там на некоторых надгробиях? И кто написал их?» Отвечала мне блаженная Верена: «Издавна Бог предназначил тебя к тому, чтобы то, что было доселе о нас неизвестно, через тебя открылось. Посему не досадуй, что некоторые докучают тебе просьбами разузнать об этом. Но прими на себя обязанность на всю свою жизнь: каждый год в канун страстей наших поститься на хлебе и воде или, если не сможешь исполнить того, возмести это одной Мессой, поскольку Господь изволил тебе открыть то, что о нас следует сообщить, дабы когда-нибудь ты удостоилась сопричесться нам». После чего она заговорила с весьма радостным ликом и поведала мне слово сие.
6. Когда мы впервые начали собираться на родине нашей, то широко разошлась молва о святости нашей и многие стеклись отовсюду поглядеть на нас. И получилось так, что по Божию усмотрению даже некоторые из британских епископов присоединились к нам и, пересекши в нашем обществе море, вместе с нами прибыли в Рим. Во время того пути и бл. Пантал, епископ Базельский приобщился к нам и сопровождал нас в Рим. Стал он и в страстях нам сподвижником. Надпись на его надгробии была такова: «Святой Пантал, епископ Базельский, который с радостью встретил священных дев и препроводил их в Рим, на обратном пути из которого прибыл в Кёльн, где вместе с ними принял мученичество».
Позже я сопоставила сказанное ею с тем, что написано о них в истории, а именно, что, когда бл. Урсула вместе с девами-спутницами как бы играли на море по обычаю своему, они завели корабли, которыми сами девы и управляли, дальше обычного. Тут внезапно подул ветер, отнёс все корабли от берегов их, и они никогда больше не вернулись туда. Ведь согласно этому, похоже, что они отправились в путь без мужчин. На это святая Верена ответила: «Отец бл. Урсулы, король британской Скотии по имени Мавр, человек верующий, знал волю дочери своей и то, к чему Бог предназначил её, сознавал точно так же, как и она сама – и открыл это некоторым из тех, кого считал ближайшими людьми. Получив от них совет, он осмотрительно устроил так, чтобы у дочери его, которую он нежнейше любил (ср. Быт 22:2), среди спутников при отправлении в путь были мужчины, в защите которых нуждалась как она сама, так и воинство её».
7. Из всех тех особенных надписей наиболее замечательная гласила следующее: «Кириак, Папа Римский, который с радостью принял святых дев и, вернувшись с ними в Кёльн, принял мученичество». А другая, открытая рядом: «Святой Винцент, кардинал-священник». Когда я спросила о них блаженную Верену, она молвила: «В то время, когда мы прибыли в город Рим, на апостольском престоле восседал святой муж по имени Кириак. Он ранее прибыл в Рим из наших краёв и, поскольку был он мужем разумным и благородным, то все приняли его и, будучи возведён в достоинство апостолика, он правил Римской Церковью целый год и одиннадцать недель и был в числе римских понтификов девятнадцатым. Услыхав о нашем приезде, он возрадовался вместе со всем клиром своим и принял нас с великими почестями – ведь среди нас было немало его родственников. А ближайшей ночью после нашего прибытия открыто ему было от Господа, что следует ему, оставив апостольский престол, отправиться с нами в путь и с нами же вместе принять пальму мученичества. Он же сохранил откровение это втайне, а тем из сотоварищей наших, кто ещё не был возрождён во Христе, уделил таинство святого крещения. И улучив благоприятное время, он объявил свою волю и пред лицом всей Церкви сложил полномочия своего звания. Все громко возражали, особенно кардиналы, посчитав, что он бредит, сбитый с толку бабьими глупостями, ибо не знали о Божием наставлении, которое двигало им. Он же твёрдо придерживался своего решения из любви к девству нашему, ибо он сам сохранил чистоту свою с детства. И с той поры утратили всю милость, которую прежде имели в очах Римской Церкви, и не желали нас больше знать те, кто прежде рукоплескал нам. А досточтимый отец наш бл. Кириак выехал из города не раньше, чем по его совету на его место был избран Антер».
8. Когда потом я просмотрела перечень Римских Понтификов и нигде не обнаружила имени св. Кириака, то вновь спросила бл. Верену, когда она однажды предстала предо мною, почему он не указан среди прочих римских предстоятелей. А она сказала, что случилось это из-за возмущения клира тем, что он не остался в полномочии звания своего до конца.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Св. Елизавета узнаёт о небесной славе свв. Иакова, Маврисия, Фойлана, Этерия, Маркула, Констанции, Герасины и Доротеи
9. В другой день я снова спрашивала её – о некоем Иакове, чьё имя было написано на его погребении безо всяких дополнений, и мне показалось, что она как будто обрадовалась моему вопросу и весело сказала в ответ: «В то время жил некий благородный отец почтенной жизни – архиепископ Иаков. С нашей родины он отправился в Антиохию, где был возведён в достоинство предстоятеля и семь лет управлял церковью той. Когда он услыхал о том, что его соплеменник бл. Кириак удостоился звания апостолика, отправился посетить его. Он выехал из города незадолго до нашего прибытия, и когда нам сообщили об этом, мы поскорей послали гонца, чтобы вернуть его – он оказался в некоем городке, отстоявшем от Рима на два дня пути. Услыхав о нашем прибытии, он немедля вернулся к нам и стал участником путешествия нашего и причастником страдания нашего в Кёльне. Ведь и несколько его племянниц находились в нашем сообществе. По наставлению бл. Папы Кириака и сам будучи мужем благоразумным, он приложил большое усердие к тому, чтобы узнать имена наших сестёр и, когда большая часть из них была умерщвлена, написать их на наших надгробиях. Но прежде чем он смог это закончить, нечестивые схватили его за этим занятием и обезглавили среди нас. Поэтому некоторых из нас находят с надгробными надписями, а некоторых – нет. В сам же час мученичества своего, уже готовясь принять удар, он попросил одного из палачей отложить казнь, пока он не напишет на камне своего имени, и ему позволили это».
Спросила я также о дне смерти его, ведь согласно этому рассказу казалось невероятным, что он был умерщвлён в тот же день, когда престрадали и девы. На это она тоже ответила: «Он пострадал на третий день после нас – от того же тирана, что лишил жизни бл. Кордулу».
10. О некоем мученике, надпись на надгробии которого гласила: «Св. Маврисий, епископ», она добавила следующее: «Когда мы ещё были в Риме, присоединился к нам также бл. епископ Маврисий. Он два года был епископом Лавиканским, а сам был родом из нашей страны, сыном некоего сановника из рода великих князей. И приходился он дядей двум девам – Бабиле и Юлиане, рядом с которыми было найдено его погребение. Был же он человеком святейшей жизни, и проповедь его обладала великой силой, и премного усилий он прилагал к тому, чтобы ни один неверный, будь то иудей или язычник, не уходили от него прежде, чем он омоет их водами святого крещения, так что его служение было вполне созвучно названию города Лавики (по-латински «омывать» – lavare, – прим. пер.). Он привёл с собой к нам бл. Клавдия из Сполето, которого сам рукоположил во диаконы, и юного мирянина Фоката, брата его, не подвизавшегося ещё в служении. Эти двое сопровождали наших епископов, и усердно служили им, и вместе с ними подверглись мученичеству».
Сказала она это потому, что, видев надписи их, я о них расспрашивала. Вдобавок она ещё сообщила: «Все те епископы, что сопутствовали нам, жили отдельно, но по дням воскресным приходили к нам и укрепляли нас словом Божиим, и приобщали нас Тайн Господних».
Как-то раз я захотела спросить о двоих епископах, надгробные надписи которых, полученные мною, гласили: «Св. Фойлан, епископ Лукки, посланный от Апостольского престола, пал на месте сем, сражённый мечом и был погребён с сими девами», а также: «Св. Симплиций, епископ Равеннский». И было так, что однажды мы совершали память Девы Владычицы нашей Св. Марии, и Она явила мне лик Свой по неизменной своей благости. И когда Она поговорила со мною о многом, я спросила Её об этих епископах, а Она молвила: «Эти двое в то время прибыли в Кёльн, а возвращаясь оттуда встретили священное воинство, присоединились к Папе и клиру, бывшим там, и, проделав с ними путь, обрели с ними вместе пальму мученичества».
11. Просили меня узнать о надписи с одной почтенной гробницы, гласившей следующее: «Здесь в земле лежит Этерий, который прожил двадцать пять лет в вере и отошёл в мире». Ниже заглавными буквами было написано REX [«КОРОЛЬ»], причём изображение R было больше и так расположено, что в нём можно было различить две буквы: P и R. Буквы E и X находились слева от неё, а с правой стороны была написана заглавная А. Также на одном из найденных рядом камней читалась надпись: «Деметрия, королева». И вот я спросила бл. Верену о них, а также о некой малышке, найденной рядом, под надписью: «Флорентина, девочка». Она ответила мне на всё, сказав: «Король Этерий был женихом св. королевы Урсулы, Деметрия была матерью Этерия, а Флорентина – его сестрой». И добавила ещё, сказав: «Поведаю также тебе, что значит буква А, приписанная к титулу короля. Возьми трижды эту букву А, прибавь к ней три буквы – X, P и R – и получишь AXPARA, имя одной княгини, чьи останки открыты по соседству, а она была дочерью тёти Этерия и привязана к нему узами великой любви – это и пытался передать создатель надписи, соединив её имя со словом «король». Более явно это выражать не следовало, ибо этому всему надлежало объявиться через тебя».
12. И вот, когда я наедине с собой дивилась тому, считая совершенно невероятным, исходя из смысла истории, чтобы жених св. Урсулы оказался среди этих мучеников, явил мне однажды свой лик тот ангел Господень, что посещает меня обычно, и я задала ему вопрос: «Господин, как это может быть, что тот юноша, который, как пишут, был помолвлен с бл. Урсулой, мог соучаствовать в страстях её, если написано, что она, чтобы избежать брака с ним, пустилась в бегство?» Он молвил: «Когда воинство блл. дев возвращалось из Рима, в ту ночь, которой завершался шестой день их путешествия, король Этерий, остававшийся в английской Британии, получил от Господа в видении наказ убедить свою мать Деметрию стать христианкой, а отец его Агриппин ушёл из жизни в первый год после приятия благодати крещения. Вместе с тем ему было объявлено, что должен он покинуть страну свою и отправиться навстречу невесте своей, которая уже возвращается из Рима, и что предстоит ему пострадать с нею в городе Кёльне, и принять неувядаемый венец от Бога. Он, немедля приняв наказ, уговорил мать свою добровольно возродиться во Христе. Взяв с собой и маленькую сестру свою Флорентину, тоже христианку, поспешил он навстречу блаженнейшей невесте своей и стал сопричастником – и страстей её, и славы в Небе». Я продолжала расспросы: «Почему, господин, надпись сообщает, что он прожил двадцать пять лет в вере, когда из истории мы знаем, что он веру христианскую принял не раньше, чем начал свататься к бл. Урсуле, что за три года до обручения проникся он католической верой?» Ответил ангел: «Так-то оно так, но прежде принятия христианской веры он вёл такую скромную и такую чистую жизнь в соответствии с положением своим, что тем, кто выполнял надпись, показалось правильным назвать все его годы прожитыми в вере».
13. После этого Владычица наша однажды в разговоре со мной сообщила, что некоего святого мужа, надпись о коем гласила: «Св. Климент, епископ и мученик», взял с собой вышеупомянутый король, покидая родину.
14. Когда расспрашивала я о том, чья надпись гласила: «Св. Маркул, епископ из Греции», такой ответ получила от ангела: «В городе под названием Константинополь жил один король по имени Доротей, родом с Сицилии, а имя жены его было Фирминдина, и была у них единственная дочь по имени Констанция. И сталось так, что оба родителя умерли, и тогда дочь осталась без защиты супружеской, и не познала мужчины. Родственники обручили её с неким юношей, сыном иного короля, но и его до наступления брачной поры упредила смерть, а она возрадовалась освобождению своему и посвятила нерушимое девство своё Богу, молясь и прося Его не допустить, чтобы её когда-нибудь связали замужеством. И пришла она к человеку Божию, епископу города того, о котором ты и спрашиваешь, а был он ей родным дядей. Она просила у него совета, как охранить ей девство своё, и настойчиво умоляла быть ей в этом помощником. Когда он, волнуемый этим, пребывал у себя, одной ночью было открыто ему Господом в видении, что св. Урсула с воинством дев своих приближается к Риму, и было сказано ему, чтобы, взяв с собой племянницу свою, королеву Констанцию, он поскорее отправлялся туда и присоединился вместе с нею к их обществу. И поверил он откровению Господню, и взяв с собою её, презревшую королевство и всё мирское ради Господа, и прибыл в Рим, когда туда ещё не приехали те, о ком он получил откровение. Когда же те спустя немного времени приехали, они присоединились к их сотовариществу и, отправившись вместе с ними в Кёльн, приняли мученичество ради Христа. А сама Констанция есть та, которую брат твой совсем недавно доставил в обитель сию». На что я возражала так: «Господин, имя той, которую сюда доставили, как говорят, было указано на надписи как Фирминдина. А ты говоришь, что её зовут Констанцией – как такое может быть?» Он молвил: «В древние времена многие получали прозвище по имени родителей, и, таким образом, назывались и двумя, и тремя именами. Вот и она получила прозвище по имени своей матери Фирминдины. Вот и вышло так, что на надгробии успели надписать это имя, а её собственное – Констанция – по причине спешки опустили. Из-за того же и с многими другими получилось так, что имена их по такому случаю опустили, а надписали другие, не собственные».
15. Прислали мне надпись такого рода: «Св. Герасина, которая вела святых дев», о которой часто и много просили меня разузнать, потому что предводительница такового воинства должна была, по-видимому, быть великой и знатной. Но хотя часто и случай представлялся расспросить о ней, и желание было, всё не доводилось мне это сделать, потому что вопрос ускользал у меня из памяти, так что я и сама дивилась, как это получается. Наконец получилось так, что просивший меня разузнать о них прислал к нам мощи троих святых из сообщества вышеупомянутых дев, и был через три дня праздник бл. Андрея Апостола, и явился он мне во время тихой Мессы, а с ним – один мученик в славе великой и две девы. И уразумела я, что они суть те, чьи мощи прибыли к нам. Тогда я спросила бл. Андрея об их именах, ибо они были совершенно неведомы мне, и он отвечал мне: «Спроси у них, и они скажут тебе». Когда я так и сделала, одна из дев сказала в ответ: «Я зовусь Альбиной, а та, что со мной – Эмерентианой; мы были сёстрами по плоти, дочерями одного сановника, имя коего Аурелиан. А этот мученик, что пришёл с нами, зовётся Адрианом, и был он королевским сыном, а когда исполнилось ему десять лет, претерпел он мученичество ради Христа». И спросила я: «Госпожа, как нам распознать по вашим останкам, к кому какое относится имя?» А она молвила: «Большие – мои, меньшие – сестры моей, средние же – св. Адриана». Больше я ей вопросов не задавала, но Бог вложил в уста двух свидетелей то слово об имени упомянутого мученика. Так что, и как его зовут, и то, что он королевский сын, было открыто предыдущей ночью в видении тому самому брату, который доставил мощи.
После того, когда я размышляла об этом мученике, желая узнать о нём поточнее, как-то ночью он явился мне в сонном видении и дал мне как бы книгу, исписанную золотыми буквами, и я прочла в ней длинный рассказ о нём, и о родне его, и как с сёстрами своими покинул он свою страну, и как принял вместе с ними мученичество. Имена же сестёр его, которые я там прочла, были следующие: Бабила, Юлиана, Аврея и Виктория. Но, хотя в том видении читала я всё, казалось бы, внимательно и многократно, всё же точную последовательность событий не смогла удержать в памяти.
А через несколько дней был праздник бл. Николая, и когда служили Мессу в его честь, он по своей извечной благости явился мне, а с ним снова те трое мучеников. Тогда я попросила его сообщить мне что-нибудь поточнее о св. Адриане. Равным же образом пришло мне на ум разузнать об упомянутой св. Герасине. И с великой благостью молвил он в ответ мне: «Св. Герасина, о которой ты спрашиваешь, была королевой Сицилии и воистину происходила от верного корня Ааронова. Своего мужа, короля Квинтиана, поначалу жесточайшего тирана, она обратила и как бы сделала кротчайшего агнца из волка. Он взял её из Британии, а была она сестрой св. епископа Маврисия и Дарии, матери св. королевы Урсулы. У неё было три сына и шесть дочерей, и самым младшим был св. мученик Адриан – тот, о котором ты спрашиваешь. Старший брат его Доротей был греческим королём, отцом св. Констанции, которую доставили к вам. В то время, как бл. Урсула втайне обсуждала святой свой замысел, отец её, весьма беспокоясь из-за этого её предприятия, направил письмо к бл. Герасине, в котором сообщил о воле дочери своей и поведал о божественных откровениях, которые она получила; и хотел услышать от неё совет, ибо знал, что она женщина большой мудрости. А она, вдохновлённая Божией силой, и понимая, что слово это исходит от Бога, отправилась в путь с четырьмя дочерями своими Бабилой, Юлианой, Викторей и Авреей и малым сыном своим Адрианом, который из любви к сёстрам самостоятельно отправился в путешествие, и, оставив королевство в руках одного сына и двух дочерей, отплыла в Британию. Итак, по её совету всё это священное воинство дев было собрано и составлено; и была она предводительницей им на всех путях путешествия их, направляя их по своему суждению, и в итоге претерпела вместе с ними мученичество». Сказав это, он заметил, что я в душе весьма дивлюсь такому совпадению, и молвил мне: «Есть чему удивляться; ибо всё это предприятие устроено было Божиим промыслом». А затем он добавил: «Весьма драгоценны те мученики, которых Господь послал к вам; посему будьте благоговейны, почитая их и совершая служение, ибо прибытие их положило начало великим милостям».
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Множество откровений о мученичестве и славе свв. дев
16. Однажды, когда св. Верена предстала мне в видении, я, надоумленная одним братом, стала выведывать, кто был виновником мученичества того блаженного воинства, ибо, если принять во внимание один из предшествующих рассказов, где шла речь о Папе, то никоим образом виновником мученичества не мог являться, как некоторые считают, Аттила, король гуннов; ведь его преследование последовало по прошествии множества лет. На этот вопрос она отвечала так: «Когда мы были в Риме, там же в то время жили двое зловредных князей, чьи имена были Максим и Африкан. Видя великое множество наше и то, как многие стекаются к нам и присоединяются, они возгорелись злобой против нас, ибо страшились, как бы не возросла и не укрепилась благодаря нам вера христианская. Поэтому, выяснив куда мы далее держим путь, они поспешно отправили посланника к некоему своему знакомцу по имени Юлиан, который был князем гуннского племени, призывая его вывести войско своё, напасть на нас и истребить. Он немедля послушался воли их, выступил с вооружённой толпой, набросился на нас, когда мы подходили к Кёльну, где и пролил кровь нашу».
17. Но нельзя обойти молчанием то, что она сказала, будучи спрошена о мощах самой бл. Урсулы. «Её тело никогда не поднимали из земли, кроме как в дни сии; и оно поистине там, где хранится надгробие её». Я также задала такой вопрос о главе самой св. Верены: «Вот, госпожа, тело твоё у нас покоится, а твоя почтенная глава напрочь отсутствует – как нам быть? Молю, укажи нам, где же она? Мы попытаемся найти и присоединить её к твоему телу». Святая ответила мне: «Она в обители, называемой Ильбенштадт, и мало ценится там. Я бы предпочла, чтобы она была там, где почитается тело моё».
18. И добавила она к сказанному: «Мощи наши явлены в дни сии потому, что достигли Господа молитвы наши и не пожелал Он более сносить стенания наши, возносимые к нему о том, что мы сокрыты в небрежении и никто не воздаёт Господу достойной хвалы за нас. Однако всё воинство наше не будет явлено до самого Последнего дня».
19. Сии слова откровений Господних не по праведности моей, а по заступничеству пред Христом свв. дев-мучениц, я получила в дни праздников различных святых, как было Господу угодно, на протяжении года с небольшим. И когда почти подошли к концу все речения сии, наступил день памяти страстей этих одиннадцати тысяч свв. дев. Во время Божественной литургии, по завершении евангельского чтения пришлая по своему обыкновению в исступление и увидела в сиятельной области, присно открытой очам ума моего, обильное множество дев, в венцах как бы из чистейшего золота, а в руках у них – подобие пальмовых ветвей, весьма блестящих. Одеяния их были белы и сверкали, словно снег, освещённый солнечным сиянием, а на челах их горела рдянь во свидетельство крови, пролитой ими в святом исповедании. Явились с ними и славные мужи премногие, ознаменованные также; а среди них выделялись многие, украшенные знаками первосвященнического достоинства. Было у меня желание расспросить о них, но по множеству их не знала я, к кому обратиться. И тут вдруг две из них, весьма отличенные выступили из собрания остальных и, став немного впереди прочих, воззрели прямо на меня. И уразумела я, что ради меня произошло это, и обратилась к ним, сказав: «Умоляю, госпожи мои, извольте сообщить мне кто вы и каковы имена ваши». И молвила одна из них: «Я Урсула, а та сестра, что стоит рядом со мною – Верена, дочь дяди моего, князя великого». И молвила я той, что обратилась ко мне, сказав: «Молю, святейшая госпожа, как вы уже многое мне, недостойной грешнице, открыли о себе милостью Божией, то ныне извольте довершить дело и снять завесу тайны с погребений ваших: кто их совершил, кто в годину столь великого избиения так усердно священные мощи ваши расположил и столь достойные погребения вам предоставил?» На это она отвечала мне так:
20. «Был в то время в Кёльне святой предстоятель, исполненный Святого Духа, по имени Аквилин, четвёртый после бл. Матерна глава тамошней Церкви. Когда мы намеревались отбыть из Рима и готовились к возвращению в Кёльн, он увидел в явленном ему Богом видении всё множество наше, а также узрел, как свершатся страсти наши, которые нам предстоит принять. Также услышал он голос, повелевший ему подготовиться к погребению тел наших и всё, что нужно для похорон наших, подыскать поскорее. А пока он хлопотал об этом, прибыли к нему те двое предстоятелей, о которых вы уже нечто слышали, а именно епископы Лукки и Равенны, и поведали ему, как Бог открыл им посредством видения, что в месте сем предстоит им принять мученичество, но признались, что всё ещё не уверены, как и при каких обстоятельствах это свершится. А тот, кто согласно своей надгробной надписи был послан от апостольского престола, получил совет предстоятеля апостольского престола отправиться в путь прежде нашего прибытия. Когда же и они услышали от упомянутого предстоятеля Кёльнского о его видении, что было ему в нём явлено о нас, тогда они отправились назад той же дорогой, которым пришли, и, возвращаясь, встретили нас и пребыли в нашем сообществе до самого конца».
21. Когда она сказала это, я обратилась к ней со следующими словами: «Я хотела бы знать, госпожа моя, что такого особенного имели ваши противники против вас, чтобы заклать вас, а также я особенно хотела бы уточнить у тебя, какой смертью вы окончили жизнь?» И отвечала она, сказав: «Тот безбожный тиран, что был виновником нашего умерщвления, и угрозами, и лестью добивался от нас, чтобы мы отреклись от Жениха нашего небесного Иисуса Христа и соединились в объятиях с ним и его людьми. Но не для того мы пришли туда, и твёрдо отвергли мы нечестивое желание его, предпочитая скорее умереть, чем разлучиться с Женихом нашим. Потому они обрушили на нас многообразные кары: мне же в сердце вонзилось остриё стрелы. А когда все мы лежали в крови нашей, досточтимый тот предстоятель, как было заповедано ему, совершал для нас дело милосердия, усердно и почтительно исполняя в отношении нас долг погребения. А ему и тем, кто вместе с ним трудился для нас, споспешествовал Бог великий и ангелы Божии служили им, и скоро свершилось дело погребения нашего. Мы же не преминули молить Господа о нём, дабы обрёл он награду за труды свои. И было так, что вскоре ушёл он из этой жизни и воздал ему Бог честь чрезвычайную за то почтение, которое он нам оказал.
Через несколько дней после наших похорон пришёл Клематий, муж досточтимый, и доставил тела, которых не было на месте том, и предал их погребению с великим почётом, как и указал ему Бог великий».
И немедля я обратилась к ней с вопросом, сказав: «Госпожа, не тот ли это был Клематий, кто, как говорят, построил вашу церковь?» И молвила она: «Отнюдь, ведь спустя много времени пришёл тот». А завершив речь свою, она напоследок добавила, сказав: «А кто воскресит в людской памяти страсти наши, тому воздаст Господь награду за труды его. А ныне Тому, Кто сокровенное ведает и открывает тем, кому Сам желает, не взирает на лица великих и не презирает смирение бедных, благостному и милосердному Господу да будет честь и слава, и благодарение во веки веков. Аминь».
Перевод: Константин Чарухин