Автор: Первому дню Пасхального Триденствия традиция дала много названий: страстной, или великий четверг, воспоминание вечери Господней. Латинское название «natalis calicis» говорит о «рождении Чаши», указывая на установление Евхаристии. В европейских языках некоторые варианты названий хранят память о том, что в этот день совершалось примирение публично кающихся грешников с Церковью (напр., фр. Jeudi absolu – прощенный четверг, четверг отпущения грехов). В других языках название указывает на совершающийся во время литургии обряд омовения ног – mandatum (англ. Maundy Thursday, «четверг заповеди»).
(Перед тем, как перейти к более серьезным материям, добавлю, что в русской народно-католической традиции Великий четверг еще называют «днем священника» — в память об установлении таинства священства, и, что логично, но уже совсем забавно — «днем отца».)
В каком-то смысле Месса Великого четверга – самая обычная Месса (за исключением обряда омовения ног) – но ровно в том смысле, в котором была обычной пасхальной трапезой последняя вечеря Иисуса с учениками. На эту литургию собирается вся община и сослужат на ней все священники прихода. Если утром в четверг Вы уже были на Мессе освящения елеев, это не будет «заменой» участия в воспоминании Тайной Вечери. С другой стороны, те, кто уже приступал к Причастию утром, могут причаститься еще раз.
Уже утром из Дарохранительницы убираются Пресвятые Дары, и она остается совершенно пустой: на литургии будут освящены Пресвятые Дары для причащения в четверг и в пятницу. Это действие очень многозначно: здесь есть и отголосок ветхозаветного пасхального обычая собирать и уничтожать имеющиеся в домах остатки квасного хлеба, и новозаветное обещание обновления мира во Христе – «се, творю все новое». Но еще этот жест призван отчетливо указать на тождественность Христа, совершающего Евхаристию Великого четверга, и Христа, преданного на осуждение и муки Великой Пятницы. То самое Тело, которое Господь раздает ученикам на вечере сегодня, уже несколько часов спустя будет предано, распято, будет мертво и положено во гроб.
Великий четверг парадоксален, в нем соединяется предчувствие Страстей и ликующая радость. Это становится очевидным с первых минут литургии, когда сначала звучит входное песнопение о Кресте Господнем:
«Нам же подобает хвалиться крестом Господа нашего Иисуса Христа, в котором спасение, жизнь и воскресение наше, через него мы спасены и освобождены» (Гал. 6:14)
А затем, под звон всех колоколов и колокольчиков в храме воспевается столь долгожданный после тишины Великого поста гимн «Слава в вышних Богу». Вспышка света, звука, радости, – и колокола умолкают до навечерия Пасхи.
Вступительная молитва объясняет собравшимся верным смысл литургии:
«Боже, мы празднуем священнейшую Вечерю, на которой Единородный Твой Сын, прежде чем предать Себя на смерть, заповедал Церкви новую вечную жертву и пир Своей любви. Молим тебя, дай нам обрести в столь дивной Тайне полноту любви и жизни».
Литургия Слова
Чтения Великого Четверга говорят нам о двух пасхальных вечерях: пасхальной трапезе Ветхого и Нового Заветов.
Первое чтение – Исх. 12:1-8, 11-14 – повествует о том, как Господь перед исходом иудеев из египетского плена устанавливает праздник опресноков и заповедует ежегодное вспоминание Пасхи – перехода: для народа избранного это был переход от рабства к свободе, переход через гибельную пучину Красного моря к новой жизни. Переход – начало пути к Земле Обетованной.
«… Месяц сей да будет у вас началом месяцев; первым да будет он у вас между месяцами года… Скажите всему обществу израильтян: в десятый день сего месяца пусть возьмут себе каждый одного агнца по семействам, по агнцу на семейство… Агнец у вас должен быть без порока, мужеского пола, однолетний… И пусть возьмут от крови его и помажут на обоих косяках, и на перекладине дверей в домах, где будут есть его… И будет у вас кровь знамением на домах, где вы находитесь, и увижу кровь, и пройду мимо вас, и не будет между вами язвы губительной, когда буду поражать землю египетскую. И да будет вам день сей памятен, и празднуйте в оный праздник Господу, во все роды ваши; как установление вечное празднуйте его».
И снова можно задуматься: обычно люди празднуют успешное окончание какого-то важного и опасного дела, но не его начало. Что пользы радоваться, если будущее весьма туманно? Что такое земля обетованная и где она – непонятно, да и есть ли она вообще… А в спину дышат покусанные саранчой и мухами египтяне, в пустыне ждут голод, опасности и искушения. Примерно так можно думать о пути в Царствие Христа. Но Господь-то знает, что Земля Обетованная и вправду есть, а Его повеление радоваться и праздновать уже сейчас – гарантия истинности обещаний. Мы никогда не можем до кона предугадать, насколько велики Его обещания: пресный хлеб и агнец пасхи иудейской – знаки еще неведомого, но грядущего истинного Агнца и истинного Хлеба Жизни. Установление ветхозаветного праздника Пасхи – начало пути к пасхальной трапезе Христа.
О том, что же произошло на этой трапезе, говорит второе чтение (1Кор.11:23-26)
«Ибо я от Самого Господа принял то, что и вам передал, что Господь Иисус в ту ночь, в которую предан был, взял хлеб, и, возблагодарив, преломил и сказал: «примите, ядите, сие есть Тело Мое, зав вас ломимое; сие творите в Мое воспоминание». Также и чашу после вечери, и сказал: «сия чаша есть новый завет в Моей Крови; сие творите, когда только будете пить в мое воспоминание». Ибо всякий раз, когда едите хлеб сей и пьете чашу сию, смерть Господню возвещаете, доколе Он придет».
Когда апостол Павел передавал слова Господа коринфянам, Он уже знал, воспоминанием каких событий были чаша и хлеб, раздаваемый Христом: не только преломления Его Тела во время Страстей, но и воспоминанием Воскресения, в котором людям раздается вино Жизни. Это очевидно для Павла и очевидно для нас, а вот ученики оказались примерно в том же несведущем положении, что и иудеи накануне исхода из Египта. Учитель призывает вспоминать о Нем, и совершенно ясно: случится что-то страшное и великое. Но Его слова «сие творите в Мое воспоминание» касаются не только хлеба и вина: они относятся к благодарению, которое Иисус воздал Отцу. За что Он возносит благодарение? За то, чему только предстоит случиться. За то, чего еще никто, кроме Сына и Отца не понимает. «Что Я делаю, теперь ты не знаешь, а уразумеешь после», — скажет Иисус Петру в евангельском чтении. Иисус возносит Отцу благодарение за то, чем станет и куда приведет эта вечеря. Благодарение за будущее – смерть, Воскресение и Царствие.
Евангелие Великого Четверга (Ин. 13: 1-15) далее развивает тему Господней вечери:
«Перед праздником Пасхи Иисус, зная, что пришел час Его перейти от мира Сего к Отцу, явил делом, что, возлюбив Своих, сущих в мире, до конца возлюбил их…. Когда же умыл им ноги и надел одежду Свою, то, возлегши опять, сказал: знаете ли, что Я сделал вам? …Если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу. Ибо Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам».
На первый взгляд может показаться странным, что об установлении таинства Евхаристии говорит второе чтение, а Евангелие так «не сакраментально» повествует «всего лишь» об этической стороне христианства. Служите братьям. Не бойтесь унизиться. Любите друг друга. Об этом Иисус неоднократно говорил и прежде. Но сейчас Он хочет показать нечто большее. Сама Любовь омывает ноги ученикам и делает их чистыми: «омытому нужно только ноги умыть, ибо чист весь». Первое омовение – принятие Благой Вести и вера в Сына Божия – уже совершилось (и для апостолов накануне смерти и Воскресения Христа, и для катехуменов, ожидающих погружения в Его смерть и Жизнь); второе омовение, о котором своими действиями говорит Иисус – Таинства. Видимые и такие простые знаки невидимого действия Любви. Что означает «быть чистым»? Для иудеев только состояние ритуальной чистоты позволяло предстоять в правде пред лицом Божиим. Но то очищение, о котором говорит Иисус, позволяет уже не только предстоять пред Богом, но и соединиться с Ним. Все семь таинств Церкви, совершаемые преемниками апостолов – очищение человека Любовью и соединение его с Отцом.
После Евангелия и проповеди совершается обряд омовения ног – не только оживающая иллюстрация Евангелия, не только «пророчество в действии» но и уместное напоминание о том, что на литургии священник действует In persona Christi. По-латыни этот ритуал называется mandatum – «наказ», «заповедь» («Заповедь новую вам даю, да любите друг друга»). Священник снимает орнат, и омывает и вытирает ноги двенадцати мужчинам, в то время как хор исполняет песнопения, связанные с текстом все той же 13 главы Евангелия от Иоанна, или знаменитый антифон:
Ubi caritas est vera, Deus ibi est
Где есть истинная любовь, там пребывает Господь.
Омовение ног гостям в древности считалось жестом гостеприимства, память об этом сохранило Средневековье. Устав св. Бенедикта (гл. 53) предписывал аббату и остальным братьям перед трапезой омывать ноги гостям, уделяя особенное внимание беднякам и путешественникам. До литургической реформы омовение совершали после Мессы лишь епископы и настоятели монашеских общин, теперь же оно происходит в каждом приходе (где, разумеется. удается отыскать двенадцать достаточно смелых мужчин). Этот обряд призван напомнить, что все мы, бедняки и странники, покрытые пылью долгой дороги, приглашены на трапезу Господню, а Он Сам встречает и приветствует нас в дверях.
После обряда mandatum Евхаристическая литургия продолжается обычным образом. Разница начинает ощущаться только тогда, когда после причащения верных киворий с Телом Христовым не убирается в дарохранительницу, а остается на алтаре. После заключительной молитвы Пресвятые Дары с пением гимна «Возвеличим велегласно тайну Тела Божия» («Pange, lingua, gloriosi Corporis mysterium») торжественно переносятся в так называемую «темницу» — в часовню, на боковой алтарь или в какое-то другое специально приготовленное место, где они будут сохраняться обязательно укрытыми от взоров людей. Тем самым Церковь вспоминает события, разворачивавшиеся после вечери: одиночество Иисуса в Гефсиманком саду, арест, бегство учеников, ночное пребывание во дворе первосвященника, обвинение синедриона. «Душа Моя скорбит смертельно: побудьте здесь и бодрствуйте со Мною» (Мф. 26:38) – призывает Иисус. На храм опускается тишина и темнота: гасятся лампады и светильники, не звучат музыкальные инструменты. Это еще не тьма смерти, но темнота одиночества и оставленности живого, такого живого Человека.
Тем временем с главного алтаря снимаются все покровы, убираются крест и свечи. Алтарь остается совершенно пустым, обнажается. (Denudatio altarii — обнажение алтаря символизирует снятие одежд с осужденного Иисуса, Его абсолютную незащищенность и уязвимость в предстоящих страданиях). Завтра на алтаре не будет совершаться евхаристическая Жертва. Завтра мы увидим, как истинным алтарем станет Крест.
Анастасия Паламарчук